Собрание сочинений в 12 т. T. 8 - Верн Жюль Габриэль (читать хорошую книгу .TXT) 📗
Днем он отправился в сарай, где юношу зорко стерегли хавильдары. Он лежал на полу, связанный по рукам и ногам. В последние сутки ему совсем не давали пищи. Ослабевший от пережитых страданий, измученный болью оттого, что веревки впивались ему в тело, Дик Сэнд думал о смерти, - пусть казнь будет жестокой, но она по крайней мере положит конец всем его мученьям.
Но при виде Негоро он встрепенулся. Он попытался разорвать путы, чтобы кинуться на изменника и задушить его. Однако даже Геркулес не мог бы справиться с такими крепкими веревками. Дик понял, что борьба не кончена, но характер ее меняется. Он спокойно посмотрел Негоро прямо в глаза. Он решил не удостаивать португальца ответом, что бы тот ни говорил.
- Я счел долгом, - так начал Негоро, - в последний раз навестить моего юного капитана и выразить ему соболезнование по поводу того, что он лишен возможности командовать здесь, как командовал на борту «Пилигрима».
Дик ничего не ответил, и тогда Негоро продолжил:
- Как, капитан, неужели вы не узнаете своего бывшего кока? А я так спешил к вам за распоряжениями! Что прикажете приготовить на завтрак?
Тут Негоро с размаху ткнул ногой распростертого на земле юношу.
- Кстати, у меня еще один вопрос к вам, капитан. Не можете ли вы, наконец, объяснить, каким образом, собравшись пристать к берегам Южной Америки, вы прибыли в Анголу?
Дик Сэнд и без того знал, что догадка его была правильной и что изменник португалец намеренно испортил компас на «Пилигриме». Насмешливый вопрос Негоро был прямым признанием.
Дик ничего не ответил. Это презрительное молчание начало раздражать бывшего кока.
- Признайтесь, капитан, - продолжал Негоро, - для вас было большим счастьем, что на борту «Пилигрима» оказался моряк, настоящий, опытный моряк. Страшно подумать, куда бы вы завезли нас, если бы не его вмешательство. Погиб бы корабль, наткнувшись на какие-нибудь скалы, - погибли бы и мы с ним! Но благодаря этому моряку пассажиры попали на гостеприимную землю, в общество людей, дружески к ним расположенных, и вы, наконец, очутились в надежном убежище. Видите, молодой человек, как вы были глубоко не правы, относясь с пренебрежением к этому моряку!
Негоро говорил внешне спокойно, но это спокойствие стоило ему огромных усилий. Кончив речь, он склонился над Диком Сэндом и заглянул ему в глаза. Зверская гримаса перекосила лицо португальца. Казалось, он хочет укусить Дика. Долго сдерживаемая ярость, наконец, прорвалась.
- Каждому своя очередь! - вскричал он в порыве бешеной злобы, рассвирепев от непоколебимого спокойствия жертвы. - Сегодня капитан - я! Я хозяин! Твоя жизнь, моряк-неудачник, в моих руках!
- Этим ты меня не испугаешь, - холодно сказал Дик Сэнд. - Но помни, на небе есть бог, он карает за всякое преступление, и час возмездия недалек.
- Ну, если бог думает о людях, пора ему позаботиться о тебе.
- Я готов предстать перед всевышним. Смерти я не боюсь, - не повышая голоса, ответил Дик Сэнд.
- Это мы еще увидим, - зарычал Негоро. - Уж не надеешься ли ты на чью-нибудь помощь? Это в Казонде-то, где Альвец и я всесильны? Безумец! Быть может, ты думаешь, что твои спутники - Том и другие негры - все еще здесь? Ошибаешься! Они давно проданы и бредут уже по дороге к Занзибару… Им не до тебя, они заняты одной мыслью: как бы уберечь собственную шкуру.
- У бога тысячи способов вершить свой суд. Он может воспользоваться и самым малым орудием. Помни, Геркулес на свободе, - заметил Дик.
- Геркулес? - повторил Негоро, топнув ногой. - Его давно растерзали львы и пантеры, и я жалею только о том, что дикие звери отняли у меня возможность отомстить ему.
- Если Геркулес и умер, - ответил ему Дик Сэнд, - то Динго еще жив. А такой собаки, как Динго, более чем достаточно, чтобы справиться с таким человеком, как ты. Я вижу тебя насквозь, Негоро: ты трус! Динго еще найдет тебя, и день встречи с «им будет твоим последним днем.
- Негодяй! - взревел взбешенный португалец. - Негодяй! Я собственноручно застрелил твоего Динго! Динго так же мертв, как миссис Уэлдон и ее сын. И так же, как этот проклятый пес, умрут все, кто был на «Пилигриме»!…
- И ты в том числе, - ответил Дик. - Только ты умрешь раньше.
Спокойный голос юноши и его смелый взгляд окончательно вывели Негоро из себя. Не помня себя от ярости, португалец готов был от слов перейти к делу и своими руками задушить беззащитного пленника. Он уже набросился на Дика, принялся трясти его и вцепился было ему пальцами в горло… но сдержал себя. Убить Дика сейчас - значило избавить его от долгих пыток, которые ему готовились. Негоро выпрямился и, приказав хавильдару, бесстрастно стоявшему в карауле, хорошенько стеречь пленника, быстро вышел из барака.
Эта сцена не только не привела Дика в уныние, но, напротив, вернула ему крепость духа и мужество, способное все вынести. Дик Сэнд вдруг почувствовал прилив сил. Он заметил, что может свободнее шевелить руками и ногами, чем до прихода Негоро. Возможно, что Негоро сам ослабил путы, когда яростно встряхивал его. Юноша подумал, что теперь, может быть, ему удастся без особого труда высвободить руки. Это было бы некоторым облегчением, и только. Ни на что другое Дик»не мог рассчитывать в этой наглухо запертой темнице, где постоянно дежурил стражник, не спускавший с него глаз. Но в жизни бывают такие минуты, когда даже самое небольшое улучшение положения кажется неоценимым счастьем.
Разумеется, у Дика не было надежды на освобождение. Спасение могло прийти к нему только извне. Но кто захочет оказать ему помощь? Никто! Да и стоит ли жить теперь? Он вспомнил всех тех, кто уже опередил его на пути к смерти, и хотел теперь лишь одного: поскорее последовать за ними. Негоро подтвердил слова Гэрриса: миссис Уэлдон и Джека уже нет в живых. Вероятно, и Геркулес, которого на каждом шагу подстерегали смертельные опасности, также погиб. Том и его спутники проданы в рабство. Они уже далеко, они навсегда потеряны для Дика.
Надеяться на какой-нибудь счастливый случай было бы чистым безумием. Дик Сэнд решил встретить смерть с твердостью, смерть, которая прекратит его страдания и не может быть более ужасной, чем его жизнь теперь. И юноша готовился умереть, моля бога только о мужестве, только о том, чтоб, не слабея, выдержать пытки до конца. Но мысль о боге - хорошая, благородная мысль. Не напрасно возносятся душой к всемогущему, и, когда Дик Сэнд уже приготовился расстаться с жизнью, в самой глубине сердца у него забрезжил луч надежды, слабый проблеск, который дуновением свыше, вопреки жестокой очевидности, может превратиться в ослепительный свет.
Часы текли. Приближалась ночь. Лучи дневного света, пробивавшиеся сквозь щели в соломенной кровле, постепенно угасли. Успокоилась и площадь, - в тот день там вообще было тихо по сравнению с неистовым гамом, стоявшим на ней вчера. Тени в тесной камере Дика сгустились, и наступил полный мрак. Город Казонде затих.
Дик Сэнд заснул и проспал около двух часов. Пробудился он отдохнувшим и бодрым. Ему удалось высвободить из веревок одну руку, опухоли на ней опали, и он с огромным наслаждением вытягивал, сгибал и разгибал ее.
Очевидно, уже перевалило за полночь. Хавильдар спал тяжелым сном: вечером он опорожнил до последней капли бутылку водки, и даже во сне его судорожно сжатые пальцы цепко обхватывали ее горлышко.
Дику Сэнду пришла в голову мысль завладеть оружием своего тюремщика: оно могло пригодиться в случае побега. Но в это время ему послышалось какое-то шуршание за дверью сарая, у самой земли. Опираясь на свободную руку, Дик ухитрился подползти к двери, не разбудив хавильдара.
Дик не ошибся. Что-то действительно шуршало за стеной, - казалось, кто-то роет землю под дверью. Но кто? Человек или животное?
- Ах, если бы это был Геркулес! - прошептал юноша.
Он посмотрел на хавильдара. Тот лежал совершенно неподвижно: мертвецкий сон сковал его. Дик приложил губы к щели над порогом и чуть слышно позвал: «Геркулес!» В ответ раздалось жалобное, глухое тявканье.
