Гэбриель Конрой (сборник) - Гарт Фрэнсис Брет (хороший книги онлайн бесплатно .txt) 📗
— Прошу прощения, полковник, — прервал его Артур, поднимаясь с большим достоинством. — Я привел вам все необходимые факты и, как уже сказал, принимаю на себя в этом деле полную ответственность. Мой клиент сообщил мне, что не вскрывал доверенный ему в запечатанном виде конверт и не знает, куда конверт девался. Для людей чести дело и так достаточно щекотливо; нет надобности осложнять его далее.
— Так, значит, и документ и конверт потеряны? — переспросил полковник Старботтл, не отводя глаз от Артура.
— Потеряны, — спокойно подтвердил Артур. — Я указал моему другу, мистеру Дамфи, что это прискорбное происшествие ни в коей мере не освобождает его как бизнесмена и человека чести от каких-либо обязательств, принятых им в связи с передачей ему упомянутого документа. Поскольку имелась договоренность о залоге или дополнительном обеспечении сохранности документа, таковой залог подлежит безусловной выплате. И мы только ждали вашего визита, полковник, чтобы вручить его вам.
Артур подошел к креслу мистера Дамфи и коснулся его плеча, по видимости только лишь слегка, на самом же деле настолько ощутимо, что мистер Дамфи, едва взглянув на молодого адвоката, тотчас вытащил чековую книжку. Когда он выписал чек на ту же сумму, что и два дня тому назад, Артур позвонил в колокольчик.
— Пусть ваш кассир акцептует чек, и мы освободим полковника Старботтла от излишних хлопот; а поскольку я хочу пригласить полковника к себе в контору, то не угодно ли вам будет распорядиться об оформлении чека немедленно?
Появился клерк; повинуясь указанию мистера Пуанзета, он взял чек из почти что недвижных пальцев мистера Дамфи.
— Позвольте мне заявить, что я полностью удовлетворен вашим… гм… объяснением, — сказал полковник Старботтл, пожимая Артуру руку и одновременно грациозным мановением другой руки оправляя на себе манишку. — Пусть вас не заботит дальнейшая судьба этого документа. Надеюсь, что в конце концов мы обнаружим его; если же нет, — добавил полковник, и в голосе его прозвучала готовность для общего блага пожертвовать собой, — сто чертей, я приму на себя личную ответственность перед моим клиентом.
— Не было ли на вашем конверте какой-либо особой приметы, по которой можно было бы опознать его? — осведомился Артур.
— Простой желтый конверт, сэр! Впрочем, нет! — вдруг вскричал полковник, ударив себя ладонью по лбу. — Сто чертей, сэр, ясно припоминаю, что, пока мы здесь беседовали, я сделал заметку для памяти на лицевой стороне конверта, прямо посередине; я записал на конверте имя человека, о котором мы тогда говорили: Гэбриель Конрой.
— Вы написали на конверте: Гэбриель Конрой? Отлично! Это поможет нам разыскать конверт без того, чтобы его распечатывать, — сказал Артур. — Вам что угодно? — Этот вопрос был обращен к клерку, который вошел во время речи полковника и теперь стоял с акцептованным чеком в руках, глядя попеременно то на полковника, то на своего хозяина.
— Передайте чек получателю, — приказал Дамфи.
Клерк повиновался.
Полковник Старботтл взял чек, сложил его и упрятал куда-то в глубинные складки своей моральной сферы. Покончив с этим, он обернулся к мистеру Дамфи.
— Нужно ли говорить, сэр, что в той мере, в какой я как адвокат располагаю личным влиянием на своего клиента, я сделаю все, чтобы предотвратить неуместную тяжбу в известном вам деликатном деле. Если конверт за это время обнаружится, прошу вас немедля переслать его мне, поскольку я ответственен за его сохранность. Сто чертей, — добавил полковник, — я был бы горд и счастлив завершить столь достойно заключенное нами соглашение за пиршественным столом, джентльмены, но неотложные дела требуют моего присутствия в другом месте. Через час я выезжаю в Гнилую Лощину!
И Дамфи и Пуанзет невольно вздрогнули.
— В Гнилую Лощину? — переспросил Артур.
— Сто чертей, сэр, именно туда! Я участвую в тамошнем деле об убийстве. Процесс Гэбриеля Конроя.
Артур бросил на Дамфи быстрый взгляд, призывая его к молчанию.
— В таком случае, мы будем с вами соседями в дилижансе, — сказал он, приветливо улыбнувшись, — я тоже направляюсь туда. Кто знает, мы еще можем оказаться собратьями по оружию. Вы выступаете…
— От потерпевшей стороны, — промолвил полковник, слегка выпятив грудь. — По приглашению родных и близких убитого… гм… испанского дворянина из весьма почтенного и влиятельного семейства. Я буду сотрудничать с окружным прокурором, старинным моим приятелем, Нельсом Бакторном.
В глазах Артура мелькнула тревога, но он никак не проявил ее внешне. Бросив еще один угрожающий взгляд на совершенно сбитого с толку и обозленного Дамфи, он с самым любезным видом повернулся к полковнику.
— А если волею судеб, дорогой полковник, нам придется скрестить наши шпаги, уповаю, что и тогда наши личные отношения останутся не менее сердечными, чем сейчас. Пока что позвольте заявить вам, что мы выходим отсюда вместе. Вот моя рука: до моей конторы всего лишь несколько кварталов; мы осушим по бокалу доброго вина на дорогу.
Бросив прощальный многозначительный взгляд на мистера Дамфи, Артур Пуанзет ловко подхватил полковника под руку и увел с собой; почтительного воина легко было бы счесть за пленника, если бы счастливый румянец на его лице и выпяченная грудь не свидетельствовали о его полном довольстве. Как только дверь за гостями закрылась, мистер Дамфи выразил обуревавшие его чувства в едином крепком слове. Что он намерен был сказать Далее, осталось неизвестным; внимание его было отвлечено клерком, который вошел в кабинет, как только гости удалились, и теперь стоял ошеломленный неистовым гневом банкира.
— Будьте вы все прокляты!! Чего вы здесь стоите? И какого дьявола ждете?
— Прошу прощения, сэр, — сказал оробевший клерк. — Я случайно услышал, что сказал тот джентльмен о пропавшем конверте, о помете, по которой его можно узнать. Мы в конторе теперь сообразили, что сталось с конвертом.
— Что?! — спросил Дамфи, подавшись всем телом вперед.
— Когда началось землетрясение, — сказал клерк, — почтальон как раз грузил корреспонденцию, адресованную в Сакраменто и в Мэрисвилл; мешок лежал у него на крыше фургона. После второго толчка лошади понесли; мешок свалился, его прижало колесом к фонарю и он лопнул; несколько писем и пакетов вывалилось на тротуар как раз под вашим окном. Когда ночной сторож помогал почтальону подбирать рассыпанную почту, ему попался простой желтый конверт без адреса; на конверте было написано карандашом: Гэбриель Конрой. Он решил, что конверт выпал из какого-нибудь пакета, и сунул его с прочими в мешок. Когда вы стали нас расспрашивать о пропавшем чистом конверте, никто не подумал об этом письме, потому что на нем стояло имя получателя. Сейчас мы запросили почтовую контору и получили ответ. Они сообщают, что проштемпелевали письмо и отправили Гэбриелю Конрою в Гнилую Лощину, как поступали и прежде, когда в адрес банка приходила его личная корреспонденция. Это все, сэр. Полагаю, что письмо уже благополучно дошло до адресата.
3. ГЭБРИЕЛЬ ЗНАКОМИТСЯ СО СВОИМ АДВОКАТОМ
Ходатайство Гэбриеля в пользу мистера Гемлина было уважено шерифом. Фургон был реквизирован, раненого, невзирая на его шумные протесты, отвезли в отель «Великий Конрой»и сдали с рук на руки его верному оруженосцу; там Джек Гемлин и остался лежать, свободный теперь от преследования закона, но зато без сознания и в жесточайшем бреду.
Поскольку шериф считал государственную тюрьму в Гнилой Лощине ненадежной, — а быть может, не только тюрьму, но и обитателей поселка, — он перевез арестованного, а с ним вместе и Олли в Уингдэм. То, что Олли сообщила о переменах в общественном мнении, точнее говоря, о замене интереса к Гэбриелю интересом к землетрясению, оказалось в общих чертах верным. Весть о том, что шериф вновь арестовал Гэбриеля, не вызвала заметной сенсации; что еще удивительнее, было отмечено зарождение симпатии к арестованному. Действия виджилянтов успеха не имели, для главных же инициаторов завершились плачевно. Полагаю, что неуспех суда Линча и был главной причиной, почему все охладели к нему. К тому же вся эта история легко могла нанести ущерб деловой и коммерческой репутации Гнилой Лощины. Три главных линчевателя погибли и, конечно, были достойны всякого осуждения. Гэбриель был жив, и вину его еще предстояло доказать. «Вестник Среброполиса», всего десять дней тому назад писавший о том, сколь благородное зрелище представляет собою «свободный народ, когда, оскорбленный в заветных чувствах, он взывает к первоосновам Порядка и Справедливости и, как один, устремляется в их защиту», — теперь преспокойно захоронил троих убитых, а вместе с ними и тайну их убийства под кратким сообщением, что они погибли, «обследуя крышу суда с целью выяснить ущерб, причиненный зданию подземными толчками». Редактор «Знамени» пропагандировал ту же версию, хоть и с несколько меньшим усердием; под конец же не удержался от насмешливого предложения, чтобы впредь «к статуе Правосудия допускали более квалифицированных экспертов». Надеюсь, что просвещенный читатель не оскорбит меня подозрением, что я утратил веру в конечную справедливость народного инстинкта, в непогрешимость истинно демократического духа, повинуясь которым «мы, американцы (цитирую» Вестник «), еще на заре нашей истории сумели противостоять охраняемой законом деспотии и взяли бразды правления в собственные руки», или же в иной формулировке (цитирую публициста из «Знамени»), «решили, что мы не хуже иных прочих, и взяли быка за рога». Я счел нужным отметить эти незначительные несообразности и противоречия в общественном мнении и в людских поступках, лишь повинуясь суровому долгу летописца; если же кто намерен обвинить меня в злонамеренном критиканстве или политических происках, то заранее спешу заявить: у меня и в мыслях подобного не было.
