Ночной Орел (сб. ил. Л.Фалина) - Ломм Александр Иозефович (читать книги онлайн регистрации .txt) 📗

Печатники поднесли Дику книгу Свифта “Гулливер в стране лилипутов”. Трехметровая книга была в кожаном переплете с золотым тиснением, а на нее пошла самая высококачественная бумага. Главным назначением всех этих подарков была реклама: каждая фирма стремилась продемонстрировать свое превосходство над конкурентами.

Но были подарки и другого рода. Их от чистого сердца давали рабочие профсоюзы и ассоциации ремесленников. Эти отличались не только практичностью, но и бесконечным разнообразием. Чего тут только не было! Гигантские рыболовные снасти, которыми впору было ловить акул; охотничьи ружья величиной с пушку; исполинские бинокль и фотоаппарат; несколько наборов самых разнообразных инструментов; кухонная и столовая посуда; школьные принадлежности и всевозможные игрушки и многое, многое иное. Некоторые предметы были таких невероятных размеров, что даже Дику при его теперешнем росте они казались несуразно большими. По-видимому, они делались, так сказать, навырост.

Клементайн приехала в столицу как раз к началу этого нескончаемого потока подарков. Дика она застала в парке. Разодетый во все новое, он трубил в гигантский медный рожок, хохотал, пел песни и плясал, к несказанному удовольствию многотысячной толпы, усеявшей все здания вокруг парка.

Заметив тетку, которая уже минут десять стояла, прижавшись к знаменитому платану, и со слезами на глазах наблюдала за своим мальчиком, Дик отшвырнул рожок и присел на корточки.

— Тетечка, милая, наконец-то ты приехала! Смотри, смотри, меня снова все любят! И я уезжаю на взаправдашный остров!

В порыве радости мальчик сел на траву и привлек тетку к себе.

— Тише, тише, увалень! Ты же раздавишь меня! — взмолилась госпожа Мюррей.

— Не бойся, я потихонечку!

Дик поставил тетку на ноги и лег возле нее, чтобы удобнее было заглядывать ей в лицо.

— Ты чуть мне кости не поломал! — ворчала госпожа Мюррей, оправляя на себе платье. — И ради бога, не кричи так громко. Ведь оглохнуть можно!

— Я буду говорить совсем-совсем тихо! — прогремел Дик с широченной улыбкой и принялся рассказывать тетке про остров, про море, про подарки и про то, как его снова полюбили все жители столицы.

Переселение на остров не удалось осуществить так быстро, как хотелось генералу Лоопингу. В конце июня на острове еще шли работы по строительству нового павильона. Но ждать было больше нельзя. Дик к этому времени достиг двадцати метров и весил семнадцать с лишним тонн. Теперь он уже казался не просто мальчиком-великаном, живым воплощением здоровья, красоты и силы, а чуждым для людей пришельцем с какой-то неведомой гигантской планеты.

Генерал Лоопинг, ежедневно следивший за прибавками в росте и весе Дика, решил не дожидаться конца работ на острове и начать переселение немедленно.

— Завтра второе июля, профессор, завтра и отправляйтесь. Я не могу вам больше дать ни одного часа. Общественность сейчас настроена благоприятно, нужно этим воспользоваться. Завтра я направлю батальон гвардейцев для охраны Мюррея, а на шоссе от столицы до порта расставлю усиленные наряды полиции. Завтра отправляйтесь!

Профессор Джексон не счел нужным противиться этому, тем более, что рекомендация генерала и на сей раз звучала как категорический приказ. Он отдал все нужные распоряжения, а вечером выкроил полчаса для беседы с теткой великана.

На столе профессора то и дело звенел один из телефонов, в кабинет заходили усталые люди за указаниями и советами. Разговор из-за этого получился с перебоями.

— Ваш племянник, госпожа Мюррей, рассказал доктору Кларку о том, что умирающий отец сделал ему какой-то укол и что вы при этом присутствовали. Вы помните об этом случае?

Клементайн страшно побледнела и с минуту не могла вымолвить ни слова. Джексон не обратил внимания на ее замешательство. Он просматривал в это время какие-то бумаги, принесенные секретарем для подписи.

— Вы говорите, укол?.. Ни о каком уколе я ничего не знаю, профессор. Мальчик, должно быть, перепутал что-нибудь… — проговорила наконец Клементайн.

— Я тоже полагаю, что в воспоминаниях Дика произошла какая-то путаница. Ведь вы бы рассказали нам об этом, если бы что-либо подобное в самом деле произошло?

Профессор отвлекся от бумаг и пытливо глянул на женщину поверх очков.

— Конечно, рассказала бы! — в полнейшем замешательстве вздохнула та и опустила глаза.

На сей раз ее смятенное состояние не ускользнуло от Джексона. Он вдруг встал, подошел вплотную к Клементайн и взял ее за руку. Несколько мгновений он исследовал ее лицо внимательным взглядом, затем тихо и раздельно, проговорил:

— Дорогая госпожа Мюррей, будьте со мной откровенны. Или вы не доверяете мне?

— Что вы, профессор! Клянусь вам…

— Не надо, не клянитесь напрасно. Я вижу, что вы что-то скрываете. Ваш брат Томас Мюррей делал Дику укол в вашем присутствии?

— Зачем?.. Зачем ему было делать укол?.. Ведь Дик был совершенно здоров!..

— Вот именно! Мальчик был совершенно здоров, а отец перед смертью сделал ему какой-то укол и запретил говорить об этом даже доктору Кларку!

Клементайн вздрогнула, испуганно посмотрела на профессора, но удержалась и смолчала. Профессор продолжал:

— Биологический институт, в котором работал ваш брат вплоть до возвращения в родной город, сообщил нам, что, помимо официальной темы, Томас Мюррей занимался в институтской лаборатории какими-то частными опытами над простейшими. На эти опыты он тратил все свои средства. Но цель их держал в строжайшем секрете. Вам известно что-нибудь об этом? Ваш брат ничего вам не рассказывал об этих своих опытах?

— Нет, профессор, он не рассказывал мне абсолютно ничего. Он приехал совсем больной, ему было не до рассказов, — с этими словами госпожа Мюррей смело посмотрела профессору в глаза. Ей стало легче, ей хоть в чем-то дали говорить правду.

— Значит, не рассказывал… А среди его вещей не было каких-нибудь бумаг? Я имею в виду дневники, записки, протоколы опытов.

Клементайн опять вся съежилась и затрепетала.

— Нет, профессор, нет… У него не было ничего такого…

— И все же вы подумайте и постарайтесь вспомнить хорошенько. Я знаю, почему вы не доверяете мне. Вы боитесь за жизнь Дика. Но я даю вам слово ученого, что ни при каких обстоятельствах жизнь вашего племянника не будет подвержена опасности. А вот излечению его ваша полная откровенность могла бы помочь. Обещайте мне подумать об этом!

— Хорошо, профессор, я подумаю… — чуть слышно прошептала Клементайн и, чувствуя, что еще минута такой пытки — и она во всем признается, поспешно ушла.

Джексон не стал ее задерживать. Он понял, что теперь эта женщина сама откроет ему тайну своего племянника.

Отъезд Ричарда Мюррея из столицы стал событием номер один. Город узнал об этом накануне вечером и всю ночь провел без сна, в невероятном волнении. Нужно было украсить дома, запастись цветами и флагами, занять лучшие места для наблюдения.

С наступлением рассвета отряды полицейских выстроились вдоль тротуаров и, взявшись за руки, едва сдерживали взбудораженную толпу. Все главные магистрали города, ведущие к морскому побережью, были очищены от транспорта. Шествие мальчика-великана началось ровно в девять часов.

В новом костюме, в ботфортах, с алым плащом за спиной и с широким беретом на голове, Дик перешагнул через стену парка и очутился на улице. На груди у него болтался бинокль, в руке был все тот же полюбившийся медный рожок.

По сигналу зеленой ракеты вперед двинулись броневики. За ними пошла легковая машина, в которой ехали профессор Джексон и генерал Лоопинг. В сотне шагов за машиной, окруженный эскортом мотоциклистов в белых шлемах, медленно двинулся гигантский мальчик в алом плаще. За ним на расстоянии еще ста шагов тронулась машина с Клементайн и доктором Кларком. А в заключение — снова колонна броневиков.