В трущобах Индии - Жаколио Луи (читать книги онлайн бесплатно серию книг TXT) 📗
— А теперь, — спросил падиал, счастливый оборотом, какой принимали события, — что мне делать? Должен ли я ехать на Малабарское побережье и исполнить поручение, данное мне к Нана-Сагибу?
— Я не знаю еще, что будет решено. — отвечал браматма, — иди домой и никуда не выходи ни сегодня ночью, ни завтра, пока Утсара не придет передать тебе моей воли.
Падиал не заставил повторять себе два раза приглашение вернуться домой; после тех ужасных терзаний, какие ему пришлось перенести со времени своего ухода оттуда, он ничего больше не хотел, как спокойной и уединенной жизни. Больше всего желал он, чтобы о нем совсем забыли и оставили его спокойно исполнять службу ночного сторожа, как и раньше. Он клялся, что никакая честолюбивая мысль не заберется больше ему в голову; более чем когда либо думал он о том, чтобы совсем улизнуть из этой местности, — если ему не удастся отделаться от требований трех противников, из которых он не мог удовлетворить одного, не разгневав других. Между вице-королем, Кишнаей и браматмой он чувствовал себя несравненно несчастнее знаменитого осла Буридана. Но судьба решила, что несчастный не так-то скоро добьется страстно желаемого спокойствия… На повороте узенькой тропинки, ведшей к его жилью, на него набросились вдруг четыре человека, скрутили его так крепко, что он не мог пошевелить ни одним членом, и бегом понесли его среди развалин.
Он успел, однако, жалобно, пронзительно крикнуть, и крик этот услышали в Джахаре-Бауг.
— Бегите! — сказал Арджуна двум своим факирам. — Кто-то напал на падиала, я узнал его голос… Негодяй Кишная, наверное, заставил кого-нибудь следить за ним… Бегите же к нему в избу, посмотрите, вернулся ли он, и тотчас же сообщите мне об этом.
Браматма не видел, отдавая это приказание, как чья-то тень скользнула среди кустов и мелькнула в сторону по более короткому пути к жилью Дислад-Хамеда, чтобы опередить двух послов.
Спустя несколько минут вернулись факиры и доложили своему господину, что падиал уже лег спать и на вопрос их отвечал, что благодарит браматму за участие к нему. Браматма облегченно вздохнул.
— Похищение этого человека и в такой момент, — сказал он Утсаре, — должно было бы иметь страшные последствия; негодяи не остановятся перед пыткой, чтобы заставить его говорить, а Кишная, узнав о том, что мы проведали про его козни, сделался бы в союзе с вице-королем непобедимым для нас врагом.
Издали донесся едва слышный звук браминской трубы — сигнал, которым Суакапа возвещал, что он встретил Анандраена. Прошло несколько минут, и друг Сердара входил в кабинет браматмы, который встретил его с золотым листком лотоса и маской в руках — знаками его нового достоинства — и приветствовал его следующими словами:
— Салам древнему из Трех! Да пошлет тебе Индра могущество, Изавия — мудрость в совещаниях и Шива — непоколебимость в действиях!
— Почему ты встречаешь меня этим приветствием? — спросил Анандраен. — Титул этот не принадлежит мне.
— Ты все узнаешь сейчас, — отвечал ему браматма.
Остальные шесть вошли друг за другом, и Арджуна встретил всех их тем же приветствием.
Все были, видимо, взволнованы, потому что в течение долгих лет они достигли только первой степени посвящения; они прекрасно понимали, что браматма пользовался данной ему властью заменять действующих членов Семи новыми, и ждали очень важных сообщений.
Окончив все предписанные уставом формальности, Арджуна низко преклонился перед теми, кого он возвел выше себя, и сказал:
— Приветствую вас, Три и Семь! Пусть Брама, который держит в руках своих судьбы мира, ниспошлет вам свою помощь в делах ваших, ибо дело идет о спасении общества «Духов Вод». Пойдем в зал Джахары-Бауг, предназначенный для совещаний.
Молчаливо последовали Семь за Арджуной.
Дверь закрылась за ними, и два факира с кинжалами в руке легли у нее, охраняя вход… Неподвижные, как бронзовые статуи в глубине мрачного хода какого-нибудь древнего памятника, они походили на задумчивых сфинксов, каких в земле Фараонов ставили у входа в подземные храмы.
Утсара тем временем с самого ухода падиала ломал себе голову над исполнением задуманного им плана. Рассчитывая на то, что совещание продолжится долго, он направился к маленькой избушке в глубине сада, где он жил. Сняв с себя всю одежду, он вымазал тело кокосовым маслом, взял в зубы кинжал и перелез через стену, чтобы не проходить мимо стражи, день и ночь охранявшей главный вход, и пустился к старому Беджапуру со всею скоростью, на какую был только способен, бормоча про себя:
— Только бы я пришел вовремя!
Проходя мимо хижины Дислад-Хамеда, он остановился в нерешительности, не зная, вызвать ли его или самому войти к нему; но опасаясь, что его услышит какой-нибудь шпион тугов, он осторожно проскользнул в отделение хижины, предназначенное для мужчин, и скоро вышел оттуда, продолжая свой дальнейший путь еще с большим остервенением.
Он нашел хижину пустой…
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. КОЛОДЕЦ МОЛЧАНИЯ
I
Трагические события, о которых Индия сохранила еще до сих пор воспоминание, представляют, как мы уже сказали, не выдуманные нами эпизоды, а действительные события; они предшествовали печальному концу вице-короля Индии, сэра Джона Лауренса, убитого фанатиком по распоряжению тайного общества Духов Вод… Борьба эта, начатая Сердаром, ныне Фредериком де Монморен, — в защиту Нана-Сагиба, и продолженная его единомышленниками после отъезда Сердара во Францию — достигла своего апогея… Не раз уже в часы затруднения мужественные индусы, выносившие на себе всю тяжесть этой борьбы, сожалели об отсутствии отважного француза, который в течение двух лет отражал все усилия англичан.
Помощник его, марселец Барбассон, заключенный в Нухурмуре вместе с Нана-Сагибом и горстью туземцев, свято соблюдал данное ему приказание не покидать неприступного убежища до возвращения Сердара. Поэтому вся тяжесть ответственности в этой неравной борьбе осталась на плечах нескольких мужественных людей, которые окружали браматму Арджуну.
Нет сомнения в том, что будь Сердару известна опасность, которой подвергался Нана-Сагиб и его друзья, он поспешил бы уехать из Франции и прилетел бы к ним на помощь. Смерть Кишнаи, которого повесили на его глазах и хитрая уловка которого была ему неизвестна, способствовала его спокойствию; он знал, что раз исчез этот негодяй, не найдется больше ни одного индуса, который выдал бы Нана-Сагиба… Ватсон подкупил Дислад-Хамеда, но этот трус мог только своими доносами способствовать тому, чтобы вешали несчастных туземцев, причастных к восстанию. Но до убежища Нана-Сагиба ему не добраться, и сэр Лауренс мог бы ждать целые столетия поимки принца.
Между тем при настоящем положении дел случаю угодно было устроить так, чтобы этот человек знал тайны двух партий; успех той или другой мог, пожалуй, зависеть и от него. Утсара все это прекрасно понял, когда браматма, весь поглощенный важностью событий, удовольствовался ответом своих послов, что падиал вернулся домой. Факир подозревал какую-то западню и, чувствуя, что все погибнет, если негодяй попадет во власть Кишнаи, решил даже пожертвовать своею жизнью, лишь бы только вырвать от тугов падиала прежде чем тот успеет что-либо открыть им.
Только бы придти вовремя, как и сам он сказал. Он знал трусость падиала и был уверен, что нет тайны, которую он не выдал бы перед страхом пытки. Тем не менее мужественный факир не знал причины похищения, приписывая его исключительно неисполнению смертного приговора, произнесенного мнимым трибуналом Трех против браматмы. Но это было не так. Причина, несравненно более важная, заставила Кишнаю поместить Дислад-Хамеда в потайное место.
Когда сэр Лауренс приготовился принять ночного сторожа, Кишная, как вы помните, спрятался по приглашению вице-короля в амбразуре одного из окон, закрытой толстой портьерой, чтобы присутствовать, не будучи видимым, при приеме падиала. Вы помните также, что по окончании аудиенции Кишная исчез, но куда — никто не видел. Место это, или вернее, амбразура окна, оказалось случайно тем же самым, куда браматма, переодетый пандаромом, вышел из потайного коридора, чтобы присутствовать при разговоре начальника тугов с вице-королем. Удаляясь оттуда, Арджуна, взволнованный слышанным разоблачением, забыл закрыть подвижную часть стены. Когда Кишная, проходя мимо, заметил в стене зияющее отверстие, сходное с тем, через которое он сам прошел, он сейчас же понял, что через это неизвестное ему отверстие проходил кто-то, желавший подслушать его разговор с Лауренсом. Кто бы это ни был, — он не мог быть другом.
