Шевалье д’Арманталь - Дюма Александр (читать книги онлайн бесплатно полностью без TXT) 📗
А к д’Арманталю каждое утро приходил аббат Бриго и рассказывал, что их дела идут вполне успешно. А поскольку отношения шевалье с Батильдой развивались тоже как нельзя лучше, д’Арманталь пришел к заключению, что участвовать в заговоре — самое приятное занятие на свете.
Что касается герцога Орлеанского, то он, ни о чем не подозревая, ни в чем не отступая от своих привычек, как всегда, пригласил на воскресный ужин своих приятелей и своих фавориток, как вдруг — это было в два часа пополудни — в его кабинет вошел Дюбуа.
— А, это ты, аббат? Я как раз посылал к тебе узнать, будешь ли ты сегодня ужинать с нами, — сказал регент.
— Вы, значит, позвали к себе на вечер гостей, монсеньер? — спросил Дюбуа.
— Ты что, с луны свалился? И почему у тебя такая постная физиономия? Уж не забыл ли ты, что сегодня воскресенье?
— Нет, не забыл, монсеньер.
— Тогда приходи нынче вечером. Гляди, вот список гостей: Носе, Лафар, Фаржи, Раван, Брольи. Я не приглашаю Бранкаса, он невыносимо скучен в последнее время. Наверное, он стал заговорщиком, честное слово! А кроме того, я позвал фалари и Аверн. Они не переносят друг друга и уж, наверное, вцепятся друг другу в волосы. Вот будет забавная картина! Кроме них, придет Мышка и, возможно, мадам де Сабран, если только у нее не назначено свидание с Ришелье.
— Это ваш список, монсеньер?
— Да.
— Быть может, теперь вы, ваше высочество, соблаговолите взглянуть на мой?
— Значит, вы тоже составили список?
— Нет, мне его принесли.
— Что это такое? — спросил регент, бегло взглянув на бумагу, которую ему подал Дюбуа.
«Поименный список офицеров, желающих поступить на службу к испанскому королю: Клод Франсуа де Феррет, кавалер ордена Людовика Святого, генерал-майор и полковник французской кавалерии; Боше, кавалер ордена Людовика Святого, полковник пехоты; де Сабран, де Ларошфуко-Гондраль, де Вильнев, де Лескюр, де Лаваль».
— Ну и что же?
— А вот вам еще один список. — И Дюбуа подал герцогу другой документ — «Протест дворянства». — Что ж, монсеньер, продолжайте составлять списки, продолжайте, не вы один этим занимаетесь. Вот, например, принц де Селламаре тоже составляет свои списки:
«Подписи следуют без различия титулов и рангов: де Вье-Пон, де Ла Пайетри, де Бофремон, де Латур-дю-Пен, де Монтобан, Луи де Комон, Клод де Полиньяк, Шарль де Лаваль, Антуан де Кастеллю, Арман де Ришелье».
— И где ты, хитрый черт, все это добыл?
— Терпение, монсеньер, это только начало. Извольте взглянуть сюда.
«План заговора. Завладеть пограничными постами близ Пиренеев. Привлечь на свою сторону гарнизон в Байонне».
— Сдать наши города, вручить испанскому королю ключи от Франции! Кто хочет это сделать, Дюбуа?
— Терпение, монсеньер, у меня припасено для вас кое-что почище. Вот извольте: письмо, написанное собственной рукой его величества Филиппа Пятого.
— «Королю Франции…» Но ведь это всего лишь копии, — сказал регент.
— Я вам сейчас скажу, у кого находятся оригиналы.
— А ну-ка, дорогой аббат, посмотрим, что это такое:
«С тех пор как волею Провидения я оказался на испанском престоле… и т. д. и т. д. Как встретят ваши верноподданные договор, направленный против меня… и т. д. и т. д. Прошу ваше величество созвать Генеральные штаты королевства».
— От чьего имени созвать Генеральные штаты?
— Вы же видите, монсеньер, от имени Филиппа Пятого.
— Филипп Пятый, — король Испании, а не Франции. Пусть он занимается своими делами. Я уже однажды перешел через Пиренеи, чтобы вернуть ему престол. Что ж, я могу еще раз проделать этот путь, чтобы свергнуть его с престола.
— Об этом мы еще успеем потолковать. Я не отвергаю этот план. Но сейчас прошу вас, монсеньер, прочтите пятый документ, как вы сможете убедиться, не менее важный, чем все остальные.
И Дюбуа протянул регенту еще одну бумагу, которую герцог Орлеанский развернул с таким нетерпением, что порвал ее.
— Ах, черт возьми! — пробормотал регент.
— Неважно, монсеньер: сложите куски и читайте.
Регент сложил оба куска разорванного документа и прочел.
— «Дорогие и любимые!..» Да, дело ясное! Речь идет, ни больше ни меньше, как о том, чтобы меня низвергнуть. Эти документы заговорщики, вероятно, собирались передать королю?
— Да, монсеньер, завтра.
— Кто должен был это сделать?
— Маршал.
— Вильруа?
— Он самый.
— Как же он мог решиться на такой шаг?
— Это не он решился, а его жена.
— Еще одна проделка Ришелье.
— Вы угадали, ваше высочество.
— Откуда у тебя все эти бумаги?
— От одного бедняги-писца, которому поручили снять с них копии, потому что после налета полиции Лавалю пришлось приостановить работу в своей подпольной типографии.
— И этот переписчик был непосредственно связан с де Селламаре?.. Какие глупцы!
— Отнюдь нет, монсеньер, отнюдь нет. Все меры предосторожности были приняты. Писец имел дело лишь с принцем де Листне.
— Принц де Листне? Это еще что за птица?
— Он живет на улице Бак, дом сто десять.
— Я такого не знаю.
— Ошибаетесь, монсеньер, вы его знаете.
— Где же я мог его видеть?
— В вашей прихожей, монсеньер.
— Значит, этот мнимый принц де Листне…
— …не кто иной, как долговязый прохвост Давранш, лакей герцогини дю Мен.
— О, я был бы удивлен, если бы эта злая оса не оказалась замешанной в заговоре.
— Она его душа! И если вы, монсеньер, пожелаете на сей раз расправиться с ней и со всей ее шайкой, то имейте в виду, что все они в наших руках.
— Займемся прежде более срочным делом.
— Да, Нам надо решить, что делать с Вильруа. Готовы ли вы, монсеньер, к решительным действиям?
— Вполне. Пока он изображал из себя оперного героя и только размахивал руками, мы его терпели. Пока он ограничивался клеветой и дерзкими выходками, мы ему прощали. Но теперь, когда речь идет о судьбе королевства, нет, уж извините, господин маршал! Вы и так нанесли Франции достаточный урон как бездарный военачальник, чтобы мы могли позволить вам наносить вред стране вашей жалкой политикой!
— Итак, — сказал Дюбуа, — на этот раз мы арестуем его.
— Да, но с известными предосторожностями: его необходимо застигнуть на месте преступления.
— Ну, это нетрудно. Он ведь ежедневно приходит в восемь утра к королю.
— Да, — подтвердил регент.
— Так вот, вам следует, монсеньер, явиться завтра ровно в половине восьмого в Версаль.
— А потом?
— Вы зайдете к его величеству раньше маршала.
— И там в присутствии короля я обвиню его…
— Нет, нет, монсеньер. Надо…
В этот момент в дверях кабинета появился лакей.
— Молчи, — предупредил регент Дюбуа и, повернувшись к лакею, спросил: — Что тебе надо?
— Вас желает видеть герцог де Сен-Симон.
— Спроси, важное ли у него дело.
Лакей обернулся к герцогу де Сен-Симону, стоящему в приемной, и, обменявшись с ним несколькими словами, сказал регенту:
— У герцога к вам дело чрезвычайной важности.
— Тогда пусть войдет.
Вошел Сен-Симон.
— Простите, герцог, — сказал регент, — я сейчас закончу разговор с Дюбуа и через пять минут буду в вашем распоряжении.
Герцог Орлеанский и Дюбуа отошли в угол кабинета. Минут пять они о чем-то шептались, а затем Дюбуа откланялся.
— Сегодняшний ужин у герцога отменяется, — сказал он лакею, выходя из кабинета. — Предупредите приглашенных. Господин регент болен.
— Это правда, монсеньер? — спросил Сен-Симон с неподдельным волнением, ибо герцог, весьма немногих даривший своей дружбой, выказывал то ли из расчета, то ли по душевной склонности большую симпатию к регенту.
— Нет, дорогой герцог, — ответил Филипп, — во всяком случае, не настолько, чтобы следовало беспокоиться. Но Ширак утверждает, что если я не переменю образ жизни, то умру от апоплексического удара. Вот я и решил угомониться.
