Затерявшиеся в тайге - Репин Леонид (версия книг .txt) 📗
Значит, ни в коем случае нельзя с абсолютной уверенностью, как это сделано в современном учебнике ботаники, утверждать, что южные кольца на срезе дерева обязательно шире. Объяснение при этом дается такое, какое вполне можно было бы дать еще лет двести назад: на северной стороне дерева клетки камбия чаще обдувают холодные северные ветры, да и солнце с той стороны холоднее. А ведь в сухих и засушливых районах, как говорит практика, именно с северной стороны кольца шире. Да и вообще разве можно рассматривать дерево отдельно от условий, в которых оно живет? Почва, климат, да и много всяких других причин могут влиять на образование и рост клеток камбия. И разве можно делать такие однозначные выводы, заведомо ложные, с научной точки зрения ложные, да еще рекомендовать их для употребления в практику! Хотел бы я видеть автора этого учебника на нашем месте. Пусть даже и с двуручной пилой, чтобы получить наисвежайшие спилы.
Ну вот, теперь, когда мы с вами хорошо отдохнули в беседе на научные и антинаучные темы, можно снова трогаться в путь.
В воздухе появилась мелкая водная взвесь—ни дождь, ни туман. Не поймешь, что такое, но это поневоле наводило на мысли о скором дожде. Надо спешить. До наступления темноты и до дождя, если он разразится, надо еще успеть выбрать место для ночлега и хорошо к нему подготовиться. Уж слишком памятен был урок, который преподала нам первая ночь.
Конечно, всего предвидеть в Москве мы никак не могли. Да особенно и не старались. Но все же несколько правил, которых необходимо было придерживаться в течение всей жизни в лесу, я решил сформулировать, записать, чтобы запомнить и добиться неукоснительного их выполнения каждым из нас. Вот эти правила.
Первое: ни в коем случае не отлучаться в одиночку. Второе: в лесу постоянно находиться в пределах видимости. Не рассчитывать на голос. Третье: всю добытую пищу вне зависимости от того, кто сколько принес, делить поровну. Четвертое: собирать всякую встреченную пищу, даже если ее очень мало. Пятое: сомнительные грибы и ягоды ни в коем случае не собирать. Шестое: беречь воду! Седьмое: беречь спички! Восьмое: не ложиться на голую землю. Девятое: делать все возможное, чтобы избежать ссор. И десятое: топор и ножи всегда держать под рукой. Особенно на ночлеге.
Как выяснилось, правила оказались вполне практичными и охватывали почти все стороны нашей жизни в лесу. Мы старались их соблюдать, хотя, если честно признаться, это не всегда удавалось. Но что за правила, если при них нет исключений!
Шли мы недолго—часа два с небольшим. Пробирались по распадку, огибая основания сопок: путь здесь можно было выбрать довольно удобный. Что зря лазить по склонам... Множество бабочек порхало в лесу—шоколадницы, павлиний глаз, махаоны. Они не улетали при нашем появлении, а сидели, распластав, словно в бессилии, крылья. Иногда приходилось делать шаг в сторону, чтобы на них не наступить. Такие странные бабочки...
Остановиться мы решили на склоне с ровной горизонтальной площадкой. На ней возвышались только две старые березы. Под одной из них, той, что обладала более развесистой кроной, начали готовить ночлег.
Теперь, обладая некоторым опытом, отнюдь не желая провести еще одну бессонную ночь, мы со всей тщательностью, на которую только были способны, принялись устраивать ложе. Сначала побольше нарезали лапника—пышных еловых ветвей — и постелили ровным слоем на землю. Потом принесли несколько охапок березовых веток и покрыли ими еловые. Попробовали — и остались очень довольны: получилось мягко, удобно.
После этого подумали, что было бы неплохо позаботиться и об укрытии на случай дождя. Толя развернул свою пленку, мы прикинули ее размеры и поняли, что спасения она не принесет—маловата. Но все же решили попробовать соорудить из нее нечто вроде навеса. Для этого срубили две чахлые березки и сделали четыре кола, два приблизительно на тридцать сантиметров выше других, чтобы получился скат, хорошенько их заострили и вбили покрепче в землю так, чтобы наше царское ложе пришлось как раз между ними. Потом привязали пленку к кольям шнурками, потуже ее натянув, и отошли в сторону, чтобы критическим взглядом окинуть результаты своей работы.
Кажется, ничего по лучилось... Тут же мы провели испытание: улеглись рядом под тент, тесно прижавшись друг к другу. Нельзя сказать, что в жилище было просторно, к тому же оно оказалось коротковато в длину: когда пойдет дождь, ноги придется подобрать под себя. Но сейчас дождя не было, мелкая водная взвесь незаметно иссякла, и мы наслаждались жизнью, лежа на мягкой подстилке и ощущая, как пламя костра приятно греет подошвы.
Дров припасли на ночь великое множество. Место это привлекло нас тем, что здесь без особого труда можно было собрать любое количество сухого валежника. Полусгнившие коряги, поросшие мохом, упавшие ветви березы, стволы небольших деревьев, поверженных ветром, — все это могло послужить превосходной пищей огню.
Вспомнив, как быстро костер в прошлую ночь сожрал все наши припасы, заготовили топлива столько, что, как нам показалось, хватило бы на зиму. И лишь после этого позволили себе сесть поближе к огню и расслабиться, глядя на успевший уже закоптиться дочерна котелок, где готовилось наше излюбленное блюдо—грибы.
Леша сидел на корточках возле костра, не сводя глаз с котелка. У нас уже был случай, когда прогоревшее поленце стрельнуло в последний раз, дрогнуло, будто в агонии, и рассыпалось в прах. А котелок, опиравшийся на него, завалился на бок и выплеснул в костер все содержимое. Мы не сокрушались особенно, потому что если что-нибудь и потеряли, то только время: пришлось встать и снова идти по грибы. Поэтому Леша редко теперь оставляет котелок без присмотра.
Толю днем укусил в палец странный слепень: маленькая, невидная мушка. Помню, он с удивлением разглядывал собственный палец с растущей прямо на глазах каплей крови, выступившей в месте укуса. Когда рассмотрели его хорошенько, вконец удивились: укус был в виде пореза в два миллиметра длиной. А сам-то слепень—полсантиметра, не более! Вот такая лютая мушка... Так что у Коваленко появилась забота личного плана: раненый палец. Впрочем, нельзя сказать, что он уделял этой заботе много внимания. Скоро Толя поднялся и присел в сторонке—собрался начать дневник.
