Пылающий берег (Горящий берег) - Смит Уилбур (е книги .TXT) 📗
Окованные сталью колеса фургонов проложили в земле такие глубокие колеи, что резиновые шины грузовиков тяжело буксовали, за исключением тех каменистых участков, где усыпанная булыжниками и утрамбованная двойная колея больше походила на высохшее русло горного потока, чем на обычную дорогу. Но и здесь двигались медленно и осторожно: от жуткой тряски по рытвинам машины часто выходили из строя и конвой был вынужден то и дело останавливаться, чтобы заменить проколотую шину или поменять лопнувшую рессору. И все это происходило на дороге, протяженностью в четыре тысячи футов, непрерывно спускавшейся под откос, на этом пути, отнявшем у них четырнадцать часов, можно было легко сломать себе шею.
В конце концов выбрались на плоскую, поросшую редким сухим кустарником прибрежную равнину. Машины понеслись вперед на скорости двадцать миль в час, оставляя позади себя длинный клубящийся столб пыли грязно-коричневого цвета, похожий на дым костра какого-нибудь бродяги.
Свакопмунд до крайности поразил их: показалось, что сюда, в южно-африканскую пустыню, перенеслась часть немецкой Баварии, красоту которой завершали причудливо разросшийся местный Шварцельд и пирс, выдававшийся далеко в зеленый океан.
Был полдень воскресенья, когда кавалькада пыльных машин покатила по главной вымощенной улице Свакопмунда. В городском саду играл немецкий духовой оркестр: все музыканты были одеты в зеленые кожаные гетры и альпийские шапочки. Увидев, что конвой остановился перед гостиницей через дорогу, они сбились с темпа, перестали играть и в оцепенении смотрели на прибывших. Да, было отчего затрепетать: на стенах здания до сих пор оставались следы английской шрапнели.
После пыли и жары многочасового перехода через пустыню местное пиво «Пилснер», которое готовил мастер из Мюнхена, показалось чем-то вроде воскрешения в Валгалле.
— Организуй-ка им хороший отдых, хозяин, — приказал Гарри, упиваясь вновь обретенным чувством мужского братства и неимоверной радостью оттого, что удалось успешно провести конвой через горы.
С готовностью подперев животами длинную стойку бара, мужчины подняли пивные кружки и уже не отрывались от них, хитро улыбаясь и не обращая никакого внимания на то, что пыль с их лиц, похожих на грязные маски, смешивалась с пивом.
— Минхерц! — едва ополоснувшись после дороги, в дверях салуна появилась Анна. Она стояла, прибоченившись, уперев в бока полные натруженные руки, потемневшее от солнца и ветра лицо исполнилось неподдельного гнева. — Минхерц, мы попусту тратим время!
Гарри незамедлительно обрушился на своих мужчин:
— Давайте, парни, у нас полно работы. Хватит отдыхать.
К этому моменту уже ни у кого не осталось никаких сомнений относительно того, кто по-настоящему руководит экспедицией. Глотнув напоследок пива, мужчины гуськом потянулись на солнце, стыдливо утирая пену с губ и не смея встретиться взглядом с Анной, когда бочком пробирались мимо.
За время, что заправлялись топливом, заполняли водой баки, перепаковывали груз, разболтавшийся во время перехода, а также производили ремонт автомобилей, Гарри навел справки в полиции.
Сержант был заранее предупрежден о его прибытии.
— Извините, полковник, мы ждали вас не раньше, чем через три-четыре дня. Если бы я знал… — Ему не терпелось выразить свою готовность помочь. — К сожалению, земли там, дальше, не знает никто. — Выглянув из окна и посмотрев на север, сержант невольно вздрогнул. — Однако у меня есть человек, который мог бы, пожалуй, послужить вам проводником.
Сняв с крючка на стене позади стола связку ключей, он повел Гарри к тюремным камерам.
— Эй, ты, swart donder, — черномазый мерзавец! — гаркнул он, отпирая одну из дверей. Гарри заморгал от растерянности, когда тот, кого для него выбрали в проводники, вышел, шаркая ногами, из камеры и угрюмо оглядел их исподлобья.
Это был темнокожий готтентот с типичной внешностью злодея, на лице мрачно сверкал один-единственный глаз — второй закрыт кожаной повязкой. От заключенного несло, как от козла.
— Этот тип знает те края. Еще бы ему не знать, — ухмыльнулся сержант. — Именно там он занимался браконьерством, добывая слоновую и носорожью кость, за что и загремит на каторгу на пять лет, разве не так, Кали Пит?
Кали Пит стянул с глаза кожаный лоскут и неторопливо искал насекомых в волосах у себя на груди.
— Если он поработает для вас хорошо и вы останетесь им довольны, то, возможно, отделается всего двумя или тремя годами, ворочая камни, — пояснял сержант, в то время как Кали Пит нашел что-то в волосах и раздавил ногтями.
— А если я буду им недоволен? — спросил, помявшись, Гарри. Слово «kali» на свагили означало «плохой» или «злой», а потому не внушало никакого доверия.
— Ну, — вдруг повеселев, проговорил сержант, — тогда даже не думайте о том, чтобы тащить его обратно с собой. Просто пристрелите и закопайте там, где никакая собака его не сыщет.
Выражение лица у Кали Пита изменилось, как по мановению волшебной палочки.
— Хороший господин, — заскулил он на африкаанс, — я знаю там каждое дерево, каждый камень и каждую песчинку и буду вам верным псом.
Анна ждала Гарри, уже сидя на заднем сиденье «форда».
— Куда это вы запропастились? — требовательным тоном заговорила она. — Уже шестнадцать дней моя девочка одна-одинешенька находится там, в дикой пустыне!
— Капрал, — обратился Гарри к старшему военному чину, перепоручая ему Кали Пита, — если этот тип попытается сбежать, — Гарри не очень удачно попробовал напустить на себя злодейский вид, — пристрелите его на месте.
Когда последние побеленные здания с красными черепичными крышами остались позади, водитель автомобиля тихонько рыгнул и облизнул губы, с мечтательной улыбкой вспоминая вкус пива.
— Радуйтесь, пока есть возможность, — снисходительно пробормотал Гарри, — потом долго не придется держать кружечку.
Дорога бежала вдоль кромки пляжа, по левую руку зеленые волны прибоя, пенясь и вскипая, кудрявыми барашками накатывались на мягкий желтый песок, а впереди простиралась безликая, наводящая тоску прибрежная полоса, окутанная белесой морской дымкой.
