Пойманное солнце - Мейнк Вилли (книги без регистрации полные версии txt) 📗

Вилли Мейнк

Пойманное солнце

Пойманное солнце

Помнится, началось это очень давно, еще в детстве, с книги, название которой я уже забыл; с ее глянцевитой суперобложки смотрело на меня лицо индианки. На лбу ее — красный кум-кум ^{1}, который словно переносил молодую женщину из реальной действительности в недосягаемые дали. Книга заставила меня купить глобус и долго обводить пальцем рельеф Декана, читать другую литературу по Индии и под парусами бумажного кораблика совершить воображаемое плавание по Индийскому океану.

Индианка на обложке сопровождала меня до аэропорта Палам ^{2}, где я приземлился совершенно заспанный. По дороге в отель я увидел, как над куполом президентского дворца взошло солнце, и, полный ожиданий, устремился ему навстречу.

Я приехал в Индию из страны, где деревья еще не оделись в листву. В первую ночь мне ничего особенного не снилось. Было приятно лежать в постели, укрывшись всего лишь полотняной простыней, и думать о том, что перед гостиницей раскинулся зеленый газон с цветущей клумбой и цветущим кустарником. Эти мысли навеяли сон, и я был убежден, что заслужил его, совершив прыжок из аэропорта Шёнефельд ^{3} через Москву над Крышей мира ^{4} в Дели.

Впрочем, была ночь, необычно темная ночь. Я задремал еще в самолете, и мне временами казалось, что я все еще парю над Крышей мира.

Итак, мне неплохо спалось в эту первую ночь в Дели. Когда на следующее утро, позавтракав, я уселся за стол под большим деревом, солнце палило уже вовсю. Передо мной стоял парикмахер из отеля и предлагал постричься; здесь же пристроился чистильщик со своим ящиком. Отделавшись от парикмахера, я сказал чистильщику, что ботинки мне уже привели в порядок в отеле и они блестят как никогда раньше. И тем не менее чистильщик взялся за мои ботинки и немедленно потребовал завышенную плату: он сразу понял, что я здесь новичок.

Я шел через Джан-Патх ^{5} к площади Коннаут-Плейс. Все вокруг казалось необычайно ярким: сари ^{6} женщин, дхоти ^{7} мужчин, тюрбаны и бороды сикхов ^{8}, сувенирные лавки тибетцев ^{9}, торговавших богами, масками и драгоценными камнями, воздушные шары в магазинах игрушек и белые колонны Коннаут-Плейс с магазинами под тенистыми аркадами.

Столица Индии словно вросла в долину реки Джамны. Она сохранила следы тысячелетнего градостроительства и различных нашествий: дворцы, форты, древние индуистские храмы, культовые постройки сикхов и джайнов, замки, мечети, минареты времен мусульманских завоевателей; правительственные здания, памятники, страховые компании и банки — свидетели британского колониализма.

Дели в действительности состоит из двух городов. Есть старый Дели Моголов, воздвигнутый в семнадцатом веке Шах-Джаханом, властителем, построившим в Агре для Мумтаз Махал, своей любимой жены, гробницу из белого мрамора — знаменитый Тадж Махал. И есть новый Дели, завершенный строительством к концу тридцатых годов девятнадцатого века по проекту английских архитекторов индийскими ремесленниками, с колоннадами огромной Коннаут-Плейс, памятниками английским правителям, административными зданиями, президентским дворцом, просторными жилыми кварталами для богатых, городским парком и районом дипломатических миссий.

Современный Дели — это попытка отделить Запад от Востока. Граница проходит через город, и действительно, выходя на главную улицу старого Дели, Чандни-Чоук ^{10}, чувствуешь себя перенесенным из нашего времени в средневековье. Говорят, что Чандни-Чоук когда-то была самой богатой улицей мира, но, несмотря на ювелирные изделия и бриллианты, украшения из золота, серебра и слоновой кости, которые выставляют здесь на базарах торговцы и ювелиры, Чандни-Чоук со своей сетью узких переулков в первую очередь была и остается местом жительства простого народа.

Линия, разделяющая Запад и Восток, проходит по центру города. Я все же не могу назвать ее границей: ведь не здания, а люди определяют лицо города. А когда идешь по широким торговым улицам Нового Дели, то встречаешь тех же людей, что и в старой части города: индусов, мусульман, сикхов, буддистов в ярких одеждах традиционного типа или в узких пенджабских брюках, в доверху застегнутых сюртуках и «гандистских» шапочках ^{11}. Как и в старой части города, яркие одежды женщин вносят разнообразие в оживленное движение на улицах.

Коммерсант

И все же в столице Индийского Союза повсюду встречаются следы того беспощадного противоречия, которое делит его на два мира, резко отличающихся друг от друга. На пути к парку Будды я окунулся в безмолвие квартала вилл, где отсчитывает время вода изящных журчащих фонтанов, где нет тощих коров и взъерошенных кошек, нет бездомных собак, крыс или коршунов, где вместо повозок, запряженных быками или людьми, по асфальтированным улицам несутся автомашины, оборудованные кондиционерами. Я видел лицо американского дельца за стеклом элегантного автомобиля и уверен, что никогда его не забуду. По выражению светлых глаз, мелькнувших, казалось бы, совсем близко от меня, я понял, что мимо него, словно в пестром аквариуме, проплывает чуждый ему мир.

Я посмотрел вслед автомобилю, и у меня возникло такое чувство, что для этого коммерсанта Индия была очень далека. Конечно, он знал страну, считался даже «специалистом по Индии», представляя один американский концерн, вложивший сюда, так же как когда-то британская Ост-Индская компания, свои капиталы, и тем не менее я ясно чувствовал, что глаза эти никогда не поймут страну.

Размышляя в городском парке, я подумал, что, хотя все это показалось мне сначала немного странным, на самом деле ничего странного, собственно, здесь и нет, а что это всего лишь примечательная деталь, дающая возможность понять ситуацию в большой стране, которая со времени освобождения от британского господства стремилась сохранить завоеванную ценой больших жертв независимость и пойти по своему собственному пути.

Интервью

Прогулка по городу утомила меня. Был уже полдень, термометр показывал тридцать четыре градуса по Цельсию. Когда после ленча я наконец добрался до своей комнаты и в изнеможении опустился на кровать, то почувствовал, что глаза мои закрываются сами собой. Но не успел я заснуть, как меня разбудил телефон. Звонил репортер из «Стейтсмена» ^{12}. Представившись, он сообщил, что ждет в кафе-баре и просит дать ему интервью. Я попытался найти какую-либо отговорку, по было уже поздно и мне все равно не удалось бы уговорить индийского репортера подождать до завтра.

В баре ожидал приветливый молодой человек. Он по-деловому взглянул на меня и осведомился, что я собираюсь делать в Индии. Пока я отвечал на вопрос, из-за угла появился похожий на тень человек и направил на меня объектив камеры. Что-то сверкнуло, мы выпили по бокалу оранжада, и интервью было закопчено.

Через три дня в рубрике «Мимоходом» газеты «Стейтсмен» я прочел о себе, что восхищаюсь великой древней культурой Индии и приехал сюда для изучения повседневной жизни населения городов и деревень и что считаю основной целью своих книг рассказ о мире как очаге взаимопонимания, где дети всех народов могут жить в дружбе и согласии.