История великих путешествий. Том 2. Мореплаватели XVIII века - Верн Жюль Габриэль (электронные книги бесплатно .txt) 📗
Когда Брюс добрался до столицы, там свирепствовала лихорадка. Путешественнику очень помогли его медицинские познания. Он поспешил воспользоваться всеми преимуществами своего положения и добился разрешения передвигаться по стране в разных направлениях с приданным ему отрядом войск. Так он собрал массу интересных сведений о стране, о ее правительстве, нравах, жителях, историческом прошлом, что делает его книгу самой важной из всего напечатанного до сих пор об Абиссинии.
Во время одного из таких походов Брюс открыл истоки Голубого Нила, который он принимал за настоящий Нил. Добравшись до места, где река имела в ширину всего четыре шага, а в глубину четыре дюйма, Брюс понял, что ее истоки находятся где-то поблизости, но проводник предупредил его, что до истоков надо еще подняться в гору. Разумеется, путешественник не позволил себя обмануть.
«— Ну, полно! — сказал Брюс. — Хватит болтать! Уже поздно. Отведите нас в Гееш и к истокам Нила и покажите нам гору, которая нас от них отделяет.
Тогда он провел меня мимо церкви и, выйдя из кедровой рощицы, окружавшей ее, насмешливо посмотрел на меня и сказал:
— Вот она, та гора, которая была между вами и истоками Нила, когда вы находились с другой стороны церкви. Никакой другой горы нет. Взгляните на эту травянистую кочку среди болота. Там и находятся два истока Нила. Если вы собираетесь подойти к самым истокам, снимите обувь, как вам уже приходилось делать раньше, потому что местные жители все сплошь язычники и не верят в то, чему верите вы; каждый день они взывают к Нилу, словно к божеству, точно так же, как, может быть, вы сами это делаете.
Я снял башмаки, поспешно спустился с холма и побежал к зеленому островку, отстоявшему примерно в двухстах шагах. Здесь склон холма был усеян цветами с толстыми выступавшими из земли корнями. Так как я засмотрелся на цветы, не заметив сначала эти корни или луковицы, то дважды упал и очень больно ушибся, прежде чем очутился у края болота. Наконец я приблизился к заросшему травой островку. В восторге я созерцал ключ, являющийся началом великой реки.
Конечно, легче представить себе, чем описать испытанное мною чувство. Некоторое время я неподвижно стоял перед этими истоками, в течение трех тысяч лет остававшимися недосягаемыми для гения и мужества самых прославленных людей».
Отчет о путешествии Брюса содержит много других любопытных фактов, но мы ограничимся лишь его рассказом об озере Тана.
«Озеро Тана, — сообщается в записках, — несомненно, является самым крупным в стране водоемом. Однако размеры его сильно преувеличивались. Оно достигает наибольшей ширины между Динглебером и Ламге, то есть в направлении с востока на запад, и тянется по прямой на тридцать пять миль, но у концов значительно суживается. Местами его ширина не превышает десяти миль. Наибольшая длина озера с севера на юг равняется сорока девяти милям, считая от Баб-Бака до места, расположенного юго-западнее той точки, где Нил, пройдя ясно различимым потоком через озеро, поворачивает к Даре на территории страны Аллата. В сухое время года, с октября до марта, размеры озера сильно сокращаются; но когда дожди переполняют все реки, впадающие в Тану, подобно спицам, соединяющимся в центре колеса, тогда озеро увеличивается и заливает часть равнины.
Если верить абиссинцам, всегда очень любящим приврать, в озере Тана имеется сорок пять населенных островов. Но я думаю, что это число следует уменьшить до одиннадцати. Самый главный из них — Дек, или Дака, или Дата; из остальных наиболее значительные Халимун в стороне Гондара, Бригида в стороне Горголы и Галила, находящийся за Бригадой. Все эти острова некогда являлись местами изгнания, куда отправляли абиссинских вельмож, либо они сами удалялись на них, если бывали недовольны двором или если хотели во времена смут обеспечить сохранность своих ценностей».
Посетив вместе с Брюсом Абиссинию, направимся теперь на север.
Тайны, окутывавшие древнюю цивилизацию Египта, стали постепенно рассеиваться. Один за другим были опубликованы отчеты археологических экспедиций Покока, Нордена, Нибура, Вольнея, Савари, а Египетская комиссия подготавливала свой колоссальный труд. Число экспедиций с каждым годом увеличивалось, и вот, по примеру многих других путешественников-англичан, В. Браун задумал познакомиться со страной фараонов.
В своей книге он дает одновременно описание памятников и развалин, делающих эту страну весьма интересной для историков, и картину нравов населяющих ее народов. Полной новизной отличалась та часть его труда, в которой говорилось о Дарфуре — области, где никогда еще не бывали европейцы. Наконец, Брауну принадлежит почетное место в ряду путешественников еще и потому, что он первый догадался о тождестве Бахр-эль-Абьяда с собственно Нилом и попытался приблизиться к его истокам, чтобы определить их примерное местоположение.
Приехав в Египет 10 января 1792 года, Браун первое свое путешествие совершил в Сиву; это был, как несколькими годами позже убедился и Хорнеман, древний оазис Юпитера-Аммона. Как и Хорнеману, Брауну не удалось исследовать развалины и пещеры, где он видел множество человеческих черепов и скелетов.
«Развалины Сивы, — рассказывает он, — очень напоминают найденные в Верхнем Египте; сооружения, остатки которых они представляют, без сомнения, были построены тем же народом. Среди статуй легко можно различить изображения Изиды и Анубиса, а пропорции зданий в уменьшенном масштабе повторяют египетские храмы.
Скалы, виденные мною по соседству с развалинами Сивы, сложены из песчаника, не имеющего ничего общего с горными породами, пошедшими на строительство ныне разрушенных сооружений. Вероятно, при их постройке использовались материалы, доставленные издалека. У жителей Сивы по этому поводу не сохранилось никаких преданий; они воображают лишь, что в развалинах спрятаны сокровища и что их посещают злые духи».
Покинув оазис Сива, Браун совершил несколько путешествий по Египту и на некоторое время обосновался в Каире, где изучил арабский язык. 10 сентября 1792 года он выехал из Каира и посетил Ахмим, Гиргу, Кус, Фивы, Асуан, Кусейр, Мемфис, Суэц, гору Синай; затем, стремясь проникнуть в Абиссинию, но уверенный в невозможности попасть туда через Массауа, в мае 1793 года он выехал с суданским караваном из Асьюта в Дарфур.
Добравшись с большими трудностями до Эль-Фашера, столицы Дарфура, Браун тщетно пытался добиться приема у султана, чтобы выхлопотать у него разрешение на исследование страны. Так как хлопоты ни к чему не привели, Браун обосновался в одном из окрестных селений и прожил там целую зиму. Вынужденное бездействие не оказалось для путешественника потерянным временем: он познакомился с нравами и языками народов Дарфура.
С наступлением весны Браун вернулся в Эль-Фашер и только летом получил наконец аудиенцию у султана, которой он так добивался. Вот как Браун описывает эту встречу.
«Я увидел султана (Абд эр-Рахмана), который сидел на троне под очень высоким деревянным балдахином; он был украшен развевающимися тканями, привезенными из Сирии и Индии. Возвышение, где стоял трон, было покрыто небольшим турецким ковром. Мелеки (придворные офицеры) сидели справа и слева, но в некотором отдалении от трона. Позади них выстроились в ряд телохранители султана в шапках, украшенных медной пластинкой и черным страусовым пером. Вооружение телохранителей состояло из копья, которое они держали в правой руке, и щита из кожи гиппопотама, прикрывавшего левую руку. Они были одеты лишь в рубахи из хлопчатобумажной ткани местного производства. Позади трона виднелось четырнадцать или пятнадцать евнухов, разряженных в богатые ткани различных сортов и совершенно не гармонировавших между собой оттенков. Число челобитчиков и зрителей, толпившихся перед троном, превышало полторы тысячи.
Слева от султана стоял наемный восхвалитель, непрерывно кричавший во всю глотку: „Смотрите на буйвола! Сына буйвола! Лучшего из быков! Слона изумительной силы! На могущественного султана Абд эр-Рахмана эр-Рашида! Да продлит бог твои дни, о повелитель! Да поможет тебе Аллах и ниспошлет победу!"»
