Лондон. Прогулки по столице мира - Мортон Генри Воллам (читать книги онлайн полные версии txt) 📗
Кафе, в котором подкрепляются сами сотрудники Би-би-си и их гости, место довольно необычное и любопытное, поскольку оно обслуживает чрезвычайно разнообразных клиентов. Со многими из них слушатели знакомы лишь по голосам, других знают не только по голосу, но и по имени, которое объявляют в эфире. И только немногие узнаваемы внешне. Невзрачного вида маленький человек с чашкой чая в руке был диктором и обладал голосом человека ростом никак не менее шести футов, способного, судя по его уверенному тону, взять на себя ответственность за весь Форин Офис, а в свободное от внешней политики время выполнять обязанности министра внутренних дел. Большой ошибкой является стремление людей воочию увидеть любимого писателя или радиожурналиста. Когда телевидение станет более доступным, оно разрушит множество иллюзий.
За соседним столиком сидели популярная актриса, летчик-испытатель, сельский священник и преподаватель из Оксфорда, а пригласил их сюда ведущий дискуссионной программы. Дальше сидел невозмутимого вида человек в причудливой одежде. Это был вождь туземного племени, впервые посетивший Лондон. Открылась дверь, и в кафе вошел член правительства, занимавший какой-то незначительный пост. Из его кармана высовывался текст выступления. Я был уверен в том, что, доставая документ, он обязательно захрустит бумагой. Был в кафе и дядюшка Мак, который обучил и развлек большее количество детишек, нежели любой из ныне живущих людей. Рядом с ним сидел шутник, получивший известность благодаря своему голосу, услышав который лично я немедленно выключал радио.
Какой интересной жизнью они живут, день и ночь передавая в эфир новости, учебные и развлекательные программы! И это совершенно не похоже на газету, которая, родившись сегодня, завтра будет мертва. Газета — квинтэссенция письменного жанра. Ее делают люди, не имеющие ни малейшего представления о том, что они будут делать, когда приступят к своим обязанностям. А Би-би-си планирует работу на несколько месяцев вперед. Это хладнокровная и целеустремленная организация, главным хозяином которой являются часы с большой секундной стрелкой красного цвета.
Провожая меня к выходу, мой любезный хозяин показал мне памятную плиту, на которой значилось:
«Первые руководители Радиовещания (сэр Джон Рейт — генеральный директор) в 1931 году посвящают этот храм искусств и муз Всемогущему Господу. Они молятся о том, чтобы доброе семя могло в дальнейшем дать добрые всходы, и чтобы все, что враждебно миру и чистоте, было изгнано из этого дома, и чтобы все, что люди услышат отсюда, было бы радостным, добрым и честным, и тогда, быть может, откроется нам дорога к мудрости и добродетели».
Прочитав эти строки, я вспомнил доктора Геббельса и голос с ужасным акцентом: «Здрафствуйте, коворит Джейрмания». Что ж, подумалось мне, в борьбе между добром и злом, которая, похоже, достигла своего кульминационного момента, радиовещание, как и любое другое изобретение, создало своего демона.
Чувствуя неприятную усталость, вызванную тем, что было уже начало двенадцатого, и гадая, как восприняли мою радиопередачу в Африке, я двинулся по Риджент-стрит в направлении Пиккадилли-Серкус. В театрах заканчивались спектакли, люди стали заполнять улицы. Такси либо уже везли пассажиров, либо не проявляли интереса к пешеходам. Один водитель остановился и спросил, не надо ли мне в сторону Паддингтона, но когда я ответил отрицательно, он умчался, не сказав и слова. Еще несколько лет назад такого невозможно было и представить.
Когда я вышел по Лоуэр-Риджент-стрит, передо мной открылся замечательный вид на освещенную дуговыми лампами Трафальгарскую площадь. В этот час она была пуста, только львы охраняли стройную черную колонну, которая исчезала во тьме. Уайтхолл тоже выглядел опустевшим, если не считать нескольких человек, вышедших из пабов. Кенотаф одиноко и равнодушно высился посреди улицы. Сегодня никто не снимает перед ним шляпу, как это делали тридцать лет назад. Солдаты, которые бились с жестоким врагом, прошли долгий путь и видели цветущие розы Пикардии, сегодня невероятно от нас далеки. Даже их фотографии, в гражданской одежде или в бриджах и обмотках, выглядят архаично. Для современного школьника Ипр или Нев-Шапель ничуть не ближе Севастополя. Чему, собственно, удивляться? И все же я отчетливо помню тот день 1920 года, когда был открыт Кенотаф. Тогда все мы испытывали прилив чувств, наши воспоминания о войне были совсем свежими. Помню молодых женщин в черном и ощущение того, что наши друзья и товарищи по оружию все еще с нами. Ведь мы не забыли, как они выглядели и что говорили. Теперь мы, когда-то ровесники, постарели настолько, что годимся им в отцы.
Приблизившись к Площади парламента, я увидел свет фонаря Часовой башни — знак того, что заседание палаты все еще продолжается. Биг Бен пробил одиннадцать тридцать. Из тучи выкатился полный месяц и на мгновение озарил своим светом аббатство. Шагая по Вестминстерскому мосту, я увидел золотистую цепочку заполненных пассажирами поездов, которые мчались вдоль набережной, увозя домой жителей Кеннингтона, Кэмберуэлла, Брикстона и южных пригородов. Был прилив; когда очередной поезд замешкался в пути, я смог услышать, как вода ласково плещется о камни.
Темза… Все берет начало и заканчивается на этой реке, приливы и отливы которой представляют собой не что иное, как пульс Лондона. Подо мной текли темные, маслянистые, стремительные воды. История реки насчитывает девятнадцать столетий — невообразимый срок для живших на ее берегах людей, которые соперничали, любили, ненавидели, строили и сносили, терпели неудачи и добивались успехов. Здесь жили бездари и таланты, добряки и злодеи. Так продолжалось из века в век, от римлян до сегодняшнего дня. Возможно, для каждого поколения Темза, которая приходит со стороны моря и снова возвращается к нему, была символом самой жизни.
В Лондоне легко стать одиноким, но не так просто найти уединение. Каждому лондонцу знакома магия тех редких мгновений, которые наступают ранним утром или поздним вечером, когда жизнь замирает и можно посмотреть на Лондон как на опустевшую сцену.
Есть города, которые, благодаря вкладу их жителей в историю человечества, становятся бессмертными. Лондон, Афины и Рим относятся к числу таких городов. Для истории Темза и Тибр всегда будут братом и сестрой. Что ни говори, существует некое родство между Вестминстерским аббатством и Парфеноном. Мы жили, боролись, любили и страдали в Лондоне и потому знаем, что эта местность на берегах реки, давшая пристанище миллионам людей, наделена духом — или душой. И эта душа, вкупе с — увы — неотъемлемыми от человеческой природы подлостью и алчностью, продолжает существовать в самом сердце Лондона; эта душа, эта непрерывность человеческих усилий, со всеми победами и постыдными поражениями, которые внушают тем, кто к ним восприимчив, гордость и предвосхищение счастья — и даже, как ни странно это произносить, веру.
Биг Бен пробил двенадцать. Над зданием палаты общин все еще горел фонарь. К моему несказанному удивлению, рядом со мной остановилось такси; голос, со столь непривычным в наши дни выговором старого доброго кокни, поинтересовался:
— Как насчет кэба, шеф?
Заметьте, он спросил не «такси», а «кэб»! Этот вопрос, как и многое другое в Лондоне, казалось, пришел из прошлого.
Я обвел взглядом темную поверхность реки, огни набережной, посмотрел на готическую громаду парламента и на призрачный силуэт Вестминстерского аббатства.
— Спокойной ночи… Спокойной ночи, Лондон.
Благодарности
Автор хотел бы выразить признательность следующим писателям, чьими текстами он пользовался в работе над книгой:
Bell Walter С.The Great Fire of London.
Brett-James Norman C.The Growth of Stuart London.
Davey Richard.The Pageant of London.
Davey Richard.The Tower of London.
Evelyn John.Diary.
Fitter R. S. R.London's Natural History.
