Пожиратели огня - Жаколио Луи (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗
Каково же было действие остальных кнопок? После некоторого колебания он наконец осторожно нажал первую кнопку второго ряда, и почти машинально диковинное судно взлетело на воздух, как стрела, широко распустив по воздуху крылья. Виллиго громко вскрикнул от испуга и, бросив кнопки, ухватился обеими руками за края люка, чтобы удержаться на месте. Не будучи управляемо, воздушное судно стало медленно и постепенно опускаться на своих крыльях, игравших теперь роль парашютов; но так как первый импульс при подъеме его был слишком силен, то после подъема на 40 метров судно очутилось уже не над озером, а над берегом и потому плавно и спокойно опустилось на землю в нескольких саженях от воды. Трудно себе представить огорчение и разочарование Виллиго, мечтавшего уже увезти чудесное судно и запрятать его так, чтобы никто другой не мог его найти; но теперь, когда эта громадина очутилась не в воде, а на суше, как ее спрятать или столкнуть обратно в воду, где он мог так легко и свободно направлять его по своему желанию?
Вдруг Коанук воскликнул:
— Вождь, смотри, у нее колеса, как у тележек белых людей!
— Колеса! — повторил Виллиго, и это слово явилось для него настоящим откровением: очевидно, это судно может идти так же по земле, как и по воде или по воздуху, и недолго думая он нажал первую кнопку первого ряда. К его немалой радости, судно плавно и послушно покатилось вперед. Виллиго хотел было нажать вторую кнопку и отвести его обратно в озеро, когда ему пришло на ум, что белые люди, находящиеся на громадном чудовище, которое ушло под воду, могут обойти под водой все озеро и, наверное, найдут пропавшее судно, куда бы он его ни запрятал; это заставило его изменить план. Он нажал кнопку, и судно, ставшее громадным автомобилем, быстро покатилось вперед; он направил его в маленькую долинку в полумиле от озера и здесь, дав полный ход, загнал свой диковинный экипаж в узкое ущелье, усеянное обломками гранитных скал и заканчивающееся глубоким естественным гротом, уходившим в глубь горы на несколько сот метров. Сюда-то он и ввел свой «приз», будучи уверен, что, кроме него, никто не разыщет его здесь.
Сойдя с судна, Виллиго чувствовал себя как римский триумфатор; в нем проснулось чувство невыразимой и сладкой гордости. Он, нагарнукский воин, никогда нигде не обучавшийся никаким премудростям белых людей, сам, своим умом, без всякой посторонней помощи и всяких указаний разгадал секрет этих ученых людей, разгадал в несколько часов.
— Мату-Уи (Бог), — воскликнул он обращаясь к Коануку с чувством великой гордости, — создал белых людей для того, чтобы работать, как женщины, изобретать и придумывать множество вещей, но он создал черного человека с большим умом для того, чтобы тот, не трудясь и не работая, угадывал все их хитрости и смеялся над их коварством.
Коанук был положительно поражен, он в этот момент смотрел на возлюбленного вождя с чувством благоговейного уважения, почти трепетного страха, и ему думалось, то Великий Дух — Мату-Уи вдохнул в мозг Виллиго ум превыше обычного человеческого ума.
Между тем то, что сумел сделать Виллиго, было еще далеко не много; дело в том, что Джонатан Спайерс, сознавая, что ему рано или поздно придется поручить управление «Лебедем» и «Осой» кому-нибудь постороннему, распорядился провести на верхнюю палубу некоторые из простейших проводов, посредством которых можно управлять судном. Однако, управляя его движением, человек, знакомый с применением этих хрустальных кнопок, не знал ни одного из секретов механизма; он не мог ни привести в движение механизма в случае остановки, ни регулировать машин, вырабатывающих воздух или электричество, не мог приводить в действие электрические аккумуляторы, словом, не знал ничего из сложного механизма. Кроме того, предусмотрительный американец благодаря известному рычажку мог совершенно остановить действие этих кнопок или ограничить ток известным временем, несколькими часами, сутками или месяцами или действие всего механизма или отдельных частей его, смотря по желанию.
Таким образом, оба судна, даже управляемые кем-нибудь посторонним, все же оставались в полной его зависимости; но так как, уходя, капитан, не предвидевший того, что произошло в его отсутствие, не принял этой меры предосторожности, то «Лебедь», черпавший свои запасы электричества из воздуха или воды, мог действовать в продолжение 50 лет, до полного износа некоторых своих частей.
Придя во Франс-Стэшен, Виллиго никому ничего не сказал ни слова о случившемся, точно так же и Коанук хранил полное молчание.
— Слишком много глаз, слишком много ушей, слишком много языков в большом доме, — сказал Виллиго, — и если Коанук не сумеет удержать своего языка, то Туа-Нох, прибывший сегодня утром, будет предупрежден, и нам не удастся захватить громадное чудовище! — Так Виллиго называл «Римэмбер».
— Коанук не женщина, и его язык не болтает без его воли! — отвечал в тон ему юный воин.
Когда же во время разговора с Оливье Джонатан Спайерс сделал знак своему негру, то Виллиго, от взора которого ничего не могло укрыться, разом понял, что Туа-Нох, то есть «восточная птица», как он прозвал Красного Капитана, посылал своего негра передать какое-нибудь приказание людям, оставшимся на судне. Чтобы не допустить этого чернолицего убедиться в исчезновении «нашего чудовища», Виллиго и Коанук пустились по его следам. Вскоре они нашли его и, забежав вперед и притаившись в кустах цветущего лавра, дали ему пройти мимо себя, затем разом, точно по команде, послали ему вдогонку свои бумеранги. Страшные орудия, попав негру в голову, уложили его на месте без стона, без вздоха.
Спустя несколько минут волны озера поглотили труп несчастного негра. Радуясь тому, что они лишили Красного Капитана последнего его союзника и всяких вестей о его судне, оба австралийца направились в свою деревню, где им предстояло исполнить свою роль на Празднике огня, который должен был начаться тотчас же по прибытии в деревню канадца и его друзей.
Виллиго был доволен собой, хотя не предвидел даже всей важности того, что ему удалось сделать. В самом деле, каким образом мог теперь вернуться на «Римэмбер» Красный Капитан? А если он не мог этого сделать, то что станется с остальными заключенными в подводном колоссе и лишенными возможности выйти наружу?
Действительно, если бы Джонатан Спайерс знал о случившемся, он, конечно, не последовал бы за гостеприимными хозяевами Франс-Стэшена в деревню нагарнуков, но он даже не подозревал, что мог лишиться благодаря пустячной случайности плода всех десяти лет своей трудовой жизни, своей смелой настойчивости, своих бессонных ночей.
В данный момент его всего более занимал один вопрос, над разрешением которого он трудился с самого момента своего знакомства с молодым графом. Все в этом молодом человеке — и звук его голоса, и фигура, и манеры казались ему знакомыми, точно он уже видел его когда-то, и, чем больше он прислушивался к его голосу, чем больше смотрел на него, чем больше приглядывался к нему, тем сильнее в нем сказывалось это впечатление.
Наконец он не выдержал и прямо обратился к молодому человеку за разъяснением мучившего его вопроса.
Идя подле графа по пути к большой деревне нагарнуков и беседуя с ним о том о сем, он вдруг прервал этот пустячный разговор словами:
— Простите меня, граф, но я положительно сгораю от нетерпения предложить вам один вопрос!..
— Сделайте одолжение, — воскликнул Оливье, — я весь к вашим услугам!
— Чем больше я на вас смотрю, тем более мне кажется, что я уже раньше когда-то имел удовольствие видеть вас! Скажите, моя наружность не кажется вам знакомой?
— Возможно, конечно, что мы с вами когда-нибудь встречались, но признаюсь, ваши черты не запечатлелись в моей памяти. Я много путешествовал! Вы, вероятно, тоже, а при таких условиях мимолетные встречи так часты, что их с трудом запоминаешь! Быть может, мы виделись с вами в России?
— Я совершенно не знаю этой страны!
— Так, может быть, во Франции?
— Тоже нет, я, как всякий американец, мечтаю о поездке в Европу, и главным образом во Францию, но до сих пор еще там не был!
