Необыкновенные приключения экспедиции Барсака (илл. В. Колтунова) - Верн Жюль Габриэль (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
Заготовив полотняную одежду для сухого времени года и шерстяную — для дождливого, Жанна и Аженор уложили сундуки, ограничившись минимумом. Они упаковали подарки туземцам: неисправные ружья, узорчатые материи, яркие и пестрые шелковые платки, фальшивый жемчуг, иголки, булавки, галантерейные товары, парижские вещицы, галуны, пуговицы, карандаши и прочее — в общем, целый мелочной базар.
Они брали с собой в дорогу аптечку, оружие, подзорные трубы, компасы, лагерные палатки, несколько книг, словари, самые свежие географические карты, кухонную посуду, туалетные принадлежности, чай, провизию — словом, все необходимое для долгого пребывания на природе, вдали от пунктов снабжения.
И наконец, набор удилищ, лесок и крючков в металлическом футляре в количестве, достаточном для полудюжины рыболовов, это был личный багаж Аженора.
Тетка и племянник, или дядя и племянница, как вам больше нравится, решили отправиться в Ливерпуль, где должны были сесть на «Сереc» — судно линии Уайт-Стар, идущее в Африку. Первоначально они намеревались отправиться в Английскую Гамбию. Но, узнав позднее — во время остановки в Сен-Луи, что в Конакри ждут французскую экспедицию, которая должна следовать по пути, близком к их маршруту, они решили присоединиться к соотечественникам де Сен-Берена.
В конце сентября они отправили в Ливерпуль свой многочисленный багаж, а второго октября позавтракали в последний раз вдвоем (лорд Бакстон никогда не покидал своей комнаты) в большой столовой замка Гленор. Этот последний завтрак был печален и молчалив. Какой бы благородной ни была взятая ею на себя миссия, Жанна Бакстон не могла не отдавать себе отчета, что она, быть может, больше не увидит замка, колыбели своего детства и юности, а если и вернется, то старый отец, возможно, уже не раскроет ей свои объятия.
И однако, именно ради него она предпринимала это путешествие, полное опасностей и испытаний. Для того, чтобы вернуть хоть немного радости в его опустошенную душу, она решила восстановить семейную честь и смыть пятно с фамильного герба.
Когда наступил час отправления, Жанна попросила у отца разрешения проститься с ним. Она была введена вместе с Аженором в комнату старика. Он сидел у высокого окна, из которого открывался вид на поля. Его пристальный взгляд терялся вдали, как будто он ожидал, что оттуда кто-то должен появиться. Кто же? Джордж, его сын Джордж, изменник?
Услышав, как вошла дочь, он медленно повернул голову, и его потухший взгляд на мгновение ожил. Но то был лишь короткий проблеск жизни. Затем ресницы упали и лицо приняло свою обычную неподвижность.
— Прощайте, отец! — пробормотала Жанна, сдерживая слезы.
Лорд Гленор не ответил. Поднявшись на кресле, он протянул руку молодой девушке, потом, нежно прижав ее к груди, поцеловал в лоб.
Боясь разразиться рыданиями, Жанна вырвалась и убежала. Старик схватил руку де Сен-Берена, с силой сжал ее и, как бы прося покровительства, указал на дверь, через которую удалилась Жанна.
— Рассчитывайте на меня, — пробормотал растроганный Аженор.
Вслед за тем лорд Бакстон занял прежнее место, и взгляд его снова устремился в поля.
Карета ожидала путешественников во дворе замка, чтобы отвезти их на вокзал в Утокзетер за две мили.
— Куда ехать? — спросил неисправимый Аженор, который в смущении от пережитой сцены забыл, почему они покидают Гленор.
Жанна только пожала плечами. Они отправились. Но едва они проехали метров пятьсот, как де Сен-Берен внезапно обнаружил признаки необыкновенного возбуждения. Он не мог говорить, он задыхался.
— Мои удочки! Мои удочки! — кричал он раздирающим душу голосом.
Пришлось вернуться в замок и разыскать знаменитые удочки, которые рассеянный рыболов, естественно, забыл. Из-за этого потеряли добрую четверть часа. Когда прибыли на станцию, поезд уже стоял у перрона. Путешественники едва успели войти, и Аженор сказал не без гордости:
— Это во второй раз в жизни я не опоздал на поезд.
Жанна невольно улыбнулась сквозь слезы, бежавшие по ее щекам.
Так началось путешествие, которое привело двух исследователей к поразительным неожиданностям. Предприняла бы его Жанна, если бы знала, что произойдет в ее отсутствие? Покинула бы она своего несчастного отца, если бы подозревала, какой удар вновь обрушится на лорда Гленора в то время, как она рисковала жизнью, чтобы спасти его от отчаяния?
Но ничего не предвещало Жанне трагедии, которая должна была произойти в агентстве Центрального банка, и тех событий, которые послужат предлогом для позорного обвинения, выдвинутого против ее брата Льюиса. Думая услужить отцу, она его покинула в момент, когда он наиболее нуждался в ее заботах.
Принесенная слишком усердным слугой весть об исчезновении Льюиса Роберта Бакстона достигла ушей лорда Гленора на следующее утро, после совершения преступления в Агентстве DK, то есть первого декабря. Потрясение было подобно удару грома. Этот безупречный потомок целой когорты героев, невольник чести вдруг узнал, что один из его сыновей — изменник, а другой — вор.
Несчастный старик испустил глухой стон, поднес руки к горлу и без сознания упал на паркет.
Около него засуетились. Подняли, окружили заботами, пока он не открыл глаза. Взгляд этих глаз отныне был единственным признаком, что жизнь еще не покинула исстрадавшееся сердце. Он жил, но его тело было парализовано и приговорено к абсолютной неподвижности. Но даже после этого жестокость судьбы еще не была исчерпана. В этом неподвижном теле жил ясный ум. Бесчувственный, немой, недвижимый, лорд Бакстон мыслил!
И вот как раз в тот самый момент (принимая во внимание разность долготы), когда ее отец упал без чувств, Жанна Бакстон с помощью капитана Марсенея поставила ногу в стремя и, переехав мост, соединяющий Конакри с материком, начала свое путешествие, сделав первые шаги в дебри таинственной Африки.
IV. СТАТЬЯ В «ЭКСПАНСЬОН ФРАНСЕЗ»
Первого января читатели «Экспансьон франсез» смаковали новогодний подарок, статью, заголовок которой был набран крупным шрифтом, а содержание довольно фантастично — хорошо выдумывать тому, кто находится в прекрасном далеке! Статью эту написал довольно талантливый репортер газеты, господин Амедей Флоранс, который (да простит ему читатель!) иногда злоупотреблял вольным стилем.
(От нашего специального корреспондента)
Экспедиция старается обращать на себя поменьше внимания. — Мы отправляемся. — Удар ослиного копыта. — Меню черных. — Видел ли ты луну? — Слишком много червяков. — Щеголиха. — Вновь завербованная.
Саванна. Первое декабря. Как я вам писал в последнем письме, экспедиция Барсака должна была тронуться в путь сегодня, в шесть часов утра. Все было готово, когда к экспедиции присоединились двое добровольцев. Прежде всего, это — восхитительная молодая девушка, француженка, воспитанная в Англии, откуда она привезла чрезвычайно приятный английский акцент. Ее имя — мадемуазель Жанна Морна. Другой доброволец — ее дядя, если только он не ее племянник, так как я не могу еще распутать их родственные связи. Его зовут Аженор де Сен-Берен. Это большой чудак, рассеянность которого, уже сделавшаяся легендарной в Конакри, надеюсь, доставит нам немало веселых минут.
Мадемуазель Морна и господин де Сен-Берен путешествуют ради собственного удовольствия. Я погрешу против правил вежливости, если не добавлю: и нашего. У них двое слуг-негров, старых сенегальских стрелков, которые должны служить им проводниками, если не переводчиками, так как наши путешественники неплохо говорят на бамбара и других африканских языках. Мадемуазель Морна, например, приветствует нас особым манером, говоря: «Инитье», что означает: «Здравствуйте». То же самое и я говорю вам!
