Школа Робинзонов - Верн Жюль Габриэль (бесплатные полные книги .TXT) 📗

Вскоре после захода солнца были зажжены все фонари: белый — на верху фок-мачты, на вантах — справа — зеленый, слева — красный. Если бы столкновение и произошло, то, во всяком случае, не по вине «Дрима» — утешение, впрочем, довольно слабое. Потонуть, даже при соблюдении всех морских правил, — все равно потонуть. Если кто-либо на «Дриме» приходил к такому заключению, то прежде всего, конечно, Тартелетт.

Однако этот достойный человек, перекатываясь от борта к борту и от носа к корме, добрался все-таки до своей каюты; между тем Годфри прошел в свою. Учитель танцев — по-прежнему с сомнением, а молодой человек с надеждой спокойно провести ночь, так как «Дрим» тихо покачивался на длинной волне.

Капитан Тюркот, передав вахту помощнику, тоже отправился к себе, чтобы отдохнуть несколько часов. Все было в порядке. Судно могло держать курс даже и при тумане, оставлявшем все же достаточную видимость. Похоже на то, что туман не собирался сгущаться. Никакая опасность не угрожала.

Через двадцать минут Годфри уже крепко спал, а мучимый бессонницей Тартелетт, в одежде и со спасательным поясом, издавал протяжные вздохи.

Вдруг, около часа ночи, Годфри проснулся от ужасных криков.

Вскочив с койки, молодой человек наскоро оделся и натянул сапоги. Но не успел он выскочить из каюты, как на палубе раздались вопли: «Мы тонем! Мы тонем!»

Годфри бросился наверх. В полуюте он наткнулся на бесформенную массу, в которой с трудом распознал Тартелетта.

Весь экипаж находился на палубе. Матросы мгновенно выполняли приказания капитана и помощника.

— Столкновением — спросил Годфри.

— Не знаю… Ничего не знаю… Такой проклятый туман, — отвечал помощник. — Ясно только, что мы тонем…

— Тонем? — переспросил Годфри.

И действительно, «Дрим», очевидно наскочив на риф, медленно и неотвратимо погружался.

Вода доходила уже до палубы и, без сомнения, залила уже топку и погасила огонь.

— Бросайтесь в море, мистер Годфри! — вскричал капитан. — Нельзя терять ни минуты! Корабль идет ко дну! Если вы будете медлить, вас затянет водоворот!

— А мой учитель?

— Я о нем позабочусь. Мы находимся всего в полукабельтове [18] от берега.

— А вы, капитан?

— Мой долг — покинуть корабль последним, и я остаюсь! — сказал капитан.

— Быстрее: Быстрее! Дорога каждая секунда!

Годфри несколько мгновений колебался, но вода уже стала заливать палубу.

Зная, что Годфри плавает, как рыба, капитан схватил его за плечи и толкнул в море.

И как раз вовремя! Если бы не такая тьма, можно было бы увидеть, как возле «Дрима» разверзлась водяная бездна.

Океан был спокойный, и Годфри удалось в несколько взмахов отплыть от водяной воронки, которая втянула бы его в себя, подобно Мальстрему. [19]

Все это произошло за какую-нибудь минуту.

Среди криков отчаяния гасли один за другим корабельные фонари.

Сомневаться не приходилось: «Дрим» пошел ко дну…

Годфри вскоре добрался до большой высокой скалы, где и нашел укрытие от прибоя.

Напрасно взывая из кромешной тьмы, не слыша никакого ответа, не зная, где он находится, на уединенной ли скале или на вершине; какого-нибудь рифа, быть может единственный, уцелевший от кораблекрушения, молодой человек стал дожидаться наступления дня.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ,

в которой Годфри предается печальным размышлениям относительно мании путешествий

Прошло долгих три часа прежде, чем на горизонте появилось солнце. В подобных обстоятельствах часы ожидания могут показаться вечностью.

Для начала испытание было слишком суровым. Но ведь Годфри пустился в море не ради увеселительной прогулки! Отправляясь в путешествие, он прекрасно сознавал, что счастливая, спокойная жизнь остается позади и не следует ждать ничего хорошего, когда приходится преодолевать всевозможные трудности, встречающиеся на пути. Но что бы ни случилось, путешественник не должен терять мужества!

Пока что он находился в полной безопасности. Волны не достанут его на этой скале, омываемой морским прибоем. А во время прилива? «Нет, — рассудил Годфри, — кораблекрушение произошло при новолунии, когда вода достигает высшего уровня. Значит, волны меня не коснутся…»

А каково положение этой скалы? Была ли она уединенной или возвышалась над цепью рифов? Что это за берег, который капитан Тюркот разглядел во тьме? Какому он мог принадлежать материку? Очевидно, во время бури, не утихавшей несколько дней, «Дрим» был отброшен со своего пути, а взять прежний курс не удалось. Конечно, так оно и было, иначе капитан Тюркот не стал бы утверждать, что в этом месте на его карте не обозначено никаких рифов. И говорил он это не далее, как два-три часа назад. Кроме того, он же сам ездил на разведку, чтобы проверить утверждение вахтенных, будто бы заметивших на востоке буруны…

Теперь-то уж было совершенно ясно, что если бы капитан Тюркот еще немного продолжил свою разведку, не случилось бы катастрофы. Но зачем возвращаться к прошлому? Чему быть, того не миновать!

Для Годфри сейчас самое важное — это вопрос жизни и смерти — выяснить, нет ли поблизости какой-нибудь земли. В какой части Тихого океана он очутился, можно будет поразмыслить потом. Как только наступит день, он должен во что бы то ни стало покинуть эту скалу, чья плоская вершина имела не более двадцати шагов в длину и ширину. Но как ее покинуть, если не окажется поблизости ни островка, ни земли? Вполне возможно, что капитана ввел в заблуждение туман, и Годфри ничего вокруг себя не увидит, кроме беспредельного моря…

Увы, он ничего не видел. Не доносилось никаких запахов, которые свидетельствовали бы о близости земли. Уши не улавливали никаких характерных звуков. Ни одна птица не рассекала крыльями темноту. Вокруг ничего не было, кроме водяной пустыни…

Годфри прекрасно сознавал, что на спасение у него один шанс из тысячи, и дело теперь шло не о том, чтобы продолжить кругосветное путешествие, а чтобы без страха глянуть в лицо смерти. Единственно, что от него зависело — терпеливо ждать наступления дня, а затем покориться судьбе, если спасение окажется невозможным, либо решиться на все, если представится этот единственный шанс из тысячи.

Рассуждая таким образом, он немного успокоился и в задумчивости сел на скалу. Держась наготове, чтобы можно было в любую минуту пуститься вплавь, он снял с себя вымокшую шерстяную куртку и отяжелевшие от воды сапоги.

Но неужели не спасся кроме него ни один человек? Неужели никто из экипажа «Дрима» не сможет добраться до земли? Страшно подумать, что всех могло затянуть в водоворот, который образуется на поверхности вокруг тонущего корабля! Последний, с кем говорил Годфри, был капитан Тюркот. Отважный моряк решил покинуть судно последним. Он же предусмотрительно толкнул Годфри за борт, когда палуба начала погружаться…

А как же все остальные: несчастный Тартелетт, на которого Годфри наткнулся, взбегая на палубу, бедный китаец, забившийся в трюм? Что с ними сталось? Неужели только ему одному удалось спастись? Но ведь на буксире была шлюпка! Не мог ли кто-нибудь из команды воспользоваться ею и покинуть тонущий корабль? Нет, скорее всего и ее затянуло водоворотом, и теперь она покоится на дне, на глубине двух или трех десятков морских сажень.

Годфри подумал, что если в этой непроглядной тьме ничего нельзя увидеть, то слышать можно не хуже, чем днем. Ничто не мешало ему средь этой тишины кричать, звать на помощь. Быть может, на его зов откликнется кто-нибудь из спутников?

И вот он стал изо всех сил кричать, чтобы быть услышанным на большом расстоянии.

Напрасно. Никто не отвечал.

Он звал на помощь, повторяя призывы по нескольку раз, поворачиваясь во все стороны.

Полное молчание.

— Один, я совсем один, — в отчаянии шептал юноша.

Никакого ответа. Даже эхо не вторило его крику. Будь поблизости утесы, скалы или высокие берега, его крики, отраженные препятствием, возвратились бы назад. Итак, либо берег на востоке от скалы был так низок, что не мог отражать звуков, либо, что более вероятно, никакой земли поблизости не было. В таком случае риф, на котором нашел убежище Годфри, расположен в море уединенно.