Страна чудес - Сальгари Эмилио (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗
Динго начали бешено выть и прыгать на кол, стараясь схватить матроса за ноги; последний, видя, что икры его находятся в большой опасности, проворно поднялся назад на платформу.
— Да они, кажется, бешеные! — воскликнул он.
— Просто они голодны, старина, — сказал Кардосо, хохоча во все горло.
— А, так они голодны! Ну, так пусть пока что едят мертвеца.
И моряк, зажав рукой нос, чтобы не чувствовать отвратительной вони, толкнул тело мертвеца и сбросил его в середину воющей стаи.
V. Осаждены на могиле
Австралийские динго, называемые туземцами варрангалами, что значит дикая собака, составляют особый род, хотя и имеющий сходство с лисицами и с дикими собаками других стран, тем не менее не похожий ни на тех, ни на других. Быть может, по форме они и похожи на лисиц, но гораздо больше, сильнее и толще их и имеют длинные, а не короткие ноги. Динго встречаются на всем австралийском континенте, как на берегах, так и в жарких внутренних землях, но избегают близости городов и селений, отлично зная, что там им нечем поживиться. Обыкновенно динго держатся по пять—шесть особей вместе, но иногда случается встретить их и большими стаями, особенно в местах, изобилующих дичью. Можно думать, что они составляют как бы отдельные племена, потому что динго одной какой-нибудь области никогда не смешиваются с динго другой области, да и беда была бы, если бы кто из них попытался это сделать: его тотчас бы изорвали в клочья. Предполагают даже, что они разделили между собою весь континент, чтобы охотиться каждой стае на своей территории, не встречая опасных противников.
Они очень ловкие охотники и гоняются за всеми дикими животными, но, не довольствуясь этим, собираются иногда в большие стаи и устраивают настоящую травлю в тех громадных лесах, где скотопромышленники пасут свои огромные стада, и тогда под их острыми зубами погибают десятки овец, баранов, ягнят, телят и даже жеребят. Поэтому между ними и колонистами всегда ведется ожесточенная война. Последние повсюду роют западни, отравляют стрихнином тела павших животных и стаскивают их в леса, населенные динго, но те съедают их, нисколько не колеблясь; за ними также охотятся и с ружьем, но динго довольно хитры и подозрительны и не подпускают к себе на выстрел. Если же их преследуют и загоняют в угол, то динго смело бросаются на собак пастухов, которых страшно ненавидят, а иногда кидаются даже на людей.
Собираясь в большую стаю, они становятся очень смелы и не боятся людей. Они живут в дружеских отношениях только с дикарями, но не выносят рабства и не приручаются.
Динго дружат с австралийскими дикарями не ради привязанности, но ради интереса. Они присоединяются к ним, чтобы вместе с ними охотиться, но требуют своей доли дичины. Иногда они остаются при каком-нибудь дикаре недели две или даже месяц и затем убегают от своего временного хозяина, если только последний не убьет их, чтобы съесть, что случается довольно часто… Надо отдать справедливость, что дикарь подчас заботится о своей охотничьей собаке и любит щенков, рожденных в его хижине; он даже вскармливает их молоком своей жены в ущерб собственным детям, но при первых же проявлениях голода не может удержаться, чтобы не поджарить и мать и ее щенков.
Очевидно, что положение двух моряков, осажденных многочисленной стаей сильных и голодных животных, было не особенно веселым. Если бы осаждающих было немного, то осажденные могли бы бороться с ними без особенной опасности/но их было слишком много, да к тому же они находились как раз у их ног.
— Тысяча громов! — воскликнул достойный Диего, увидев, как вся стая яростно кинулась на мертвеца и сожрала его в четыре секунды. — Вот так желудки!
— А в особенности, что за зубы! — сказал Кардосо.
— Друг мой, а ведь я начинаю беспокоиться, мы положительно осаждены, и еще какая это осада: у нас нет ни ружей, ни корки хлеба, чтобы поглодать.
— И ни капли воды, чтобы промочить горло!
— А тут еще это солнце нас поджаривает. А что, как ты думаешь, долго продлится эта осада?
— Я знаю об этом не больше, чем ты, старина.
— Пошевели-ка своими мозгами да найди средство отправить к черту всю эту воющую стаю.
— Ищу и переискиваю, да ничего не нахожу, Диего.
— Что же, неужели нам придется занять место той отвратительной мумии, которую мы сбросили вниз? Если эти животные будут упорно оставаться на месте, то ведь мы тут умрем, дружище.
— Да, старина! Пожалуй, и собаки и соколы превесело попируют, обжираясь нашими телами.
— Мошенник этакий, да ты смеешься и говоришь, словно человек, сидящий у себя дома.
— Ты что же, хочешь, чтобы я рвал на себе волосы?
— Нет, Кардосо, но мне кажется, что наше положение нисколько не смешно, а напротив, опасно. Черт возьми! Я начинаю хотеть есть. Ах, зачем я не догадался принести сюда этого страуса!
— Знаешь ли, что делают австралийцы, когда они голодны?
— Нет, право же, не знаю, Кардосо.
— Очень простую вещь: они затягивают свой пояс потуже. Они даже всегда носят пояс из кожи поссума, чтобы посильнее себя стягивать.
— Да ведь я не дикарь, друг мой, — ответил старый моряк.
— Ну, так я не могу тебе дать лучшего совета, — смеясь сказал Кардосо.
— Ты еще смеешься, злодей, тогда как я выхожу из себя! Ну, видал ли кто-либо подобного человека! Но теперь довольно шутить, дружище, давай-ка поищем, как бы нам убраться с этих подмостков, которые еще и до сих пор воняют мертвечиной! Что, если мы попробуем позвать доктора?
— Это будет потерянное время, старина. Мы ушли так далеко, что он не услышал бы даже и тромбона.
— Молчите вы, зверье! — воскликнул старый моряк, уже начинавший терять терпение. — Послушай-ка, какой они выдают раздирающий концерт.
— Да, они спеваются для ночной серенады, старина.
— Для ночной серенады? Ну нет, тысяча миллионов громов! Я ни за что не буду спать на этих вонючих подмостках, на которых только что лежал мертвец. А знаешь, мне пришла в голову мысль!
— Ну, так говори скорее, — сказал Кардосо, все еще не терявший хорошего расположения духа.
— Что, если мы попробуем выудить наши ружья?
— Каким же образом?
— У меня есть в кармане еще одна веревка, которой связывают канаты.
— Да при тебе их, оказывается, целый склад!
— Это привычка старого моряка; я сделаю скользящую петлю и попробую поднять ею ружье.
— Попробуем. Посмотри-ка, мой карабин полулежит на кусте травы, его можно легко подхватить, лишь бы динго не съели веревки.
— Мне пришла еще мысль!
— Что же это за мысль, старина?
— Если бы нам поймать посредством лассо нескольких динго, мне говорили, что они очень вкусны.
— И ты хочешь их съесть сырыми? — спросил Кардосо, разражаясь смехом. — Я предпочитаю твою первую мысль.
— Ты прав, друг мой, я настоящий дуралей. Ну, так примемся же за дело, а вы, подвывалыцики, приготовьтесь-ка провести прескверные четверть часа. Клянусь усами кита, мы изготовим из вас настоящий мармелад!
Старый моряк вытащил из одного из своих четырнадцати карманов кусок веревки длиной в шесть или семь метров, сделал на конце ее скользящую петлю, лег на грудь и прополз до края платформы, очень тревожно скрипевшей при каждом его движении.
Увидя Диего, собаки, расположившиеся было вокруг платформы с поднятыми кверху мордами и терпеливо ожидавшие живой добычи, повскакали с мест, начали прыгать на колья и снова яростно завыли.
— Вы слишком малы, мои голубушки, — сказал им старый моряк. — Дайте мне только справиться, и вы увидите, какие я вам преподнесу конфетки.
Он взял в руки скользящую петлю, расправил ее пошире, повернул ею два раза в воздухе, как это делают гаучо аргентинской пампы, когда хотят поймать на бегу быка или дикую лошадь, и набросил ее на ружье Кардосо, оставшееся несколько приподнятым, так как оно случайно оперлось на куст.
Дернуть покрепче за веревку и приподнять кверху ружье было делом одной секунды. Динго словно поняли, что сейчас произойдет, они бросились к ружью и злобно схватились было за него зубами, но моряк обладал необыкновенной силой: он дернул еще раз, сразу освободил ружье от их зубов и поднял его на платформу, испустив при этом победный крик.
