Томек в Гран-Чако - Шклярский Альфред Alfred Szklarski (чтение книг .txt) 📗

– Я уж думал, сейчас град начнется. Здесь больше разница между температурой дня и ночи, чем лета и зимы.

Отдохнув самую малость, они снова двинулись через джунгли. Мокрая земля, скользкая, пропитанная влагой зелень, колючий бамбук, лианы – все мешало продвижению вперед. Все же беглецы упорно спускались по склону, который постепенно терял свою крутизну. Ночную тишь нарушало лишь мирное кваканье больших жаб, живущих в прибрежных болотах. Вскоре послышался шум быстрого течения реки.

Новицкий остановился.

– Слышишь, Ян?

– Слышу, река уже близко. Вода сейчас поднялась после бури.

– Как пить дать, так оно и есть. Идем, вот-вот уже рассветет.

Тропинка постепенно расширялась. Беглецы увязали в болотистой грязи, ровная поверхность земли не давала стечь собравшейся во время грозы воде. У самой реки лес был вырублен, но идти от этого легче не стало. Густые кусты, так буйно разрастающиеся в горных долинах, закрывали человека с головой и даже не прогибались под ногами.

На открытом пространстве ночь уже отступила. Звезды побледнели, далеко на востоке на темно-синем небе появились кроваво-красные отблески. Берег и взбудораженную реку окутывал молочно-белый туман. Где-то в лесной чаще раздался крик птицы, тут же в ответ раскричались попугаи, им стали вторить хриплые, пронзительные голоса ревунов, «карканье» цапель, клекот аистов, посвист ястребов. Джунгли пробуждались от ночного сна. Светало…

Новицкий начал поиски в прибрежных зарослях, там кампы хранили лодки. Агуа так настаивала на том, чтобы они бежали к реке, как будто была уверена, что там найдется подходящая лодка. И предположения Новицкого скоро подтвердились. В зарослях у самой воды обнаружилась выдолбленная из ствола лодка с плоским дном. В ней лежали два крохотных весла, на них были выжжены оригинальные узоры, позволяющие определить, кому они принадлежат. И еще там была длинная гладкая жердь для отталкивания от мели. Новицкий взглядом знатока окинул лодку, оценил ее солидность, надежность.

– Прямо садись и плыви!

Путаясь в зарослях, обнаружил еще две лодки побольше, в них не было весел. Вернувшись к первой лодке, Новицкий начал сталкивать ее на воду. Труда ему это не составляло, после ночного ливня в горах быстрое течение скоро подхватило лодку.

– Ян! – позвал он.

Тут же и Смуга с мешком и покуной оказался рядом с лодкой, уже погрузившейся носом в воду.

– Да, капитан, признаю, твоя индейская симпатия оказалась на высоте, – одобрительно заметил Смуга. – А другие лодки здесь есть?

– А как же! Две, и большие, только без весел.

– Индейцы весел не оставляют, это их частная собственность, – пояснил Смуга. – Раз ты нашел весла в лодке, значит, кто-то хотел помочь нам бежать. Ладно, об этом поговорим потом, а теперь двигаем!

– Янек, в экспедиции, как в армии, должен быть командир, – отозвался Новицкий. – Вообще командир ты, но уж позволь, на воде командовать буду я. Река разбушевалась, вода прибыла, всякое может случиться. Видишь ли, я с водой на «ты» с раннего детства. Вырос над нашей любимой Вислой, а в ней столько предательских омутов, переменных течений, мелей. Я еще мальчишкой уже спасал утопленников.

– Все в порядке, капитан! Видел, какой ты мастер там, на Амуре [20]. Приказывай!

– Добро! Штуцеры ремнями укреплены на спинах. Патроны под рубашки! Обвяжем лианами, чтобы они не выпали. В случае чего у нас под рукой будут кольты. Если вдруг перевернемся, плыви к ближайшему берегу, мешками и покуной займусь я. А теперь садись на нос, бери весло, загребай слева. И держи весло как следует, если выпустишь, нам конец.

Смуга кивнул, уселся на указанном ему месте. Он прекрасно отдавал себе отчет, что плавание по бурной реке требует немалого умения, смелости, отваги и силы. Всеми этими добродетелями в полной мере обладал великан – моряк с Повислья. Новицкий прежде чем сесть в лодку, внимательно огляделся кругом…

Совсем уже рассвело. Цикады завели свои хоры. Туман расступался, таял в ярких красках восхода. Бурные, мутные, желтые воды реки несли пальмовые ветки, тростник, пучки водорослей. А в глубинах таились электрические и ядовитые скаты, прожорливые пираний, похожие на небольших угрей, рыбки канеро, заползающие в отверстия тела человека, крокодилы, сотни разных других, опасных, и не очень, существ. Принудительное купание для неудачливого моряка могло кончиться весьма плачевно.

По обоим берегам реки густо росли деревья, стройные пальмы, бамбук и тростник. Переплетенные корни покрывали недоступные берега, спускались в воду. Сверху, как зонт, свисали громадные ветки, затеняя реку у берегов. Если бы плыть в таком натуральном туннеле, лодку трудно было бы заметить, но скрываться под покровом растительности тоже было небезопасно. С ветви могла спуститься ядовитая змея или могучая анаконда, притаившаяся над водой в ожидании добычи, на лодку мог напасть рой противных лесных муравьев или ядовитых ос. Поразмыслив, Новицкий сказал:

– Сдается мне, Янек, этот коротышка Тасулинчи со своими дикарями далеко не уплыл. Наверно, буря загнала их на берег. Не слишком ли рано мы выплываем вслед за ними?

– Сам о том же думаю, – откликнулся Смуга. – Смерть идет за нами по пятам.

– Плыть по середине реки было бы быстрей, но тогда эти с Тасулинчи нас тут же заметят. Спокойнее, но медленнее будет плыть недалеко от берега, там, если надо, можно быстро пристать. Что думаешь, Ян?

– Погоня для нас опаснее, – ответил Смуга. – Лодки у кампов большие, гребцов много. Могут нас догнать. А Тасулинчи может пристать только где-нибудь на песчаной отмели, берега-то неприступны, мы такую отмель увидим издалека. Пока поплывем посередине, а потом прижмемся ближе к берегу.

Новицкий срезал несколько гибких лиан, они перевязались ими, чтобы не выпали коробки с патронами, спрятанные под рубашками. Разместил мешки и покуну на дне лодки, столкнул на воду и вскочил на корму.

Подхваченная стремительным течением лодка глубоко погрузилась в воду, заколебалась, как раненый конь, попробовала развернуться кормой вперед, но опытный моряк умелыми движениями весла укротил ее строптивость, принудил к послушанию. Поплыли по течению посередине реки. Смуга и рулевой Новицкий оказались слаженной парой гребцов. Новицкий высматривал и умело огибал опасные водовороты или островки растущих из воды кусюн, а когда не раз столкновение уже казалось неминуемым, Смуга быстро откладывал весло, чтобы жердью оттолкнуться на безопасное расстояние.

Как и всегда ранним утром или ближе к вечеру на реке появились снежно-белые цапли, розовые фламинго, разноцветные крикливые попугаи и дикие утки. Временами над ними начинал зловеще кружить ястреб, тогда птиц охватывала паника – одни сбивались в клубок, поднимая пронзительный крик, другие, что есть мочи, спасались в глубине леса. Тропический лес был царством тысяч различных птиц/начиная с громадных, вроде гарпии [21], и кончая крохотными колибри, бывающими размерами не больше пчелы. И каждый вид имел свой, неповторимый голос. Одни чаровали пением, другие издавали странные, скрежещущие звуки.

Южную Америку назвали «птичьим материком», но тропический лес вовсе не был райской идиллией [22].

Под роскошным зеленым пологом шла неустанная борьба за выживание. Деревья, кусты, молодая поросль жадно тянулись к животворящему солнцу и по праву сильного душили растения послабее. Точно также и в мире животных шла битва за существование. Хищные звери устраивали кровавые пиршества, смерть представителей одних видов означала жизнь для других. Вот и утренний ветерок доносил из чащи какие-то глубокие вздохи, жуткое урчание, грохот, хохот, свист и гавканье, а временами раздавался раздирающий душу крик умирающего зверя. Такова была утренняя песня первобытных джунглей.

Новицкий со Смугой напряженно прислушивались к таинственным отголоскам, всматривались в берега реки, время от времени оглядывались назад. А по обоим берегам по-прежнему тянулись стены зелени. Казалось, тропический лес вырастает прямо из реки. Только изредка в прибрежных кущах чернело отверстие низкого, угрюмого туннеля, вытоптанного животными, идущими на водопой.