Старая тетрадь - Шпанов Николай Николаевич "К. Краспинк" (читаем книги онлайн бесплатно txt) 📗
С лихорадочной поспешностью он разобрал содержимое своего чемодана. Наконец вытащил из-под кучи грязного белья истрепанную записную книжку. Перелистал ее с начала до конца. Еще раз. Внимательно осмотрел вырванные, едва державшиеся на скрепках листки, радостно вскрикнул:
— Я имею право!.. Имею право…
Сунув книжку в карман, Йенсен пошел к фру Хильме. Фру Хильма имела обширное знакомство. Она могла дать ему нужный совет. Познакомить с кем следует…
Через три дня Йенсен ехал на пароходе в Тромсё. Там в отделении Норвежского банка хранился вклад Яльмара Свэна — выручка за то, что он успел прислать со Шпицбергена после первых двух лет зимовки. Остальное — цена последних двух сезонов Яльмара Свэна — было теперь там же, где и собственные сбережения Кнута Йенсена.
Приехав в Тромсё, Йенсен не сразу пошел в банк, хотя у него не было денег даже на гостиницу. Он долго ходил по чистеньким улицам тихого городка. Редкие автомобили. Скромные выставки небольших магазинов. Глаза Йенсена останавливались на всем этом так пристально, точно он никогда прежде ничего подобного не видел.
Только начавшийся дождь заставил его наконец преодолеть последнее, что стояло между ним и началом новой разумной жизни, — неуверенность в успехе. Разве фру Хильма не ручалась за качество чека и полную тождественность подписи с факсимиле Свэна?
Уверенно стуча сапогами и дымя окурком дешевей сигары, Йенсен смело подошел к окошечку кассы.
Через четверть часа ему была уже смешна собственная нерешительность. Все произошло так быстро и просто, что не стоило из-за этого столько думать.
При умении жизнь на материке, оказывается, ничуть не сложнее, чем на Свальбарде! Только тут, как и там, нужно хорошо знать условия погони за счастьем: верная рука, точный глаз и побольше решительности. Ну что же, может быть, еще и не все потеряно? Стоит только завести дружбу с теми людьми, которые так любезно смастерили ему чек с подписью Свэна. Чем, собственно говоря, это отличается от поступка охотника, вынимающего песца из ловушки соседа? Правда, если там, на Свальбарде, человека застанут за таким делом, никто не задумается пустить ему пулю в спину. И никакой губернатор даже не станет передавать такое дело в суд. Суд уже будет считаться совершенным. Суровый суд, по суровым законам снежных пустынь. Ну, а здесь? Говорят, будто прежде за такие дела отрубали руку. Но теперь-то ее ведь не отрубают! Несколько месяцев тюрьмы? Что ж, если оттуда человек выходит с двумя руками, то дело не так плохо. Право, он лучше всего поступит, если вернется в Берген. К этому выводу Йенсен пришел вечером, ложась в мягкую постель отеля «Виктория». Он уже почти заснул, когда на соседней кирхе пробило десять. Эти удары заставили его на миг вернуться к действительности. Он сунул руку под подушку, где лежала пачка банкнотов, полученных по поддельному чеку с текущего счета Яльмара Свэна. Следующий удар часов на кирхе уже не дошел до сознания Йенсена. Он спал, засунув руку под подушку. В руке были зажаты деньги.
Примерное благодушие и удовлетворение жизнью, более полное, нежели то, что он испытал за два месяца в Бергене, стоивших ему всего состояния, не покидали Йенсена весь следующий день. Он точно и хозяйственно рассчитал каждое эрё. Оставалось только дождаться вечера, когда пароход заберет его, чтобы свезти обратно в Берген.
Но вечер принес разочарование. Жизнь, только что ставшая простой и понятной, снова вдруг спуталась. Неожиданности делали ее трудной. Может быть, даже трудней, чем жизнь шпицбергенского охотника?
Держа газету так, чтобы загородиться от соседей в ресторане, Йенсен в десятый раз перечитывал ее. Он уже почти перестал понимать смысл заметки, выделенной жирным шрифтом из окружающего текста:
«Впервые в истории нашего отделения Норвежского банка ему был предъявлен подложный чек… Злоумышленник не принадлежит к числу жителей нашего города».
В конце заметки перечислялись приметы похитителя, сообщенные банковским клерком. Они до смешного точно совпадали с тем, что мог бы сказать о себе сам Йенсен по воспоминаниям, сохранившимся у него от редких встреч с зеркалом.
Представив себе, каким должен возникнуть его образ по этому описанию в головах читателей, Йенсен почувствовал непривычный холод в спине.
Второй раз легкая материковая жизнь заставила его растеряться — его, ни разу не терявшего самообладания за двенадцать шпицбергенских зим.
Продолжая загораживаться газетой от не устремленных на него взглядов, Йенсен тихо вышел из зала.
— Господин портье, расписание пароходов!
Он взял раскрашенный листок.
— Я могу назвать вам любой пароход, сударь, — портье предупредительно перегнулся через конторку.
Не слушая его, Йенсен внимательно просмотрел расписание.
— Мне нужно завтра уехать в Берген.
— Прикажете послать за билетом?
— Хорошо, возьмите. Завтра дадите счет.
Йенсен вышел на улицу. Все та же кирха отсчитала восемь ударов, словно хотела, чтобы он навсегда запомнил этот час. Но его эти удары интересовали только потому, что напоминали о времени близкого закрытия парикмахерских. А услуги брадобрея были ему нужны прежде всего.
К пароходной кассе Йенсен пришел уже без бороды. У пристани было мало народу. Перегнав Йенсена на велосипеде, к кассе подъехал мальчик-рассыльный отеля «Виктория». Йенсен слышал, как он потребовал билет на завтрашний пароход до Бергена.
Какой-то человек подошел к рассыльному, когда мальчик, отойдя от окошечка, пересчитывал сдачу. Человек задал мальчику вопрос, которого Йенсен не мог расслышать, так как говоривший стоял к нему спиной. Но Йенсен разобрал ответы мальчика:
— Для нашего постояльца… Да, он приезжий… Кажется, из Бергена.
Человек ушел за мальчиком к гостинице.
Йенсен не спеша подошел к кассе:
— Билет на сегодня в Хаммерфест.
Кассир высунулся из окошечка:
— Пароход отходит через пять минут, херре.
— Билет, скорей!
Запершись у себя в каюте, Йенсен еще раз пересчитал деньги, словно и без того не помнил, сколько осталось от сбережений Свэна.
По его расчетам, денег должно было хватить для оплаты проезда от Хаммерфеста до Кингсбея и для приобретения части того, что нужно охотнику на Свальбарде. Остальное он получит в кредит. Столько, сколько ему нужно на одну зимовку. Тринадцатую!
Яльмар Свэн обрадовался, когда врач в рудничной больнице Айсфиорда сказал ему, что его нога будет не хуже, чем прежде, перелом сросся удачно. От радости Свэн даже поцеловал врача, когда тот наклонился к нему для осмотра. Это было так удивительно, что врач в испуге отпрянул. Он не привык к подобному проявлению чувств. Его пациентами были шахтеры с переломами рук и ног да изредка обмороженные охотники, им было не до восторгов. Их эмоции редко простирались дальше того, чтобы на радостях выпить лишний стаканчик аквавит.
Все знали Свэна за неповоротливого даже ленивого увальня, не понимающего жизни, но тут он воспрянул духом и показал себя с неожиданной стороны. Его жизнь оказалась богатой настоящими приключениями и опытом. Он рассказал своим соседям по палате не меньше сотни интересных историй. Все они были несколько своеобразны. Героем в каждой из них был простой человек, добивающийся правды в этом мире, где найти ее не так-то просто. Все его герои сильно отдавали душком революции. Они высказывали идеи, о каких тут, на Свальбарде, знали только понаслышке, от людей, читавших газеты.
К концу второго месяца, чтоСвэн лежал в больнице, мир стало лихорадить от события, может быть, и не такого уж значительного, но привлекшего к себе внимание самых различных слоев общества: газеты мира были заполнены трагедией экипажа дирижабля «Италия», исчезнувшего в высоких широтах Арктики. Этой историей интересовались ученые, конструкторы, летчики, моряки, путешественники, радиотехники, искатели приключений и творцы сенсаций всякого рода — журналисты. Эхо этого события слышалось по всей Европе, от Москвы до Рима. К берегам Шпицбергена прибыли спасательные экспедиции из Италии, Швеции, Финляндии и Франции. Но попытки кораблей и самолетов снять остатки экипажа «Италия» с льдины, дрейфовавшей выше восемьдесят первого градуса Северной широты, были безуспешны. Единственным, кого удалось снять со льда шведскому летчику Лундборгу, был начальник экспедиции на «Италии» и конструктор самого дирижабля итальянский генерал Умберто Нобиле. При второй попытке сесть на льдину Лундборг разбил свой «Фоккер». Пропала в ледяной пустыне и пешеходная группа, давно уже отправившаяся к материку, чтобы дать знать о местонахождении потерпевших дирижаблекрушение. Эту группу, в составе итальянских морских офицеров Цаппи и Мариано, повел шведский физик Финн Мальмгрен. Они ушли к земле задолго до того, как юный советский радиолюбитель уловил в эфире сигналы бедствия Нобиле и первым дал миру координаты дрейфующей тюрьмы экипажа «Италия».
