Освобождаясь от пут - Untiled (читать книги полностью .txt) 📗
– Жалкий? – саркастически спросил Гарри. Болезненная усмешка перекосила лицо Рона.
– Нет! Я бы сказал, хрупкий. Ты был таким слабым. И одиноким. Так же, как и я. Как и все.
– Я был одинок в первом семестре, Рон. Твое поведение отвратило от меня большинство гриффиндорцев, – обвиняющее сказал Гарри.
– Я не мог изменить этого!
– Ты должен был подумать, прежде чем действовать, но не сделал этого. Ты позволил вести себя своим чувствам, – не переставал отчитывать Гарри.
– Я знаю! – воскликнул Рон. – И теперь я… я жалею.
Гарри сел и посмотрел Рону прямо в глаза.
– Твои извинения с каждым разом все хуже. Это для меня – самое оскорбительное. Ты пожалел меня, и жалость пробудила в тебе некоторые не столь отрицательные чувства… Нет, Рон. Мне не нужна твоя жалость. Мне не нужна чья-то жалость.
Гарри встал и повернулся, чтобы уйти.
– Ладно. Это значит, что ты меня никогда не простишь. Я унижаю сам себя…
– Прекрати.
– Но чего ты ждешь? – отчаянно воскликнул Рон.
Гарри остановился. Действительно, чего он ждал от Рона? Мальчик уже извинялся трижды или даже больше, а он снова и снова отказывался его простить, но почему? Чего Гарри не хватало в извинениях? Искренности? На этот раз Рон был искренен. Сожаления? Рон жалел о том, что сделал, даже если вначале его мотивы были довольно эгоистичными. Симпатии? Рон где-то в глубине души симпатизировал ему.
Гарри скрестил руки перед грудью и на сей раз заглянул в себя.
Нет. Он ждал от Рона другого. Он ждал его симпатии. Он ждал его дружбы.
Но, несмотря на свои раскаяние и жалость, он не нравился Рону, и тот не хотел бы ему понравиться. Может, когда-нибудь, когда он узнал бы об истинной личности Гарри… но пока он был Квайетусом Снейпом, он не нравился Рону.
Он медленно повернулся к бывшему другу и поднял взгляд.
– Ты прав, Рон. Я был глуп, ожидая большего, чем твоя жалость или симпатия. У меня нет никаких причин не прощать тебя, – он решительно протянул Рону руку. – Твое извинение принято.
На этот раз, в отличие от их первой встречи во «Флориш и Блоттс», Рон принял протянутую руку и потряс ее так же решительно, как Гарри ее протянул.
– Я никогда и вообразить не мог, что ты ожидаешь от меня, что я почувствую больше, чем симпатию, – со стыдом сказал Рон. – Я думал, что ты ненавидишь меня.
– Я? Ненавижу тебя? – Гарри ухмыльнулся. – Как маленький последователь Волдеморта, я только хотел получить место Поттера в твоей жизни, как ты однажды сказал Гермионе.
– Но ты не последователь Ты-Знаешь… – Рон остановился и сузил глаза. – Ты имеешь в виду дружбу?
Гарри пожал плечами.
– Я имел в виду дружбу. Однажды, давно. И мне жаль, что я потерпел неудачу, – произнес Гарри и ушел, оставив неподдельно потрясенного Рона.
**************************************************************************
В последний вечер Большой Зал был, как обычно, ярок. Он был украшен в красных и золотых гриффиндорских цветах, чтобы отпраздновать завоевание Гриффиндором кубка факультетов пятый раз подряд. Огромный флаг, изображающий гриффиндорского льва, покрывал стену за высоким столом. Было очевидно, что Гриффиндор победит – трое Уизли, Невилл и Симус заработали по тридцать баллов каждый за их попытку спасательной операции, а Гарри дали шестьдесят за спасение жизни Фаджа. Это было одним из первых дел, которое сделал Дамблдор в тот день, вернувшись к себе в кабинет. Хотя в этом году Рэйвенкло и выиграл квиддичный кубок, внеучебные баллы в конце семестра переместили Гриффиндор на первое место.
Пир по случаю окончания года был гораздо радостнее, чем в прошлом году. Несмотря на потери в войне в течение года, большая часть магического общества – включая преподавателей и студентов – приветствовала изменения, произошедшие за последние несколько недель. Гарри знал, что памятник миссис Фигг, убитым родителям и их детям уже занял свое место, пока он был в больничном крыле, так что директор решил сделать последний вечер настолько счастливым и веселым, насколько это возможно. Гарри наблюдал за Гермионой, Дином, Колином и другими, изучая их чувства и поведение, и осознавал, что он – единственный, кто не мог свободно и легкомысленно смеяться и болтать. Однако даже у него было много причин быть счастливым.
Он вернулся на свой факультет и не только физически: товарищи полностью и безоговорочно приняли его. Он больше не чувствовал недомогания от того, что делил с другими спальню и ванную, даже если они время от времени ловили Гарри без обычных маскирующих заклинаний – они никогда не упоминали об этом, а Гарри также не считал необходимым обсуждать с ними эту тему. Они считали его немного скрытным и, возможно, боле чем слегка параноидальным, но никогда не изводили из-за этого. Наконец, он смог выдерживать неожиданные прикосновения, и в прошлом месяце Люпин, наконец, научил его создавать щиты, даже если атаковали его, а не другого человека.
Он, наконец, освободился от пут.
Ладно, от части их. Одна цепь связывала его сильнее и мучительнее, чем что-либо раньше: его отношения с Северусом.
Его отношения, которые теперь, казалось, подходили к концу, так как жизненные силы Северуса уменьшались от длительной комы. Он просто не мог счастливо смеяться или болтать, зная, что его папа умирал в больнице только потому, что несколько авроров… но это было опасное направление мыслей. Оно приносило слишком много ненависти и желания отомстить.
Он встал и извинился перед сидящими за столом. Он не хотел больше оставаться на банкете. Он вышел за двери школы и сел на лестнице. Небо над ним было ясным и ярким, с несметным количеством звезд, но он даже не смотрел на них. Его глаза уперлись в землю, но и земли он не видел, он видел Северуса, лежащего бледным и слабым, и…
– Квайетус? – внезапно раздался сзади тихий, осторожный голос. Гарри не обернулся, только махнул рукой, предлагая место рядом с собой. – Я хотел извиниться.
Гарри поднял глаза и посмотрел на Януса. Его не испугало присутствие мальчика, директор уже допросил его с Веритасерумом и признал невиновным в деле сестры.
– Это не было твоей виной, Янус, – невыразительно сказал он.
– Я должен был знать. Я подумал, и я… Ты помнишь пир в начале года? – внезапно спросил он. Гарри кивнул. – Я тогда сказал тебе, что прошлым летом нас посетил Малфой-старший, – Гарри кивнул, снова вспомнив некоторые части той беседы. – Я думаю, она… она тогда предложила ему свои услуги. И я сказал, что должен был знать, потому что видел, как она разговаривает с Малфоем. Я… Я просто… – его голос затих, и, к удивлению Гарри, он заплакал. – Я НЕ МОГУ ПОНЯТЬ! – прорвалось у Януса между рыданиями. – Ее все любили! Мама, папа, я… Мы никогда не дразнили ее из-за того, что она в Хаффлпаффе, или чего-нибудь еще…
Гарри почувствовал себя неловко, успокаивающе положил руку Янусу на плечо и слегка похлопал.
Долгую минуту не было других звуков, кроме рыданий Януса.
– Янус, послушай, – через некоторое время сказал Гарри. – Я не сержусь на тебя и не думаю, что ты ответственен за дела своей сестры.
– Спасибо, но это не то… – покачал головой Янус. – Но, Квайетус, что, если не только моя сестра поддерживала Ты-Знаешь-Кого? Что, если мои мама или папа – Пожиратели Смерти, как отец Ареса? Что, если все хорошее в моей жизни и семье является ничем иным, как ложью? – он крепко обнял колени, покачиваясь взад и вперед. – Я боюсь ехать домой.
– Увидишь, все будет хорошо, – попытался уверить его Гарри, но знал, что его голосу не хватает убежденности. Янус даже не отреагировал. Они продолжали сидеть в тишине.
Наконец их нашел Арес и повел назад в школу. Гарри помог ему отвести потрясенного Януса в слизеринскую гостиную. Когда дверь за Янусом закрылась, Арес повернулся к Гарри.
– Увидимся в поезде, полагаю, – сказал он.
– Нет, – вздохнул Гарри. – Я останусь здесь еще на несколько дней.
– Тогда… до свидания и хорошего лета, – слегка улыбнулся Арес.
