Собрание сочинений в 12 т. Т. 11 - Верн Жюль Габриэль (книги .txt) 📗
- Кое-что! - с возмущением восклицал Ксирдаль. - Да наплевать мне на это «кое-что». Зачем мне это золото? Нужно оно мне, что ли?
- Не понимаю в таком случае, - отвечал Лекёр, - почему ты так волнуешься?
- Потому, что болид принадлежит мне! Меня бесит, что его хотят у меня отнять! Я этого не допущу!
- Что ты можешь предпринять против всего света, бедный ты мой Зефирен?
- Если бы я знал что, это было бы уже сделано. Но… терпение… Когда этот дурацкий делегат заявил о своем намерении забрать мой болид - это была гнусность. Но что можно сказать сегодня? Сколько стран - столько и грабителей!… Уже не говоря о том, что они, по слухам, готовы перегрызть друг другу горло… Черт возьми, лучше бы я уж оставил болид там, где он был. Мне показалось занятным заставить его упасть. Я решил, что опыт будет интересным… Если бы я только знал… Каких-то бедняков, у которых нет собственных десяти су, заставят драться за эти миллиарды! Говорите, что хотите, но это невероятное свинство!
Сбить Ксирдаля с этих позиций было невозможно.
Но господином Шнаком он возмущался напрасно. Несчастному делегату, как его все еще называли, в эти дни приходилось довольно солоно. Захват гренландской территории не предвещал ничего доброго, и неслыханное богатство страны явно покоилось на весьма шатких основаниях. А что он мог предпринять? Был ли он в состоянии со своей полусотней солдат сбросить в море триста двадцать иностранных моряков, засыпать пушечными ядрами, подорвать, потопить шестнадцать бронированных гигантов, стоящих на упернивикском рейде?
Совершенно ясно, что не мог. Но он во всяком случае мог, даже был обязан, от имени своей страны протестовать против вторжения в ее пределы.
Однажды, когда командиры английского и французского крейсеров в качестве простых любопытных спустились на берег, господин Шнак воспользовался случаем, чтобы потребовать объяснений и сделать официальные представления в тоне, в котором даже и дипломатическая корректность не могла подавить известную горячность.
Ответил английский капитан. Господин Шнак, по его словам, совершенно напрасно волнуется. Командиры стоящих на рейде кораблей просто выполняют распоряжение своих адмиралтейств. Они не вправе ни оспаривать, ни обсуждать эти приказания и обязаны их выполнять. Приходится, повидимому, предполагать, что высадка военных сил всех национальностей имеет единственной целью поддержание порядка ввиду столь значительного наплыва любопытных. В общем, пусть господин Шнак успокоится: вопрос изучается в высших инстанциях, и к правам всех и каждого отнесутся с должным уважением.
- Совершенно точно, - одобрительно заметил французский капитан.
- Раз ко всем правам отнесутся с уважением, я получу возможность защищать и мои! - неожиданно закричал какой-то человек, без стеснения вмешиваясь в разговор.
- С кем имею честь? - спросил капитан.
- Мистер Дин Форсайт, астроном из города Уостона, так сказать отец и законный собственник болида, - с важностью ответил непрошенный собеседник, в то время как господин Шнак слегка пожал плечами.
- Гм! Очень хорошо! - произнес капитан. - Мне отлично известно ваше имя, господин Форсайт… Ну, разумеется, если у вас есть права, то почему бы вам их не предъявить?
- Права! - возопил в эту минуту еще новый непрошенный собеседник. - Тогда что же сказать о моих правах? Разве не я, не я один, разве не доктор Сидней Гьюдельсон, первый оповестил весь мир о появлении метеора?
- Вы? - возмутился мистер Дин Форсайт, обернувшись так резко, будто его ужалила гадюка.
- Я!
- Какой-то жалкий лекаришка осмеливается претендовать на такое открытие!
- С неменьшим основанием, чем такой невежда, как вы!
- Болтун, который даже не знает, с какой стороны полагается глядеть в телескоп!
- Мошенник, который и телескопа-то никогда не видал!
- Это я-то невежда?
- Это я-то лекаришка?
- Я не так невежествен, чтобы не суметь обличить самозванца!
- Не такой уж я лекаришка, чтобы не суметь поймать за руку вора!
- Это уже слишком, - вопил с пеною у рта мистер Дин Форсайт. - Поберегитесь, сударь!
Оба соперника, сжав кулаки, с яростью во взоре, с угрозами наступали друг на друга, и сцена эта могла бы плохо кончиться, если бы Франсис и Дженни не успели их разъединить.
- Дядюшка! - воскликнул Франсис, своими сильными руками сдерживая мистера Форсайта.
- Папа!… Умоляю вас!… Папа!… - упрашивала Дженни, заливаясь слезами.
- Что это за странные субъекты? - спросил у мистера Сэта Стенфорта случайно оказавшийся рядом с ним Зефирен Ксирдаль, ставший невольным свидетелем этой трагикомической сцены.
В дороге люди легко мирятся с нарушением светских правил приличия. Мистер Сэт Стенфорт любезно ответил на вопрос, без стеснения заданный ему незнакомцем.
- Вы, безусловно, слышали о мистере Дине Форсайте и о докторе Гьюдельсоне?…
- Астрономы-любители из города Уостона?
- Они самые.
- Те, что открыли болид, который сюда свалился?
- Они, они!
- По какому же поводу они так сцепились?
- Они никак не могут мирно разрешить вопрос, кому в этом открытии принадлежит приоритет.
Зефирен Ксирдаль презрительно пожал плечами.
- Есть о чем спорить! - заметил он.
- И оба они заявляют о своем праве собственности на болид, - добавил мистер Сэт Стенфорт.
- На том основании, что случайно заметили его в небе?
- Совершенно верно.
- Ну и нахалы! - заявил Зефирен Ксирдаль. - А эта девушка и этот молодой человек - при чем тут они?
Мистер Сэт Стенфорт любезно пояснил, в чем дело. Он рассказал, при каких обстоятельствах молодым людям пришлось отказаться от предполагавшегося брака и как затем, из-за нелепого соперничества и чисто корсиканской ненависти, порвалась трогательная дружба, связывавшая обе семьи.
Ксирдаль был потрясен. Он глядел на мистера Дина Форсайта, которого едва сдерживал Франсис Гордон, и на Дженни Гьюдельсон, охватившую своими слабыми руками отца, - глядел с таким видом, будто перед ним были какие-то редкие ископаемые. Когда Сэт Стенфорт закончил свой рассказ, Ксирдаль, даже не поблагодарив, а только громко крикнув: «Нет, это переходит все границы!» - широко шагая, направился к себе. Рассказчик, равнодушно проводив взглядом этого оригинала и сразу же забыв о нем, вернулся к миссис Аркадии Уокер, которую покинул на время своего короткого разговора с незнакомцем. А теперь это почти никогда не случалось.
Зефирен Ксирдаль между тем никак не мог успокоиться. Резким движением распахнул он дверь своего домика.
- Дядюшка! - сказал он, обращаясь к господину Лекёру, который даже вздрогнул от неожиданности. - Заявляю вам: это свинство! Неслыханное свинство!
- Что опять стряслось? - спросил банкир.
- Болид, черт возьми! Все тот же проклятый болид!
- Что же он натворил, твой болид?
- Да он просто-напросто собирается опустошить всю землю! Даже и не перечислить всего, что он наделал. Мало того, что он превратил всех людей в воров и грабителей, он готов предать род человеческий огню и мечу, посеять несогласия и войну! Но и это еще не все. Из-за него расходятся жених с невестой! Пойдите поглядите на эту девушку, - посмотрим, что вы скажете. Глядя на нее, расплачется даже придорожный столб. Нет! Все это чересчур большое свинство!
- Какие жених с невестой? О какой девушке ты говоришь?… Что за блажь тебе влезла в голову? - растерянно спрашивал господин Лекёр.
Зефирен Ксирдаль не соизволил даже ответить.
- Да! Нестерпимое свинство! - закричал он. - Но пусть имеют в виду: это так не пройдет! Я их всех помирю - запомнят они меня!
- Какую ерунду ты затеял, Зефирен?
- Ясно как день! Не так трудно угадать! Сброшу их болид в воду - и все!
Господин Лекёр вскочил, как ужаленный. Он побледнел от волнения, сжавшего его сердце. У него ни на мгновение даже не мелькнула мысль, что Зефирен, поддавшись гневу, сыплет угрозами, осуществить которые не в его власти. Он уже доказал, на что способен. От такого человека можно было ожидать всего.
