Том 2. Месть каторжника. Затерянные в океане (с илл.) - Жаколио Луи (читать книги онлайн регистрации txt) 📗
XXII
В ОДИН ПРЕКРАСНЫЙ ДЕНЬ В ОФИЦИАЛЬНОМ органе был обнародован новый декрет короля, которым устанавливались различные налоги взамен уничтоженного права Палицы для всех, кто пользовался этим правом.
Этот декрет произвел действие искры, упавшей в кучу пороха, и Том Пауэлл открыто выступил на этот раз против короля, приняв тон явной и непримиримой оппозиции. Впрочем, такая мера со стороны правительства, естественно, должна была взволновать все классы населения, издавна привыкшие к такому виду налога, который всей тяжестью своей ложился на одних производителей.
«Как быть? Чем жить? — спрашивали себя должностные лица. — Чем мы будем кормиться, если нас лишают права Палицы? Правительство будет отпускать нам определенное количество плодов, бананов, овощей, рыбы и мяса, но при столь тощем короле можно ли рассчитывать на большой избыток провианта, особенно в сравнении с прежней системой, когда каждому должностному лицу предоставлялось право брать все что хочешь и сколько хочешь; теперь же придется довольствоваться тем, что дадут».
На основании всех этих рассуждений была составлена петиция за подписью всех пользовавшихся правом Палицы и даже тех, для кого это право было явно убыточно. В этой петиции хотя и очень почтительно, но тем не менее весьма настойчиво требовалась отмена этого постановления из уважения к исконным обычаям страны и издавна утвердившимся привилегиям известного класса.
В тот же день Том Пауэлл заявил в своей газете, что если столь обидное для всех мокиссов постановление не будет отменено, то это дает право всему народу восстать против монарха, не желающего считаться ни с национальными традициями своего народа, ни с его привычками и обычаями.
«А что касается лично меня, — писал он, — то, став мокиссом по своей доброй воле, взяв себе жену из этого племени, я клянусь встать во главе движения, которое, как я предвижу, — увы! — неизбежно, и помочь вам изгнать чужеземцев, после чего вы будете иметь возможность, дорогие мои соплеменники, избрать себе другого короля из потомков ваших древних королей, среди которых вам не трудно будет найти достойного преемника покойному Ка-Ха-Туа VII!»
Пропустить безнаказанно подобную статью было, конечно совершенно невозможно — таково было мнение всего собравшегося совета, который, увидев Ланжале с револьвером за поясом единодушно решил принять самые строгие меры наказания виновного. По настоянию Ланжале Том Пауэлл был обвинен в государственной измене и должен был предстать перед военным судом.
Но когда явились его арестовать, Том Пауэлл, заблаговременно предупрежденный, успел уже бежать в горы. Это было как нельзя более на руку Ланжале, который теперь мог приговорить его к смерти, не имея при этом надобности приводить в исполнение приговор, что, в сущности, было ему весьма нежелательно. Бежавший же революционер был безопасен и не мог более мешать его планам и начинаниям.
Однако Гро-Ляр I был уязвлен всем происшедшим до глубины души; эти явные доказательства постоянного недовольства подданных его распоряжениями вселили в него отвращение к власти, и он решил отречься от короны в пользу Ланжале.
Последний встретил с радостью это предложение: ему хотелось испытать всю сладость власти, и хотя, в сущности, под флагом Гроляра он был почти абсолютным хозяином в государстве, но все же это не была явная самоличная власть, именно то полновластие, которое казалось ему столь заманчивым. Кроме того, ему всегда казалось, что Гроляр мешал ему вполне развернуться, сковывал, так сказать, его крылья, и без него он сумел бы задушить этот ропот и недовольство в самом зародыше.
Народ принял весть о перемене правителя с полным равнодушием и без особого удивления, — для него, в сущности, было все равно, кому из двух повиноваться, так как Ланжале и при Гро-Ляре I был таким же повелителем их судеб, как если бы он сам был королем. А так как предстоящие по случаю коронации нового монарха торжества, пиршества и увеселения были весьма желательными для народа, то он и приветствовал нового короля громкими криками радости и восторга.
Но в Книге Судеб было написано, что Ланжале не суждено занять места в истории народов и стать завоевателем и покровителем всего острова, как он мечтал.
Едва только окончились коронационные торжества, как молодой король был разбужен поутру громкими криками и шумом, заставившим его предположить, что во дворце и в народе вспыхнула революция. В тот момент, когда он, соскочив с постели в одной рубашке, схватился за револьвер, в его комнату вошел Гроляр, сияющий, поющий и приплясывающий, как человек, внезапно помешавшийся.
— Что такое случилось? — спросил Ланжале, удивленный свыше всякой меры.
— Фрегат! Паровой фрегат пришел в наш залив! — радостно пояснил бывший сыщик.
— Фрегат, говоришь ты?
— Да, взгляни в окно своей спальни!
— В самом деле, фрегат! — сказал Ланжале, который в первый момент не мог скрыть своего разочарования и досады.
— Можно подумать, что ты недоволен, — заметил Гроляр, — а ведь это наше спасение! Это — конец нашего изгнания. Поверь у этих дикарей ты сделал бы не больше меня; никому не дано опережать время; мозги этих мокиссов не созрели еще для культуры; они не доросли еще до тех реформ, какие мы с тобой наметили для них. И не будучи в состоянии поднять и возвысить их до себя, мы вынуждены были бы спуститься до их уровня. Том Пауэлл это отлично понял и потому сам сделался мокиссом создал себе мокисскую семью и решил жить среди них как один из них до тех пор, пока ему не представится случай отправить в Англию образцы местных природных богатств и предложить своему правительству завладеть этим островом.
Будь уверен, что в данном случае мы имели дело с одним из тысячи подобных ему агентов английского правительства, полумиссионерских, полуполитических, преследующих одновременно обе цели и рассеянных по всему лицу земли с целью подготовить присоединение новых колоний к британской короне.
— Весьма возможно, что ты прав, и, быть может, этот фрегат… Ах, если бы я мог быть в этом уверен, славную бы я сыграл с ними шутку!
— Ты скоро будешь иметь возможность убедиться, насколько вероятны твои предположения! Вот они спустили шлюпку и направляются к берегу; в ней сидит офицер в полной форме, а на корме поднят белый флаг, который всегда и везде означает миролюбивые намерения. Очевидно, они хотят испросить аудиенции у короля!
— Весьма вероятно… В таком случае предоставь мне их принять! Я приму их так, что у нас будет повод посмеяться, а у них навсегда останется в памяти воспоминание о здешних дикарях!
— Только, Бога ради, не лишай нас возможности уехать отсюда! — взмолился Гроляр. — Надеюсь, ты даже вопреки принятым тобой обязательствам не пожелаешь остаться здесь после моего отъезда.
— Не бойся ничего, я прекрасно знаю свои обязательства! Я хочу просто немного позабавиться: ты увидишь, что мы уедем отсюда с царским почетом и возвратимся во Францию или куда нам будет угодно (это будет зависеть от известий, которые мы получим в первой цивилизованной стране). Но вместо того чтобы уехать отсюда жалкими, потерпевшими крушение, безымянными пассажирами, которых бесплатно водворяют на родину, мы сделаем так, чтобы с нами во все время пути обращались как с царственными особами, с полным почетом, подобающим монархам.
— Что же ты задумал сделать?
— У меня есть свой план!
— Но какой, в чем он состоит?
— Позволь мне не говорить этого, пусть это будет для тебя сюрпризом. Впрочем, и самый план мой еще не вполне созрел; дай мне время хорошенько обдумать его.
— Ты, наверное, выкинешь какое-нибудь безумие!
