Пикник на Аппалачской тропе - Зотиков Игорь Алексеевич (книги онлайн читать бесплатно .txt) 📗
По дороге домой думал о другой такой же колонии на Брайтон-бич. Тоже полным-полно народу и всего того, что в стране, откуда они уехали, уже забыли давно.
Приехал в Ламонт — тишина, покой. Включил телевизор — сплошная стрельба. Зачем американцы все это показывают? Почему хотят видеть себя такими жестокими бандитами? Ведь на самом деле на работе или в общежитии они, как правило, такие вежливые, тихие. Застенчивые улыбки, взгляды — удивительно!
Сегодня мне утром позвонил специалист по микрофауне. Он не утерпел, сделал предметные стекла, посмотрел на образцы в микроскоп и обнаружил… диатомовые водоросли, то есть микроорганизмы, которые вмерзли в лед. Но это были не живые организмы, а те, которые жили когда-то очень давно. А на одном из стекол он нашел что-то, напоминающее рыбью икру. Сейчас ищем специалиста по рыбьей икре.
Суббота, 11 мая, час дня. Сижу опять один в громадном своем доме и утираю слезы. Только что выключил телевизор, смотрел фильм бывшего короля рок-н-ролла Америки — Френка Синатры. Название его в переводе звучит так: «Никто, кроме храбрецов». Фильм о прошлой войне, о том, как на заброшенном коралловом острове воюют друг с другом маленькие, не имеющие связи с внешним миром группы японских и американских солдат. И как постепенно после непримиримой борьбы они начинают помогать друг другу. В одной из стычек трое японцев были убиты, а один тяжело ранен в ногу. Но у японцев не было врача. И вот японский офицер после многочисленных душевных колебаний приходит с белым флагом к американцам просить у них врача, чтобы тот ампутировал ногу солдату. Иначе — гангрена и неминуемая гибель. И вскоре после этого японские и американские солдаты стали видеть друг в друге не врагов, а людей, начали помогать друг другу, симпатизировать, ходить друг к другу в гости. А кончается все печально: американцы тайком починили рацию, связались наконец со своими, и к острову подошел их эсминец. Американский офицер сообщил об этом своему другу — командиру японской группы — и предложил японцам покинуть остров вместе с ними: ведь японское командование, судя по всему, давно считает их погибшими. Но японский офицер отказывается: ведь это значит сдаться добровольно в плен, когда остальная Япония еще борется. Он уводит японских солдат в глубь острова и готовится к безнадежной обороне против превосходящего противника. А в это время американцы, забыв об опасности, бросаются к идущим им навстречу шлюпкам, и японцы из засады начали в них стрелять. Они были такой хорошей мишенью на пляже.
И в считанные минуты американцы и японцы, еще до того, как подошли шлюпки, уничтожают друг друга. Гибнут почти все, как с той, так и с другой стороны. А ведь совсем недавно они были почти друзьями. В конце фильма, вместо обычного слова «конец», вспыхнули вдруг слова: «Никто никогда не побеждает».
Может, фильм и не тронул бы меня так, но вчера я ужинал вечером в гостях у руководителя американско-советских работ в морях Антарктиды — начальника Джекобса. Когда мы пришли к нему домой, нас встретили его дети лет десяти и тринадцати и их товарищи с улицы. И так трогательно и осторожно их отец представлял меня: «Это доктор Зотиков. Он из России. Он из самой Москвы, но не бойтесь его, ребята. Пожмите ему руку. Вы видите, он такой же, как и мы».
Его собственные дети смело протягивали руки, а соседские мальчики смотрели исподлобья… Потом уже, когда мы ехали на машине в ресторан, он сказал с грустной гордостью: «Вы заметили, как мои дети безбоязненно жали вам руку. Это потому, что я воспитываю их так, и каждый раз, когда ваши приезжают к нам, я привожу их в дом. Пусть дети растут в сознании, что вы такие же».
Я слушал и молчал. Ведь и я сам так же всегда старался привести в свой дом в Москве всех приезжающих ко мне американцев и тоже гордился, что мои дети видят в них таких же людей, как и мы. А это так всем надо.
И вспомнилось вдруг, как однажды, пару лет назад, осенью, в воскресенье, ко мне домой в гости приехал научный руководитель КРРЕЛ Андрей Владимирович Ассмус, и мы гуляли с ним вдоль нашего длинного московского дома. И как мне тоже приятно было знакомить его с притихшими вдруг, смотрящими исподлобья друзьями моего сына. Еще бы: американец, наполовину военный, да еще говорящий на каком-то несовременном русском языке, на котором говорят руководители иностранных разведок в различных кинофильмах о шпионах. Да и одет он как-то необычно, хоть и просто. И я помню, как услышал сзади чей-то горячий шепот: «Он же шпион, шпион!» А сын мой тоже шепотом убеждал, что это не так. Мне хотелось сказать что-то по этому поводу, но я знал, что это бесполезно. Просто надо, чтобы эти мальчики чаще видели бы американцев у себя дома и в доме своих друзей, как мои дети. И тогда они перестанут пугаться их.
Вот сколько разных мыслей пробудил во мне интересный фильм, поставленный Френком Синатрой. Молодец он!
12 мая, воскресенье. Вчера нарисовал наконец этюд: дом госпожи Ламонт, где живу, и мое любимое в Америке дерево — элм, то есть американский вяз. Он растет рядом на поляне. Вечером ходил, выбирал место для еще одного этюда — хочу нарисовать обрыв, реку Гудзон внизу, нашу лабораторию, проглядывающую из-за деревьев.
Вчера вечером смотрел передачу, которая никак не уходит из моей головы, — международные соревнования «рестлеров» — борцов без правил: они кусали друг друга, визжали, когда у них выворачивали руки. Как правило, один сразу же вырывался вперед и несколько раз так ударял партнера об пол, что тот потом мало что соображал и лежал, еле шевелясь, на полу. А побеждающий залезал на самый верх канатов у углового столбика, не спеша так залезал, и потом прыгал на лежащего, придавливал его всей тяжестью своего тела. Ужасно. Но знатоки говорят, что это все только так подстроено. Это только игра, хоть и опасная.
Тюльпанное дерево
Ночное пение соловья и разные значения слова «найтингейл». Рассказ о том, почему прогорела фабрика картонных изделий. В моей одинокой квартире появляется соседка из Ниццы. Откуда взялось слово ясли? Находка в ледяном керне. Земляничное дерево. Писатели о своей работе. Фирма «Кока-кола» переходит на новый рецепт. Праздник кушанья — чили в Ламонте. Шпиономания. Дик Камерун становится безработным. Рамадан приходит и в наш дом…
Пять утра. Лег спать в половине первого, но проснулся от пения соловья у самого окна. Так по-русски поет найтингейл. («Найтингейл» — соловей. По-английски «найт» — ночь, а «гейл» — резкий порыв ветра или внезапный взрыв смеха.) Стал на цыпочки, зажег свет. Соловей не улетел, а я стал рыться в словаре, чтобы проверить это слово — «найтингейл». Меня всегда интересовало оно, особенно после того как в прошлый раз в Буффало на огромной бронзовой пряжке поясного ремня джинсов одной из секретарш нашего департамента геологии я увидел изображение такого знакомого мне самолета «Геркулес С-130», на котором я вез своих раненых полярников, а под ним какое-то довольно длинное слово — «найтингейл». Я заинтересовался, какое отношение имеет соловей к самолету.
«Очень прямое, — объяснила она мне. — Это не просто самолет, а санитарный самолет со знаком Красного Креста».
Оказывается, это слово имеет два значения. Первое: «ночной певец» — маленькая европейская птичка, хорошо поющая по ночам в брачный период. Второе значение этого слова связано с именем Флоренс Найтингейл (1829–1910) — знаменитой медицинской сестры, служившей в английской армии. Она была основательницей английской службы сестер милосердия. Вот почему самолет был так назван. А жаль! Как хорошо было бы, если бы кто-то с самого начала назвал его просто — «соловей». Кстати, надо бы узнать, почему по-русски эту славную птичку зовут «соловей». Так я здесь продолжаю учить английский.
