Удивительные донумы - Темкин Григорий Евгеньевич (читать полностью бесплатно хорошие книги .txt) 📗

Скудость средиземноморской фауны не должна вызывать удивление. В Сирии идет индустриализация, современная технология требует и современной обработки промышленных отходов — а в очистные сооружения неохотно вкладывают средства, увы, не только развивающиеся страны, но и державы с высокоразвитой экономикой. Тем не менее, если удивляться загрязнению близ промышленных объектов и не приходится, то бороться с ним можно и должно. В центральной сирийской печати все чаще появляются материалы и репортажи, проникнутые острым беспокойством за сохранность окружающей среды, и прежде всего за ценнейшее государственное достояние — сирийское морское побережье, в загрязнение которого вносят свою «лепту» не только разнообразные сухогрузы, баржи и танкеры, но и нефтеперерабатывающий завод в Баниясском порту, и трубы ТЭС, коптящие небо в сотне метров от берега. Один только Тартусский цементный завод, стоящий на самом берегу моря, выбрасывает в воздух, по свидетельству газеты «Сирия таймс», от 20 до 25 тонн пыли ежесуточно.

И все же сам факт существования Центра морских исследований, и тревожные статьи в прессе, и забота сирийцев, с которыми мне доводилось встречаться за три года работы в Сирии, о природе своей страны вселяют некоторый оптимизм и надежду на то, что «умирающее» море оживет. Оно ведь живучее, это море, раз живо до сих пор.

Море еще живо, и, если отъехать немного от города, оно подарит свою бескрайнюю, волнующую и манящую красоту. Любителей купания на сирийском Средиземно-морском побережье, особенно на севере, ждет ласковая, теплая, хрустально-синяя вода, в которой можно плескаться, не вылезая, часами. Те, кого увлекает подводный мир, надев маску и ласты, могут повстречать на дне среди камней текучего, как ртуть, осьминога или похожего на жирную, мохнатую гусеницу трепанга, подстрелить десяток-другой рыбешек, погоняться за проворным желтоватым крабом-забиякой. Для разнообразия можно отъехать на пресноводное озеро, скажем на озеро Джаузия в 15 минутах езды от Латакии, и в тени оливковых деревьев поудить зеркальных карпов. А потом опять вернуться на пляж, искупаться и снова растянуться на белоснежном, пропитавшемся солнцем песке, терпеливо добывая вожделенный южный загар.

Но даже на самом лучшем пляже загорать целый день напролет — занятие утомительное. К полудню все насыщаются солнцем и морем, удаляются на обед и непременную сиесту, а к вечеру, едва разольется над горизонтом бледно-розовый закат, выходят за другой, не менее важной, чем первая, половиной курортных радостей на корниш.

Корниш — это набережная, которая, как правило, является и главной (а зачастую и единственной) улицей любого арабского курортного местечка, пустынная, как пересохший хурджин, утром и, как восточный базар, оживленная после захода солнца. Та же картина и в Латакии. Заполнив Латакийский корниш от края и до края, отдыхающие самонадеянно мнят себя его хозяевами. Но они заблуждаются. Истинные хозяева корниша — торговцы, ибо не успеет приезжий ступить на вечернюю набережную, как оказывается в радушном и плотном кольце коммерсантов различных возрастов и рангов, наконец-то дождавшихся своего часа. Мальчишки лет восьми-девяти, босоногие и чумазые, насильно впихивают вам в руку или бросают в карман, ежели таковой в курортном вашем ансамбле имеется, жевательную резинку. Подростки вполголоса, словно заклинание, произносят названия контрабандных сигарет. Контрабандисты повзрослее и понахальнее открывают свои бездонные чемоданы прямо на тротуарах и торгуют, постоянно озираясь, готовые при первом признаке опасности раствориться в толпе: с полицией шутки плохи, против контрабанды в Сирии сейчас ведется серьезная борьба. Сияют ярко освещенные тележки с игрушками, надувными мячами и сладостями. Источают дразнящие ароматы лотки с печеной кукурузой, призывно булькают котлы, в которых варятся большие и нежные, как пастила, коричневые бобы. Манят, сыпя в темноту озорными искрами, шишкебабные мангалы [17].

На этой первой партии мелких торговцев нейтрализуются покупательные способности большей части отдыхающих. Для тех, кто не поддается мелким соблазнам, заготовлены искушения покрупнее. Для них разверзли стеклянные пасти дверей многочисленные казино, которые арабы произносят как «казино». Казино эти ни малейшего отношения к азартным играм не имеют, зато сулят неземные удовольствия ценителям восточных танцев.

Допустим, и этот искус обойден. Проявивший верх самообладания отдыхающий благополучно вернется с корниша к себе в гостиницу. То ли от жаркого вечера, то ли от сознания собственной стойкости ощутит духоту, распахнет окно; в номер тотчас с потоком свежего воздуха ворвется ночной курорт, сверкающий, праздничный, звенящий тысячами мелодий и голосов. Ворвется и примется дразнить «стойкого из стойких», зазывать, уговаривать, льстить ему, победителю корниша, до тех пор, пока победитель не хлопнет дверью и не выбежит на улицу — отпраздновать свою «победу» в каком-нибудь маленьком уютном кафе на бесконечной гирлянде корниша, которая переплела пестрой веселой лентой все, кажется, Средиземноморское побережье Сирии.

Глава 3

Удивительные донумы

Теперь, когда мы, читатель, взглянули на историю столицы Сирии и совершили прогулку по сирийскому Средиземноморью, настала пора познакомиться с географией н природой всей страны. Но главу эту, задуманную как рассказ о природе и географии Сирии, мы тем не менее начнем с политики. Ибо, прежде чем приступить к разговору о Сирии, необходимо условиться, что под названием «Сирия» подразумевать, то есть, как это принято, договоримся о терминах.

Сирия, одна из древнейших стран мира, под разными названиями упоминаемая в самых ранних письменных источниках, всегда и с коммерческой, и с военной точки зрения имела исключительно выгодное географическое положение. Караванные пути, связывающие Южную Европу и Северную Африку, Индию и Аравию, густой сеткой покрывали карту Сирии, пересекались в щедрой зелени оазисов, которые быстро развивались в ключевые города: Дамаск, Сур (Тир), Халеб (Алеппо), Тадмор (Пальмира), Хомс, Хама… В Сирии имелись плодородные рачнины — рай для земледельцев и скотоводов, и побережье с удобными морскими бухтами, и богатые рыбой реки и озера, и горные хребты, идеальные для создания крепостей и фортов. Горы и равнины были покрыты лесами, изобилующими животными; мягкий, теплый климат позволял выращивать самые изысканные фрукты. Стоит ли удивляться, что на протяжении всей истории Сирии к ее землям устремлялись народы со всего света: в древности — различные племена кочевников, греки, римляне, византийцы, персы; в средние века — крестоносцы, монголы, турки; в наш бурный двадцатый век — международный империализм в лице англичан, французов, американцев, израильтян…

Соответственно кроилась и перекраивалась территория Сирии, сужались и расширялись ее границы. Наиболее постоянными — более 400 лет — были границы Шама, как называлась Сирия в период турецкого ига, куда входили также Ливан, Палестина и Иордания.

С поражением Турции в первой мировой войне за передел Сирии принялись страны-победительницы, главным образом Англия и Франция.

Западную часть, включавшую Ливан, район Латакии и так называемый Александреттский санджак — округ портового города Александретта (нынешний Искандерун), взяли себе французы; англичане прибрали к рукам юг страны и Палестину и лишь восточную зону с ее малоосвоенными пустынями передали законным хозяевам — арабам, да и то чисто формально, дав власть своему ставленнику эмиру Фейсалу. Затем, после основательной грызни, Англия отдала Франции свои сирийские владения, в обмен на что французское правительство признало право Великобритании на оккупацию Палестины и Ирака. «Непристроенными» оставались земли эмира Фейсала, и в 1920 году путем политических интриг французы и их получили под свой мандат.

В сентябре того же года французские оккупационные власти издали декрет, провозгласивший «христианский Великий Ливан», в состав которого помимо горного Ливана, и при турках пользовавшегося определенной автономией. включили округа Бейрут, Триполи, Сур, Сайду, а также плодородную межгорную долину Бекаа. Тогда же в районе Латакии было образовано «государство алавитов» [18]; позднее мандатные власти щедрой рукой предоставили «автономию» округам Дамаск и Халеб, Александреттскому санджаку, а год спустя образовали еще «государство Джебель эд-Друз».