Дорога ветров - Ефремов Иван Антонович (книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Другие найденные здесь звери принадлежали к группы пантоламбд, также до сих пор известных только на Американском материке. Величиной с собаку, они обладали замечательными зубами, похожими одновременно и на зубы травоядных и на древних насекомоядных — летучих мышей. Совершенно новыми были и черепахи, по-видимому, предки современных тропических черепах Африки и Южной Америки. Недаром так привлекала нас «Красная гряда»В ней. в самом сердце Азии. оказались скрытыми документы наземной жизни начала кайнозойской эры, и эта жизнь была в общем такой же, как и на удаленном Американском материке. Следовательно, развитие древних млекопитающих, вопреки установившимся взглядам, было широким и повсеместным уже на заре кайнозоя.
С семнадцатого сентября ночные крики филина прекратились. Вместо них стал раздаваться печальный волчий вой. Сияющая гобийская красавица луна ущербилась, ночи стали темными. Восемнадцатого сентября мы принялись свертывать лагерь и грузить «Дзерена». В три часа дня «Дзерен» ушел на Далан-Дзадагад, чтобы не задерживать всю колонну, так как из-за разбитого картера он не мог идти быстро. Четыре тонны драгоценной добычи из «Красной гряды» были погружены на «Волка»и «Кулана». Полуторку забили бензобочками, а «Дракона»— тяжелым снаряжением. Как назло, «ходовой» день — девятнадцатое сентября — выдался жарким. Необыкновенный палевый туман застлал все горы и лег на бэли котловины Нэмэгэту еще со вчерашнего дня. Ветер дул в хвост колонны, моторы перегревались, но машины шли довольно быстро. К двенадцати часам достигли родника Даба. В последний раз я посмотрел на Нэмэгэту, но палевая дымка не дала мне проститься ни с ней, ни с Хугшо, несмотря на то, что дорога проходила у самого подножия последней. Осталась позади и дикая серая стена Хана-Хере. Здесь не было дымки, и чудовищные «Три Чиновника»с их необычайными вырубленными формами нависли над нами в свете низкого солнца. Глубокие черные провалы, торчащие утесы, отвесные скалы… Две западные горы с наклонной столовой поверхностью были как бы грубо обтесаны с четырех сторон, а восточная — вздымалась исполинским горбом с длинными пирамидальными ребрами.
К четырем часам мы были в Ноян сомоне. Прощание с друзьями и знакомыми отняло два часа, и мы дошли в свете фар только до больших песчаных кочек, в которых отстаивался «Дракон»в 1948 году.
Пестрые горы в тридцати километрах к востоку от Ноян сомона поразили меня своей запыленностью. Мягкими, как бы подернутыми дымкой, были цвета горных пород: малиновый, охристо-серый, грязно-зеленый, буро-шоколадный, красно-серый и серовато-белый. Причудливо сочетались низкие конусы и выровненные площадки перечисленных цветов, испещренные пятнами черных камней и черно-зеленых кустов гобийского миндаля. Пыль и песок покрывали всю местность, лежали тонким слоем на склонах холмов. В руслах и долинах песок насыпан глубоким и рыхлым одеялом. При виде этой картины легкая тревога омрачила мне радость возвращения. Пески явно наступали на весь район наших работ в Южной Гоби. Они заносили и область пестрых гор у Ноян сомона, и запад Нэмэгэтинской котловины около Цаган-улы, где появлялись новые и новые барханы. И было приятно вспомнить, что наша дорога в Нэмэгэту — трудная, трясучая, много раз проклинавшаяся, пересекает котловину высоко на бэле, в безопасности от несчастного нашествия.
Мы приближались к Цаган-Дерисуни. Знакомые черные холмы были испещрены почти горизонтальными тенями от низкого солнца. Сочетание скопища холмов и теней создало впечатление какой-то толпы, в быстром беге устремленной на запад, навстречу нашей колонне. Машины шли быстро, бензину хватило, и мы приехали в аймак к полудню, снявшись с ночлега в семь утра. Пронин добрался благополучно и разбирал мотор, никак не ожидая нас так скоро. Ночью пришел «Тарбаган»с бензином и картером для «Дзерена».
Двадцать первого сентября мы догрузили машины, насколько это было возможно, и выехали в Улан-Батор. За Олдаху-хидом внезапно отстали « — Волк»и «Кулан». Мы долго ждали их. Равнина в засуху была совершенно мертвой. Ни единой травинки не было на красновато-желтой глине, покрытой серым щебнем. Ветер поднимал столбы рыжей в закатнем солнце пыли. Отставшие машины подошли только ночью. У «Волка» сломалась крыльчатка помпы, у «Кулана»— трамблер. К полудню двадцать второго сентября мы добрались до Мандал-Гоби. Машины остановились у столовой, а я на «Драконе» поехал разыскивать Прозоровского. Надо было видеть, с какой радостью наш кинооператор выскочил из дома, едва услышав гул машины. Он истосковался от ничегонеделанья, поджидая нас. Уже в полной темноте мы доехали до большого обо на перевале шестьдесят восьмого километра от Улан-Батора.
Дальше шли опасные спуски, крутые повороты и косогоры. Шоферы наших машин, поврежденных в долгих маршрутах, с плохими тормозами, решили заночевать. Ледяной ветер пронизывал ватники. Мы разожгли большой костер и, погревшись, расхрабрились дотянуть до Улан-Батора еще сегодня на «Драконе»и полуторке. Машины пошли от веселого костра вниз в кромешную холодную тьму. Мгновение — и мир перестал существовать. Какие-то рытвины и бугорки виднелись впереди в свете фар. На самом деле это были спуски, подъемы и опасные косогоры, чувствовавшиеся только по мотору. Впереди нас шла полуторка. Пыль светлой стеной летела позади нее в свете наших фар. Когда полуторка удалялась, то только слабое пятно желтого света двигалось впереди в необъятной тьме. И этот слабый свет мгновенно исчезал, когда машина ныряла под спуск, и тогда «Дракон» двигался одинокий, словно затерявшийся в огромной вселенной. От его сильных фар по сторонам дороги ложился отсвет. Стоявшая за этой чертой тьма, как всегда, казалась огромнейшим лесом. Деревья с правильными интервалами выстроились ровной линией вдоль освещенной дороги. Отчетливо виделись огромные ветви почему-то не с листьями, а с хвоей, простертые на громадной, примерно семидесятиметровой высоте. Галлюцинация выдавала себя тем, что очертания деревьев не изменялись, несмотря на быстрый ход машины.
Еще не было часа ночи, как мы подъезжали уже к нашей базе в Улан-Баторе. Эглон и Рождественский ожидали нас с шестнадцатого сентября. К утру прибыли и все остальные машины. Последний гобийский маршрутб 1949 года закончился. Оставалось вывезти базу в Далан-Дзадагаде, а затем перебросить все на железную дорогу в Сухэ-Батор.
