Недостающее звено(изд.1945) - Плавильщиков Николай Николаевич (список книг txt) 📗

Детеныш тыкал пальцем в пряжку и хухукал. Хлопнул ладонью Тинга по плечу. Тинг слышал, как он сопел.

Чуть шевеля рукой, Тинг дотянулся пальцами до ремешка, потянул его, и пряжка переползла с плеча на спину. Детеныш ударил Тинга по спине.

Пряжка ползала с плеча на спину и со спины на плечо. Детеныш хлопал Тинга по спине, по плечу, ловя пряжку. Удары становились все чаще и резче, сопенье -громче.

Тинг потянул за другой конец ремешка, и пряжка переползла на грудь.

Не удержавшись, детеныш хлопнул по пустому месту и перестал сопеть. Он глядел на плечо Тинга, на свою ладонь и искал исчезнувшую пряжку.

Пряжка выползла на плечо. Удар - и она исчезла на груди.

Вдруг рука вцепилась в плечо Тинга. Пальцы сжали полотно куртки и не выпускали его. Вместе с курткой они захватили и ремешок.

Дергая ремешок, Тинг пытался вытащить его из пальцев детеныша. Но пальцы сжались еще сильнее.

Тинг почувствовал дыханье на своем затылке: детеныш пригнулся к нему вплотную. Чуть разжав горсть, он разглядывал ремешок и куртку: искал блестящую пряжку.

Рука разжалась, ремешок освободился, и пряжка выползла на плечо. Тотчас же рука сжала ремешок, и Тинг едва успел спасти пряжку, продернув ее между пальцами детеныша.

- Ху-ху-ху! - завопил детеныш, дергая куртку на плече Тинга. - Ху-ху-ху!

Пряжка снова выползла на плечо. Удара не было. Пряжка сползла на грудь, опять появилась на плече…

Толчок был так силен, что Тинг чуть не стукнулся

подбородком о колени. Детеныш с размаху бросился на Тинга и вцепился в его плечо обеими руками.

Тинг не выпрямился: он остался сидеть, пригнувшись к коленям. Теперь он едва видел детеныша, хоть и косил глазом изо всех сил.

Детеныш дергал полотно куртки. Тинг натянул ремешок, и пальцы детеныша скользили по нему, но не могли ухватить: туго натянутый ремешок врезался в плечо Тинга.

Когда детеныш выпустил из пальцев куртку, Тинг не успел потянуть ремешок, чтобы заставить пряжку ползать. Новый толчок - теперь сбоку - был резок и неожиданен. Тинг не удержался: покачнулся и свалился с бугорка, на котором сидел.

Детеныш упал на него, не выпуская куртки.

Не шевелясь, Тинг лежал на животе, чуть повернув голову и пытаясь смотреть вверх. На нем возился и сопел детеныш, дергая куртку.

Правая рука Тинга была свободна, но схватить ремешок он уже не мог: нужно было просунуть руку под себя. Тинг боялся сделать это: вдруг придется отбиваться от детеныша. Кто его знает? Левая рука оказалась под Тингом: он прижал ее, падая.

«Не заметит», решил Тинг, чуть приподнимаясь и освобождая руку.

Тинг почувствовал, как детеныш сполз с его спины и выпустил куртку. Кося глазом, увидел, что питек присел возле него на корточки. Сопел и пристально глядел не на плечо, а на затылок Тинга.

Лицо детеныша было теперь совсем близко. Темные губы шевелились, словно шептали. Лоб сморщился, глаза перебегали с плеча на затылок.

Дотронувшись до волос на затылке Тинга, детеныш отдернул руку. Тронул еще. Ухватил несколько волосков и потянул.

- Ху-ху-ху! - завопил он, вцепившись в волосы и дергая их изо всех сил.

Не успел Тинг опомниться, как почувствовал горячее дыханье на шее.

«Укусит!»

Тинг резко мотнул головой.

Детеныш не удержался и упал на Тинга, но пальцы не выпустили волос.

Соблазн был велик, и Тинг вытянул руку. Почувствовал горячую волосатую кожу и погладил ногу детеныша.

Шум вблизи мурашками пробежал по спине. Тинг повернулся.

В нескольких шагах от него стоял взрослый питек. Оттолкнув детеныша, Тинг вскочил. Детеныш громко завопил. Питек шагнул, оскалившись и сжав кулаки.

Тинг побежал со всех ног.

Пересохшая горячая глина приятно грела живот, но коленкам было неуютно: сухие комья больно давили кожу. Ветер чуть шумел в ушах, и травинки, торчавшие из растрескавшейся глины, щекотали щеки. Солнце жгло затылок.

Тинг лежал на краю обрыва. Сбоку жестяными веерами распластались широкие листья пальм. Редкие с края, они сливались во взъерошенную зубчатую стену там, где деревья образовали непролазную чащу. Над растрепанной щеткой крон раскачивали султанами цветов гибкие стволы гебангов [7]. Темные шары кокосов выглядели так, словно каждый миг могли оторваться и упасть.

Сбегая каскадом с обрыва, кроны чащи уступами спускались в равнину и растекались по ней. Стая попугаев пестрила опушку. Прищурившись, Тинг видел вдали яркие точки: словно бабочки порхали над кустами.

Влево тянулся обрыв, голый и горячий. Колючие стебли с остро вырезанными шиповатыми листьями и шариками жестких соцветий торчали между кустиками травинок и трещинами, бороздившими побледневшую от сухости глину.

Далеко впереди высокие лесистые холмы громоздились друг на друга, постепенно вырастая в горную цепь, темнившую горизонт. Лысая вершина вулкана поднималась, словно большой камень среди мшистых кочек.

Изрезанный глубокими промоинами обрыв то нависал выступами, то спускался осыпями, голыми или в редкой поросли колючек.

Тинг видел сверху часть кустистой и неровной площадки, над которой повис обрыв.

Под обрывом, на солнечном припеке, среди кустов, глинистых бугров и песчаных откосов темнели фигуры питеков.

Свесив голову, Тинг глядел на них. Он не боялся, что его увидят, и глядел вниз так, словно рассматривал мо

стовую, лежа на подоконнике третьего этажа на амстердамской улице.

Из пальмовых зарослей доносились крики попугаев. На обрыве уныло свистела какая-то серая птица, шнырявшая среди глины и колючек. Шуршали ящерицы, выползавшие из-за кустиков сухой травы. Они то медленно взбирались на нагретые солнцем камни, то исчезали в трещинах почвы. Иногда, грозно гудя, пролетали огромные оранжевые осы с фиолетовыми крыльями.

Взрослый питек вышел из леса, волоча за собой несколько больших ветвей. Они цеплялись за кусты, за камни, и тогда питек дергал изо всех сил, не останавливаясь и не оглядываясь.

Он крепко держал концы ветвей, но управлять движением вороха не умел. Ухватив ветви, он просто тащил их за собой, не выровняв, не уложив поудобнее. Ветви громоздились одна на другую, торчали во все стороны и цеплялись за камни. Ворох не столько полз, сколько прыгал по земле, и наконец зацепился за куст. Питек рванул, но ворох не сдвинулся с места. Питек рванул еще сильнее и, переступив, запутался ногами в ветвях. Выпустив их, он взмахнул руками, пытаясь удержаться на ногах, и упал. Заворочался, встал на четвереньки и, выбравшись из вороха, выпрямился, ухватил концы ветвей и снова дернул, но они зацепились крепко. Тогда питек выпустил ветви из рук и пошел к кусту. Подергал ветку и, приподняв, высвободил ее.

Ворох снова запрыгал между кустами и камнями, бороздя землю и пыля мелким сухим песком. Он ударил детеныша но ногам и сбил его. Детеныш упал. Питек продолжал тянуть, и ворох полз за ним, шурша и везя на себе детеныша.

Детеныш приподнялся, вертя головой, над листьями. Упал, соскользнув с ветвей, завизжал и снова поднялся. Второй детеныш сам прыгнул на ворох и сшиб первого. Оба завозились, приподнимаясь и снова падая, взбираясь на ветви и проваливаясь между ними.

Питек, очевидно, почувствовал, что ворох стал тяжелее, но не оглянулся. Для него это был все тот же привычный случай: ворох зацепился. Он рванул, ворох подпрыгнул, и детеныши скатились с него.

Падая, они ухватились за концы веток, и ворох поволок их за собой. Они визжали и цеплялись за ветки, вырывавшиеся у них из рук, бившие по головам. Не удержались, растянулись на земле и, жалобно крича, принялись тереть глаза, засыпанные пылью.

Визг детенышей не привлек внимания питека: ворох по-прежнему полз и прыгал по площадке.

Детеныши скоро успокоились. Поднялись и принялись шарить в траве, ползая между кустами.

Тинг не разглядел толком, что они хватали и совали в рот. Это были какие-то мелкие насекомые, которых детеныши ловили в траве. Они приподнимали и каждый встретившийся им камешек, но здесь добычи не находили.