Приключения 1976 - Наумов Николай (читать полную версию книги .txt) 📗

Лихарев набрал в грудь воздуха и, как когда-то в армии, перед тем, как шагнуть за борт, самолета, зажмурился на мгновение, потом утвердил на столе свои подрагивающие руки и сказал чужим голосом:

— Костылев действительно говорил со мной о способах хищения и о том… о том, что в Москве, на квартире его жены, вернее подруги, адреса которой он мне не назвал, в тайнике за выключателем хранится наворованное им золото…

— И много? — прервал его Кудрявин.

— Много, — Лихарев как бы споткнулся на этом слове, судорожно, будто утопающий, глотнул воздух, облизал задеревеневшие губы и, отсекая от себя все надежды, договорил: — Костылев уверял, что там два килограмма в слитках…

— Как же вы должны были найти эту женщину? — спросил Константин Прокопьевич, ничем не проявляя своей настороженности.

— Костылев любил эффекты. — Лихарев криво улыбнулся. — Он сказал: после моей смерти тебе, Олег, передадут записную книжку. В ней ты найдешь телефон этой женщины. Ее имя Валя.

— А где теперь эта записная книжка?

— Не знаю.

19

Сегодня Олегу Лихареву исполнилось двадцать четыре года! Почти четверть века, можно бы подвести и некоторые итоги. Сколько он помнил себя, этот день никогда не был в семье праздником. Другое дело — именины сестренок. Бывало, даже мать изменяла некоторым своим привычкам и хлопотала на кухне, суровый отчим становился добрее.

На именины Олега не собирали гостей. Сестренки поздравят скороговоркой, мать сунет украдкой пустяковый подарок, вечером выставит на стол графинчик водки побольше. Отчим нетерпеливо наполнит стопку, скажет мимоходом:

— Ну, за твое здоровье, что ли. Расти большой…

Олег рос, взрослел. Осталась позади солдатская служба. В прошлом году свой день рождения он также провел в этих краях, вдалеке от Москвы, от Лиды. Но тогда у него были заманчивые планы и вполне реальная надежда: еще год, другой — и он наконец-то будет иметь деньги. И много. Исполнится, осуществится главная цель его жизни. И можно будет отдохнуть от постоянного страха, от ежедневной игры с опасностью. Он сможет наслаждаться жизнью, любовью Лиды, комфортом, всеобщим поклонением, которые, конечно же, обеспечат, принесут ему «бешеные деньги»…

И вот двадцать четвертый в его жизни день рождения.

Он проснулся на нарах, открыл глаза. Серенький квадратик окна был перечеркнут, зашторен частыми прутьями решетки.

— Собирайся, Лихарев, — заглянул в дверь камеры дежурный. — Поедешь, покажешь свои приемчики.

Знакомая речка Светлая сейчас была грязно-серой. Отражалась в ней сизо-мглистая завеса осенних туч, дергались на воде бурые листья.

Лихарев с независимым видом подошел к колоде гидроустановки, остановился возле нее, скользнул взглядом по лицам сотрудников милиции и понятых, приглашенных присутствовать при следственном эксперименте. Вот Демьян Рыскин, который весной встретил его так радушно и зазывал обратно в артель. Рядом с Рыскиным бульдозерист Андрей Дремов. Суровый, малоразговорчивый парень. Сколько раз работали с ним в одной смене, жгли костры, готовили нехитрое варево, толковали о жизни.

Старатели в упор разглядывали Олега. «Будто на похоронах, — думал Лихарев, — стоят у могилы и смотрят в открытый гроб…» От этой мысли, от дождевых струек, скользивших за ворот куртки, от промозглого речного ветра Олег поежился, но тотчас же расправил плечи и, обращаясь к полковнику Кудрявину, спросил деловито:

— Разрешите начать, Константин Прокопьевич?

Лихарев склонился над колодой, наметанным взглядом оценил самородок. И сразу почувствовал знакомое состояние азарта, восторженности и предчувствия удачи. Каждое движение привычно, выверено, рассчитано. И вот самородок на ладони Лихарева. Он любовно погладил его подрагивающими пальцами, вздохнул и протянул Кудрявину:

— Возьмите, Константин Прокопьевич. Мал золотник, да дорог…

— Положите его к себе в карман, — сказал Кудрявин, — эта операция тоже хронометрируется.

— Ловко вытащил, паразит, — пробасил понятой.

— Около тридцати секунд, — спокойно прокомментировал Кудрявин. — Чувствуется солидный навык и упорная тренировка.

— Секрет фирмы, — Лихарев самодовольно усмехнулся. Но сразу же нахмурился, вздохнул и, широко размахнувшись, зашвырнул в речку проволоку, которой только что орудовал. Метнулась по воде рябь — и снова неподвижна речная гладь, и хмуро заглядывает в нее унылое осеннее небо.

— Вишь как наловчился, гад! — возмущенно заговорил пожилой старатель. — Ловок! Тащит будто из чашки ложкой…

— А что ему! Пришлый! — поддержал его другой понятой. — А подумал бы, тащишь у кого? Каким потом достается нам это золотишко! Думаешь, ты самородки воровал? Ты каждого из нас, понимаешь, каждого обделял в заработке. Всю артель, семейства наши, жен, ребятишек. За такое тебя связать, камень на шею да в речку — и все разговоры…

— Спокойно, Игнатьевич! — Рыскин предостерегающе положил ему на плечо свою руку. — Не бьют лежачего. А он, хотя и хорохорится, уже на лопатках. — Рыскин посмотрел на отвернувшегося Лихарева, покачал головой и сказал: — Эх, Олег Вадимович, мы тебя встретили с открытой душой. При тебе даже выругаться стеснялись… Считали, нет на тебе ни сучка ни задоринки. А ты такое пятно на всю артель, на весь комбинат…

Лихарев гневно вскинул голову, намереваясь ответить зло, насмешливо, хлестко, но перехватил взгляд Рыскина, тяжелый, презрительный, недоумевающий, и вдруг понял: сказать в свою защиту нечего. Он сгорбился, втянул голову в плечи и, спасаясь от взглядов старателей, от холодного ветра, от неожиданного острого и жгучего чувства, захлестнувшего его сейчас, чувства, которого он прежде никогда не испытывал и даже не знал его названия, медленно и грузно побрел к милицейской машине.

20

— Что же, Владимир Михайлович, — говорил Шемякину полковник Кудрявин, — начальник управления приказал нам с вами вылететь в Москву и совместно с нашими столичными коллегами провести оперативно-розыскные действия для завершения операции «Добытчик». Но главное — это золото Костылева. Если оно существует, конечно. Все данные исчерпываются показаниями Лихарева. Придется искать по всей Москве эту Валю, сожительницу Костылева, без адреса, без фамилии, даже без примет…

По плану, согласованному с управлением внутренних дел Мосгорисполкома, три оперативные группы, составленные из работников знаменитой Петровки, 38 и красноярской милиции, в один и тот же день провели обыски в квартирах Михаила Куделько, Николая Югова и матери Олега Лихарева — Анны Александровны Медведевой.

Анна Александровна спокойно просмотрела документы сотрудников милиции, равнодушно пожала плечами: ищите, если есть такая необходимость. Заранее можно сказать: не найдете ничего интересного для вас. Эта квартира ее и ее мужа, отставного офицера Советской Армии, и двух их несовершеннолетних дочерей. Олег после демобилизации из армии дома бывал редко, особенно после того, как уехал в Сибирь. Мать отговаривала его от поездки, но он поступил по-своему. И вообще после встречи с Лидией Гапичевой Олег находился всецело под ее влиянием. Анна Александровна с самого начала была против связи сына с этой женщиной, даже запретила ей бывать в своем доме, но Олег, он очень упрям, не порывал с Лидией.

В преступление Олега Анна Александровна не верит. Это какое-то недоразумение. Олег всегда был хорошим мальчиком, любил животных, в школе заступался за маленьких. Краденого золота Анна Александровна не видела у сына никогда, и ни разу он не говорил ей об этом. После возвращения в прошлом году из Сибири Олег действительно уезжал в Закавказье, но только на отдых.

— Но когда ваш сын вернулся после этого «отдыха», — прервал Медведеву офицер милиции, — он привез немало покупок и отдал вам довольно крупную сумму денег…

Анна Александровна на мгновение отвела взгляд, потом решительно сказала:

— Я никогда не получала от сына никаких денег. И вообще все, в чем вы обвиняете Олега, — явное недоразумение. Такой мальчик, как мой сын, не может быть преступником…