America Latina, или повесть о первой любви - Динец Владимир (книги бесплатно читать без TXT) 📗
Отсюда до Канаймы на краю сельвы всего 200 км, но по разбитой грунтовке почти никто не ездит, так что можно пройти весь путь пешком, так и не дождавшись попутки. Я отправился в аэропорт, чтобы попробовать найти самолет. На улице со мной разминулсь два типа, говоривших по-русски. Это было так неожиданно, что я лишь через несколько шагов обернулся и окликнул их: «Мужики!» Они остановились.
— Ты русский, что ль?
— А как вы догадались?
Оказалось, что это механики, обслуживающие самолеты «АН» на местных линиях.
— Зайди в аэропорту в крайнюю левую комнату, — посоветовали они мне. — Там сидит мужик, серб, он поменьше возьмет за самолет — если сумеешь договориться.
Высокий, интеллигентный серб поначалу запросил с нас 1000 долларов за маленький самолетик. Но я рассказал ему пару баек о том, как мы, российские братья, стоим на страже православной веры, и в конце концов удалось договориться за 480, включая бензин, транспорт по реке дальше на юг и питание на три дня.
Назавтра нам пришлось встать в четыре утра. Летать на таких «комариках» лучше до полудня, потому что потом появляются кучевые облака, и приходится петлять между ними, чтобы избежать болтанки в восходящих потоках. Набрав высоту, мы полетели точно на юг. Вскоре саванна с кольцами бутылочных пальм (Maximiliana regia) вокруг спрятавшихся между холмами болот сменилась пятнами леса, и вдруг мы оказались над окутанными водяной пылью водопадами на широкой мутной реке. Описав крутой вираж, мы сели на аэродром Канаймы, откуда уже видны затянутые облаками горы Гвианского нагорья.
Всего десять лет назад Канайма была никому не известной индейской деревушкой, но наплыв туристов превратил ее в райский уголок с уютными отелями и рестораном. Мы чудом успели добраться сюда за несколько дней до начала сезона, но все равно народу было очень много. Тем не менее в пальмовом болотце на окраине поселка обнаружилась масса интересного, в том числе ящерицы всех цветов радуги.
Я сидел на краю болота, наблюдая за ящерками и колибри, как вдруг словно порыв ветра пробежал по траве. Чем-то испуганные ящерицы разбегались в разные строны:
стремительно уносились изумрудные амейвы, прыгали с веток в воду бурые василиски, прятались под бревна мелкие сцинки. Причина паники выяснилась очень скоро: по тропинке хозяйской походкой шествовал полутораметровый тейю (Tupinambus teguixin). Как и похожие на них настоящие вараны, тейю очень сообразительны и легко различают даже неподвижного человека (в отличие от, например, копытных млекопитающих). Поэтому он быстро заметил меня и с неожиданной прытью удрал.
Перекусив и искупавшись, мы сели в пирогу с подвесным мотором и, пройдя под самым водопадом, пристали к другому берегу — точнее, к большому острову между двумя рукавами реки. Полчаса по лесу — и перед нами второй рукав с еще более красивым водопадом. Он называется Лягушачьим, потому что вокруг водятся изумительно яркие желто-черные лягушки (Dendrobates). Между стеной падающей воды и скалой остается узкий просвет, и можно, раздевшись, пройти на другую сторону, посмотрев на водопад изнутри. Здесь растут крошечные растения из семейства Podostomaceae — обитатели водопадов и быстрых ручьев. Они так плотно прижимаются к камню, что больше напоминают мхи или лишайники, и лишь приглядевшись, можно заметить крошечные цветки.
Пройдя пару километров по саванне, мы снова сели в пирогу и помчались вверх по реке. Плоские холмы, тянувшиеся по берегам, становились все выше, и вскоре мы оказались среди совершенно ни на что не похожего ландшафта, единственного в своем роде на Земле.
Нас окружали тепуи — плато из темно-красного базальта высотой около километра с вертикальными стенами и плоскими вершинами. Бесчисленные водопады срывались с зазубренных обрывов плато, но многие из них из-за огромной высоты не долетали до земли, рассеиваясь в воздухе. Густой лес покрывал подножия тепуи и берега реки.
Некоторые из плато были совсем небольшими и торчали на горизонте, как гигантские зубы или пни чудовищных деревьев, другие тянулись на много километров. В лесу не было видно ничего, лишь изредка срывался с ветки зимородок или пара больших зеленых попугаев-амазонов с громкими криками пролетала над лодкой.
Река эта относится к «красным» (rios colorados) — вода в ней прозрачная, красного цвета, а по поверхности плывут огромные комья пены (они образуются из омываемых потоком корней «мыльного дерева» Sapindus). Реки, текущие не с базальтовых, а с гранитных нагорий или из болот, обычно имеют черную воду (rios negros), а те, которые стекают с равнин или песчаниковых массивов, бывают мутными, светлыми (rios blancos).
Когда-то эти плато, на многие из которых практически невозможно взобраться, послужили Конан-Дойлю прообразом его «Затерянного мира». На самом деле динозавров там нет (по крайней мере на тех тепуи, которые уже исследованы), но есть много эндемичных растений и животных, приспособившихся к сырому холодному климату.
Я тогда надеялся, что в самом конце путешествия побываю в этом краю еще раз и, пользуясь сухим сезоном, сбегаю на самое высокое из тепуи — Рорайму (2810 м) на стыке границ Венесуэлы, Бразилии и Гайаны. К сожалению, пока мне так и не удалось туда добраться, так что сам я о вершинах плато ничего рассказать не могу. Но даже со стороны это пейзаж совершенно неземной красоты, особенно в сезон дождей, когда тепуи то плывут, как острова, над низким туманом, то таинственно вырисовываются сквозь пелену облаков, то сверкают острыми гранями в высекающих из туч радуги солнечных лучах.
Мы специально постарались попасть сюда в начале сезона дождей, когда облака еще не закрывают горы, а в реках уже достаточно воды. Эти несколько дней — лучшее время для вылазки к тому чуду, которое скрывается в самом сердце нагорья, среди грозных скальных массивов и стремительных порожистых рек.
Вскоре на смену крошечным изящным стрижикам (Tachornis), носившимся вдоль опушек, пришли такие же маленькие летучие мышки (Tyropteris). Днем они прячутся в свернутых листьях нависающих над водой деревьев, а с вечера порхают над водой.
Ночевали мы в тот раз на острове Орхидей — небольшом островке между речными протоками у подножия Аян-тепуи, одного из самых больших плато. Орхидеи тут и вправду растут, но только карликовые — всего сантиметр высотой. У меня перегорела лампочка в фонаре, поэтому побродить ночью по лесу не удалось, но зато мы долго болтали с нашим проводником из местного племени пемон.
Интересная у парня биография: до двадцати лет он жил с родителями под навесом из листьев на этом самом острове и ни разу не выбирался из леса, разве что полгода прожил в Канайме, чтобы выучить в школе испанский. В здешних реках мало рыбы (большинство рыб погибает от сапонинов, выделяемых корнями мыльного дерева), а в лесу можно проходить несколько недель, ни разу не увидев оленя или тапира. Так что жизнь была нелегкой. В языке пемон нет числительных больше трех: видимо, у них никогда ничего не было помногу. Но потом на Канайму обрушился вал международного туризма, и все мгновенно изменилось: теперь он работает гидом, свободно болтает по-английски, получает вполне приличную зарплату и летает в отпуск в Каракас.
Впрочем, цивилизация пока не испортила здешних индейцев: это отличные ребята, веселые, спокойные и обаятельные, чем-то похожие на хоббитов. Мы сразу подружились и все три дня продолжали подкалывать друг друга по любому поводу.
Наконец мы влезли в гамаки (до чего же здорово болтаться в гамаке, словно банан!
— заметил один из индейцев, вызвав взрыв хохота), и как раз начали засыпать, но тут начался тропический ливень — один из трех настоящих ливней за полгода, проведенных нами в Южной Америке. Сплошной поток воды не менее двух часов грохотал по железному навесу над нашими головами. Позже я нашел несколько сбитых дождем лемуровых лягушек (Phyllomedusa) — они все еще держались за листочки, вместе с которыми упали с дерева. Я тихо радовался, потому что предвидел, как подействует дождь на цель нашего путешествия. Несмотря на грохот, к утру мы прекрасно выспались. Вообще мы с Юлькой давно поняли, что устаем не от приключений, а от цивилизации.
