Колесницы в пустыне - Непомнящий Николай Николаевич (электронные книги без регистрации txt) 📗
Под знаком муссона
За несколько веков до нашей эры обитатели античного Средиземноморья начали проявлять большой интерес к Индийскому океану, а вернее, к его землям. Походы Александра Македонского открыли купцам новые возможности торговли, а авантюристам — обширное поле деятельности…
Захватив часть Египта, персидсий царь Дарий захотел напасть на Северо-Западную Индию, используя свой огромный флот. Но для этого Дарию нужны были сведения о Южных морях. Выбор пал на морехода Скилака. Достоверность этой очень хорошо подготовленной морской экспедиции древности неопровержимо доказана археологическими памятниками, найденными в районе Суэцкого канала. В надписях говорится, правда с частыми выпадениями строк, что через Нил и Красное море можно попасть на судах в море, которое простирается на огромное расстояние. Задачей Скилака было обследовать течение Инда и устье этой великой реки. Он справился с задачей и, возможно, даже перевыполнил ее, так как находился в плавании больше рассчитываемого времени. Если верить Геродоту, то данные, добытые Скилаком, в значительной степени обусловили успех индийского похода Дария. По разным предположениям, плавание состоялось между 518 и 512 годами до н. э.
Множество проблем поставили перед современными исследователями великие географы и историки древности. Много работы и у толкователей данных, принадлежащих перу Геродота…
«Этот Сатасп оскорбил насилием девушку, дочь Зопира, Мегабизова сына. Царь Ксеркс хотел распять его за это на кресте. Но мать преступника, сестра Дария, упросила царя помиловать сына. По ее словам, она сумеет наказать Сатаспа еще более сурово, чем это сделал бы царь: сын ее должен плыть вокруг Ливии, пока снова не прибудет в Аравийский залив (Красное море. — Авт.).Ксеркс согласился…» Действительно, древние считали подобное плавание равносильным самоубийству, и немногим удавалось совершить его даже много лет спустя.
В XX веке вокруг сообщения Геродота разразилась настоящая научная буря.
«…Сатасп же прибыл в Египет, снарядил там ко рабль с египетскими корабельщиками и затем отплыл к Геракловым Столпам». Давайте остановимся. Сегодня противники путешествия Сатаспа выдвигают на передний план блокаду Гибралтарского пролива карфагенянами: дорога для персов была закрыта. И немецкий ученый Р. Хенниг считает «совершенно невероятным, что неискушенный в мореплавании перс, ни в коей мере не обладавший качествами отважного искателя приключений», прошел блокированный пролив, да еще два раза — туда и обратно. Но Хеннигу справедливо возражает немецкий историк А. Клотц: Гибралтар был закрыт только для торговых кораблей, представлявших угрозу могуществу Карфагена, но никак не для одинокого корабля, посланного по приказу самого Ксеркса. Ведь Ксеркс помог Карфагену войсками в борьбе против Греции. Именно для греков и был перекрыт пролив. Для Сатаспа же путь был свободен.
«Выйдя за Столпы, он обогнул Ливийский мыс под названием Солунт (мыс Кантен в Марокко. — Авт.)и потом взял курс на юг. Много месяцев плыл Сатасп по широкому морю, но путь был бесконечен. Поэтому Сатасп повернул назад и возвратился в Египет». Что же рассказал Сатасп? Он рассказал Ксерксу, что «очень далеко в Ливии им пришлось плыть мимо земли низкорослых людей в одежде из пальмовых листьев. Всякий раз, когда мореходы приставали к берегу, жители покидали свои селения и убегали в горы». Что заставило Сатаспа вернуться? Причина, как он сам объяснил, была в том, что судно не могло идти дальше, так как было задержано мелью. Ксеркс не поверил путешественнику и велел казнить его.
Р. Хенниг был, видимо, слишком скептически настроен, пытаясь интерпретировать рассказ Сатаспа. Поэтому он не верит ни одному слову, а упоминание о низкорослых людях, встреченных по дороге, считает выдумкой по одной-единственной причине: в свое время ему кто-то предоставил справку о том, что в лесах Гвинеи нет пигмеев. Во-первых, почему Гвинея? Ведь в рассказе Сатаспа идет речь о многомесячном плавании, и за это время судно могло уйти далеко на юг, возможно до берегов Камеруна. А во-вторых, если речь Действительно шла о Гвинее, то разве можно точно Утверждать, были ли там пигмеи в V веке до н. э.? Они в древности были распространены на значительно больших территориях, чем сейчас, и лишь в нашем тысячелетии под давлением народов банту начали постепенно отодвигаться к югу. Удивляет Хеннига и то, что Сатасп увидел пигмеев с корабля. Но ведь любопытство во все времена было присуще людям, и вполне вероятно, что жители прибрежных деревень высыпали на берег посмотреть на диковинную лодку.
Сам факт отправки Сатаспа в плавание и замены смертной казни путешествием по морю можно понять по-разному. К помилованию царевича, несомненно, приложила руку его мать, могущественная сестра Дария. Вряд ли она хотела зла сыну. Зная, очевидно, о его увлечении морем и странствиями (почему бы нам это не предположить?), она упросила Ксеркса заменить казнь плаванием; к несчастью, сведения, привезенные Сатаспом, показались слишком диковинными и неправдоподобными недоверчивому и жестокому персидскому правителю…
Хеннига «испугала» мель, на которую наткнулся корабль Сатаспа. Он твердо уверен, что мель «могла встретиться кораблю только у мыса Бохадор, в Марокко». Но неужели Хенниг так хорошо знает все западноафриканское побережье, что может утверждать это? Мель могла встретиться Сатаспу на любом участке маршрута. Нам кажется, что против экспедиции персидского царевича нет ни одного веского возражения. Наоборот, есть аргументы в пользу Сатаспа. В самом приказе, данном путешественнику, содержится ценная информация: ему велели объехать вокруг Ливии (то есть ’Африки) и вернуться через Аравийский залив. Откуда мог знать об этом маршруте Ксеркс в V веке до н. э.? Значит, до него дошли сведения о плавании при фараоне Неко или других экспедициях. А может быть, о других плаваниях, нам неизвестных? Следовательно, жители древнего Средиземноморья знали, что Африку можно обогнуть по морю, хотя предприятие это долгое и небезопасное? Конечно, знали, иначе Сатаспа не отправили бы плыть «вокруг Ливии». Невольное плавание провинившегося царевича стало еще одним звеном| в длинной цепи открытий мира…
«Он нашел деревянный обломок носа погибшего корабля с вырезанным на нем изображением коня; узнав, что этот обломок принадлежит кораблю каких-то путешественников, плывших с запада, он взял его с собой, отправляясь в обратный путь на родину. Когда Евдокс благополучно прибыл в Египет… то принес обломок корабельного носа на рыночную площадь и показал его судохозяевам; от них Евдокс узнал, что это обломок носа корабля из Гадир (Гадеса. — Авт.)…Некоторые судохозяева признали, что обломки принадлежат одному из кораблей, который слишком далеко зашел за реку Ликс и не вернулся домой. Из этих фактов Евдокс заключил, что плавание вокруг Ливии возможно…»
Когда Страбон писал эти строки, то, естественно, не подозревал, какую неоценимую услугу оказывает будущим географам и историкам. Этот маленький отрывок из описания плавания Евдокса, жителя Кизика, вдоль восточноафриканских берегов сам по себе мог бы стать основой для большого исследования. Но это только часть рассказа Страбона о странных приключениях отважного морехода II века до н. э.
Во II веке до н. э. город Кизик был одним из самых богатых городов Малой Азии. То становясь персидским, то отходя к Афинам или Спарте, то приобретая автономию, Кизик разделил судьбу многих малоазиатских городов древности. Четыре порта служили этому городу воротами в Средиземное море. Город считался по тем масштабам крупным: во времена Страбона его окружность составляла 500 стадий.
