Том 1. В дебрях Индии (с илл.) - Жаколио Луи (читать книги txt) 📗
Анандраен продолжал:
— Спутники офицера — это проклятые души Кишнайи, его правые руки во всех экспедициях; все трое идут сюда для осмотра местности, так как главарь тхугов узнал от Рам-Шудора, что тот нашел убежище Нана-Сахиба, хотя не мог указать ему, где находится вход в пещеры, потому что сам этого не знал.
— Мы все же отправимся, — отвечал Сердар, энергию которого ничто больше не могло сокрушить, — и тем хуже для препятствий, которые мы встретим по дороге: мы их устраним.
— Худое известие вознаграждается хорошим, — отвечал Анандраен. — Рудра — я представляю его тебе — пришел вчера и, узнав от моего сына, чего я хочу от него, тотчас же направился прямо к развалинам Карли, чтобы отыскать следы тхугов и… впрочем он здесь, а потому сам лучше меня расскажет, что с ним случилось.
— Охотно, — отвечал вновь пришедший. — Мне сказали, будто Кишнайя и его шайка покинули развалины, и — странная вещь! — я нигде кругом не видел их следов, а между тем у развалин были заметны признаки поспешного бегства… Тогда я стал еще внимательнее присматриваться ко всему, но с тем же неуспехом, тогда как несколько выше я нашел следы европейцев, двух женщин, из них одна совсем молодая, и двух мужчин, тоже разного возраста.
— Ты видел их? — прервал его Сердар.
— Нет… Следы, найденные мной, останавливались у развалин.
— Откуда же ты знаешь…
— О! Это так просто, даже ребенок не ошибется; следы бывают разные, в зависимости от пола и возраста. С европейцами были два туземца; они сходили с повозок у самых развалин, чтобы осмотреть их, потому что еще выше я нашел на песке следы колес и ног буйволиц.
— О! Неосторожные! Сами предали себя этим негодяям!
— Не найдя обратных следов, я сделал заключение, что они попали в руки тхугов, но по отсутствию следов последних я заключил, что они скрываются в подземельях, одно из которых тянется на семь-восемь миль и соединяется с подземельями Эллора. Это сообщение устроено было еще древними буддистами, которые скрывались там от преследования брахманистов. Я решил тогда провести ночь в развалинах, чтобы удостовериться в этом факте. Я спрятался в одном из передних подвалов и стал ждать. Только что село солнце, как подъехал английский офицер верхом на лошади и с ним два сипая. Офицер слез с лошади и, войдя в первый подвал, вынул свисток и свистнул три раза; несколько минут спустя я увидел, как к нему явился тхуг, личность которого я сразу установил по первым же словам офицера.
— Ну, Кишнайя, — сказал он, — я сдержал свое слово; благодаря мне никто не будет тебя беспокоить, и вы спокойно можете отпраздновать в этом году великую пуджу. Настало время исполнить твое слово и передать мне по твоему выбору Сердара или Нана-Сахиба: ты ведь утверждал, что можешь это сделать.
Кишнайя отвечал, что не может оставить подземелий раньше окончания праздника, потому что за ним следят члены общества Духов Вод; потом же он передаст ему Сердара… того самого, который был в плену на Цейлоне и который будет, вероятно, скоро казнен…
— Сердар — это я, — прервал его Сердар, которому слова Рудры вернули надежду.
Рудра поклонился и продолжал рассказ.
— Я знал, что Кишнайя не мог поймать Сердара, зато он серьезно рассчитывал предать в руки офицера Нана-Сахиба. Офицер с презрением взглянул на него и отвечал; «Ты все тот же, Кишнайя, но ты напрасно пробуешь обмануть меня; если завтра вечером после захода солнца Нана-Сахиб не будет в моей власти, я нападу на развалины с целым батальоном шотландцев, который по моему приказанию расположился в полумиле отсюда с единственной целью помешать вам удрать отсюда. Ты видишь, я принял свои меры. Если ты не доставишь мне Нана-Сахиба, я прикажу всех вас перевешать на крепких деревьях. Это так же верно, как то, что я зовусь Максвеллом, а ты знаешь, сумею ли я привести эту угрозу в исполнение». Значит, у меня перед глазами был знаменитый Максвелл, который залил Индию кровью женщин и детей. Но далее будет еще интереснее. «Ты понимаешь, — говорил он Кишнайе, — что меня всегда оправдают за то, что я повесил двести-триста негодяев, подобных тебе, так как вы похитили полковника того же полка, батальон которого находится поблизости, и всю его семью».
— О, негодяи! — воскликнул Сердар.
— Часы его сочтены, — мрачно сказал Рама.
— Кишнайя, — продолжал Рудра, — видя, что шутки плохи, дал офицеру все сведения, какие имел, чтобы найти Нана-Сахиба. Он указал ему долину, которая сообщается с пещерами, и объяснил ему, что достаточно взорвать камень, который находится напротив последнего баобаба, чтобы проникнуть во внутренность пещер, прибавив при этом, что необходимо запастись лестницами для спуска вниз. Довольный этими указаниями, Максвелл просил его дать ему двух человек для осмотра местности, а затем уже собирался провести шотландцев и предпринять окончательную атаку. Кишнайя обещал дать ему их сегодня. Я решил тогда дождаться их, чтобы предупредить вас об их присутствии; я узнал от сына Анандраена, что отец его был в Нухурмуре. Я сидел притаившись в соседних кустах, готовый каждую минуту опередить их, как только они двинуться в путь. Ты знаешь остальное.
— Рудра, — сказал Сердар, — ты даже не подозреваешь, какую услугу ты оказываешь всем нам и особенно мне. Достаточно сказать, что европейские пленники тхугов связаны со мной самыми дорогими узами… Ты можешь просить у меня любую награду, какую пожелаешь. Я заранее обещаю тебе ее, если только она в моей власти.
— И в моей, — прибавил принц.
— Так это твои родные, — сказал Рудра, — очень хорошо; нет ничего легче, чем спасти их…
— Неужели ты нашел средство… и их не убьют при первой же нашей попытке проникнуть в развалины?
— Нет ничего проще, — настаивал индус.
— Он скромен, наш друг, — сказал Барбассон, которому не удавалось до сих пор вставить ни словечка, — устраивает всякие чудеса одним мановением руки, успевает там, где такие старые, опытные люди, как Анандраен, терпят неудачу, а он, видите ли, говорит… не поморщившись даже… что это очень просто.
— На свете есть только один Рудра! — с гордостью воскликнул индус.
— В таком случае довольно, — сказал Барбассон, — единственный экземпляр, можно сказать… беру назад свой комплимент.
— Какое же средство? — с нетерпением прервал его Сердар.
— Очень простое, повторяю, — продолжал индус, пристально всматриваясь в Барбассона (индусы мало понимают шутки), — вооружитесь хорошенько и отправляйтесь туда сегодня же вечером; спрячьтесь в развалинах… Надеюсь, вы не дадите уйти Максвеллу и его двум спутникам… Я свистну три раза, и когда появится Кишнайя, думая, что это свисток офицера, мы схватим его и, приставив ему нож к горлу, прикажем провести нас к пленникам, которых немедленно освободим.
Только утопающий; который внезапно обнаруживает спасительную руку, испытывает радость, равную той, какая наполнила вдруг сердце Сердара; реакция была так сильна, так неожиданна, что глаза его наполнились слезами и он несколько минут не мог произнести ни одного слова. Однако все поняли, что это были слезы радости.
— Не само ли небо послало тебе внушение, мой милый Анандраен, — сказал Сердар, пожимая последнему руку, — и ты привел нам такого союзника?
— Черт возьми! — воскликнул Барбассон с некоторым оттенком зависти. — Говорил же я вам, что эти мерзавцы тхуги не ушли из развалин!
В эту минуту вбежал Сами, еле переводя дыхание.
— Господин, — сказал он Сердару, — я был сейчас на верхушке баобаба и слышал целый разговор. Англичанин говорил тхугу «God bless me! Настоящая чертова дыра эта долина, но ба! Мы спустим лестницы». И потом он стал говорить, что заставит сто человек спуститься вниз, а весь остальной батальон разместить со стороны озера и заставить охранять выход…
— Хорошо, Сами! Очень хорошо, кончай!
— Я не слушал больше, я думал, что важнее дать знать сюда… но если хочешь, я вернусь туда…
— Бесполезно, дитя мое! — отвечал Сердар. — Мы знаем уже достаточно, а теперь, господа, берите карабины и постараемся не выпустить их. Мы спрячемся в небольшом пальмовом лесу, который находится у лощины, и если сами они не заставят нас принять крутые меры, то приведем их целыми и невредимыми в Нухурмур. Надо оставить их всех пока в живых, если только окажется возможным. Я хочу передать этих негодяев нашему судебному трибуналу в Нухурмуре.
