Люди сорок девятого (СИ) - Минаева Мария Сергеевна (читать книги онлайн бесплатно полные версии .TXT) 📗
Тогда (это было 7 июля) Джон надел Бэкки на шею этот медальон, он помнил ее улыбку и солнечные зайчики в траве... Ну почему это должно было случиться? Наверное, он женился бы на Бэкки и жил бы в том доме с высокими белыми колоннами до глубокой старости, и никогда не был бы одинок. Резкая дрожь пронзила его тело.
- И никогда бы не встретил Анабель, - чуть слышно прошептал Линдейл свою догадку, возвращаясь в реальность. Он снова поглядел на медальон и захлопнул его. Джон помнил, как пропала его фотография, а потом так же внезапно вернулась на прежнее место, причем Соломон только скрытно хихикал, когда его спрашивали о пропаже. Его портрет в медальоне был явно списан с того дагерротипа. Линдейл снова вспомнил тот вечер в саду Соджернов. Бутоны, на нежных полураскрытых в манящей улыбке лепестках которых дрожали кристально прозрачные бусинки влаги только что прошедшего дождя; они, по очереди вспыхивали бриллиантовым блеском в отсветах фонарей в такт легкому движению цветов под дуновениями теплого ветерка. Шелест шелка мешался с шорохом листьев, запахи сливались в невероятную симфонию, и у Джона от этого слега кружилась голова... Линдейл попытался представить себе миссис Джоунз и не смог. В памяти были только бесконечно усталые глаза. Они встречались несколько раз в магазине и на улице, но проходили мимо, не узнавая. Значит, она вышла за Джоунза, за эту деревенщину, а потом просто умерла. Хорошо зная мисс Соджерн, Джон догадывался о причине этого странного мезальянса: вероятно, ее ложь о замужестве была открыта, и она ухватилась за первого встречного, чтобы только не оставлять своих пациентов. Болезненно сжалось сердце. Хрупкая милая Бэкки умерла, как и весь старый Юг. Она, как и он сам, принадлежала к той исчезнувшей вселенной, а в этом мире места ей не нашлось. Бэкки, должно быть, нашла лучший выход... Они жили совсем рядом, не замечая друг друга. Добропорядочная жена и мать и владелец борделя, что могло бы заинтересовать их друг в друге настолько, чтобы взглянуть чуть пристальнее и увидеть прошлое? Жизнь очень сильно изменила ее, стерев румянец, поселив в глазах безнадежность, стянув лицо преждевременными морщинами, а что сталось с ним? Из всех слов, брошенных ему Алисой в лицо, в его затуманенной голове застряла одна фраза: "Посмотри на себя", которая странным образом припомнилась именно сейчас. А что, собственно, с ним не так? Линдейл положил медальон на стол возле лампы, поднявшись с дивана, медленно подошел к маленькому зеркалу в углу над тазом для умывания и уставился в его темную глубину, хранящую тайну. В призрачном свете, отбрасываемом немного коптящей керосинкой, он увидел, что оттуда, из бездны мрака, на него глядит человек с обросшими щетиной щеками и запавшими пустыми глазами тяжело больного. Бэкки никогда бы не узнала в нем своего давнишнего кавалера. Джонатан Линдейл поскреб подбородок: "Да, вид действительно неважный". Внезапно его рассеяно блуждающие глаза натолкнулись на острый взгляд отражения, и Джон замер не в силах оторваться, казалось, ища ответ на какой-то вопрос в прозрачно-зеленоватой глубине зрачков своего двойника. Должно быть, тусклое освещение и опьянение были повинны в этом, но на секунду Линдейлу показалось, что в зеркале отражается другой человек. Внутри нарастала боль, будто разбередило древнюю рану. Он отступил на шаг, тряся головой. Где-то он уже видел эти глаза, этот взгляд; видел совсем недавно. Потом понял: Морган Джуннайт, ночным призраком прокрался в дом и притаился в зеркале... Это его взгляд, пустой и ненавидящий, поэтому Линдейлу и показалось на мгновение, что на него глядит чужак, хотя теперь он ясно видел свое отражение, только глаза были не его: раньше он этого не замечал. Джонатан отступил еще и опустился в кресло. "Он был хорошим противником, таким, какой нужен был мне как раз в это время, чтобы почувствовать себя снова молодым перед тем, как придет время решающей схватки. Наверное, человеку необходимы враги, подстерегающие его на каждом шагу, не дающие расслабиться, чтобы оставаться сильным... Неужели я сам все время по инерции искал такого, как он? Противник в прошедшей войне... Лучший враг... Истинно сказано: "Ищущий да обретет..."
Линдейл чуть не расхохотался, вдруг ясно увидев все события последних дней в несколько ином свете. Ведь этот ненавистный янки так похож на него самого - он сам выдумал про этого человека слишком многое, просто увидев его болезненную реакцию на воспоминания о войне, и все время бил в больное место, но разве сам он не был поражен тем же недугом? Мысли мелькали пестрым калейдоскопом, ставя массу вопросов, но не успевая дойти до ответов. Закурив от лампового стекла, Джонатан Линдейл откинулся на спинку кресла, втягивая успокаивающие прозрачные кружева дыма. Его глаза пробежали по комнате: взад и вперед. И еще раз: взад и вперед. Он резко выдернул сигару из губ подрагивающими пальцами, снова сунул ее в рот и одной затяжкой сжег до половины. Нарастающее внутреннее беспокойство, вроде бы ничем не вызванное, но мучительное, пожирало его изнутри. Линдейл выдохнул дым и судорожно затянулся опять. Ему казалось, и он никак не в состоянии был избавиться от этого ощущения, что кто-то смотрит на него сзади, хотя шторы были плотно задернуты на закрытых ставнями окнах. Резко встав, Джон вышел из комнаты, пробежал через бар и, нацепив торопливо шубу и шляпу, вышел в мерцающую холодными солнцами бесконечно далеких миров ночь. Луна в размытой мантии морозного ореола стояла высоко - луна для конокрадов; койот тоскливо пел за холмом...
...Ломкие, хрустящие звездочки снега летели из-под копыт вороного, мешаясь с неподвижными светляками, рассеянными по небосклону; черный хвост жеребца стелился над землей, утопая в сверкающей пыли, блестящая черная шкура почти сливалась с холодным бархатом ночи. "Бэкки умерла..." Мозг не справлялся со всем услышанным и понятым, и мысли прыгали с одного на другое. "Морган, Бэкки и я сам... Мы - это не мы, а то, что из нас сделали четыре года сражений и ненависти. Наше будущее уничтожено, наши судьбы надломились в какой-то момент, а мы этого даже не заметили, и война все еще продолжается, одной бумаги с подписями недостаточно, чтобы положить ей конец". По небу быстро бежали рваные тучи, гонимые ветром, который почти не ощущался среди деревьев, в их прорехах мерцала луна. "Миссис Черрингтон... - вспомнил он вдруг. - Она тоже невольно стала жертвой столкновения цивилизаций, протянувшего к ней свои щупальца через столько лет..." Конь захрапел и слегка взбрыкнул, прыгая через поваленное дерево. "Человек с войной в голове подобен блуждающей пуле; никогда не знаешь, на кого он бросится в следующий момент..." Это как звуковая тень... Пушки палят, крики, дым, выстрелы..., а человек стоит на небольшом расстоянии, все предельно четко видит, и вокруг него мертвая тишина. Ты не слышишь войну, но она там. Отойдешь на пару шагов вперед или назад, грохот поглотит тебя.
Ровные участки, откуда ветер сдувал снег, сменялись местами, где конь пробивал себе дорогу, проваливаясь по брюхо. "Война и в особенности ненависть, ее породившая, еще и заразна... Она передается детям, внукам... В менее острой форме, вероятно."
Многие имели иммунитет, например, Алиса, но не Джон и не канзасец. Только не они.
Линдейл ехал быстро и прямо, не петляя без надобности. Шаг за шагом пробуждались из небытия новые и новые воспоминания; он очень хорошо помнил дорогу теперь, будто ездил по ней только вчера. "Анабель... не будь этой войны, ты была бы жива, пусть мы никогда и не встретились бы... Я согласился бы на это сейчас, если бы мне предложили выбор, только бы ты была жива..." Где-то глубоко в его сознании однако таилась мысль, которую он боялся признать. Одно воспоминание о ней стоило того, что пришлось ему пережить. "Возможно, было бы лучше, никогда не видеть ее", - думал Джонатан Линдейл, но сам не мог представить свою жизнь без этой любви. Спокойней возможно и было бы, но лучше - никогда. "Морган прав, тысячу раз прав... Лучше быть счастливым один день, чем прожить всю жизнь, не имея шанса на такую любовь. Наверное, такое не может длиться вечно, наверное, это - судьба. Я делал то, что должен был, я не мог ее спасти..." Утес возле перевала Рэбит-Иарс завалило снегом, он высился над городом в немом всеподавляющем величии, одетый в мантию мягко светящихся в лунном свете снегов, являя миру слабость человека перед всемогуществом Творца. Путь Линдейла шел у подножия горы, потом он резко повернул и поехал вверх по склону, все приближаясь к землям "Ленивой М". "Грозовой перевал", - звенел теперь в его голове голос давно умершего отца - "Грозовой перевал... Я увидел ее в прекрасном саду ее отца в весенний полдень, согнувшиеся под тяжестью цветов ветви защищали от солнца ее нежную кожу, роняя на ее колени и шляпу свои лепестки... Она читала этот роман, "Грозовой перевал", а я стоял буквально в двух шагах за этим низким белым забором и не мог сдвинуться с места, не мог издать ни звука... Теперь ее нет. Твоя мать, Катарина Уиндвил была уникальной женщиной, но между нами была пропасть, и я не верил, что мы когда-нибудь будим вместе. Твой дед был женат на женщине своего круга, которая родила ему трех сыновей, но она рано умерла. Он взял в жены простую индианку, даже не дочь вождя, которая стала моей матерью, сын... Родня и соседи твоего деда были в шоке - все они были из обедневших, но аристократических семейств. Он никогда не делал различий между нами, но были люди, не позволявшие мне забыть, кто я есть... Я увидел перевал из долины, он весь был обложен тучами и обвит молниями, от него шел глухой и грозный рокот... Здесь я построю дом".
