Седьмой свиток - Смит Уилбур (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
Если она собирается выполнить обещание Дурайду, решила Ройан, придется отсутствовать довольно продолжительное время. Решив попрощаться со своими любимыми сокровищами, она отправилась в выставочную часть огромного здания.
В понедельник в музее было полно туристов. Они ходили за экскурсоводами, как овцы за пастухами. Особенно много народу собралось вокруг самых знаменитых экспонатов. Туристы слушали, как гиды повторяют заученные речи на всех языках, возникших после падения Вавилонской башни.
В залы второго этажа, где располагались сокровища Тутанхамона, набилось столько людей, что Ройан провела там совсем немного времени. Но до стенда с посмертной маской фараона-ребенка она все же добралась. И как всегда, при виде такого великолепия у нее чаще забилось сердце. Однако, стоя перед маской и не обращая внимания на пару полногрудых туристок среднего возраста, толкающих ее, Ройан не в первый раз размышляла над вопросом: если слабый царь-малолетка отправился в могилу с таким прекрасным творением человеческих рук на лице, каковы же были маски великих Рамессидов? Рамзес II, величайший из фараонов, правил шестьдесят семь лет, и все эти годы он собирал погребальные сокровища с покоренных земель…
Ройан навестила и старого фараона. Тридцать столетий Рамзес II покоился с отстраненным и спокойным худым лицом. Кожа напоминала мрамор. Редкие светлые пряди волос покрашены хной. Руки, тоже крашеные, отличались длинными изящными пальцами. Одет фараон был только в льняную тряпку. Грабители даже распеленали мумию, чтобы добраться до амулетов и жуков-скарабеев, скрытых под пеленами, поэтому правителя Египта нашли почти обнаженным. Эту мумию обнаружили в 1881 году в пещере у Дар-эль-Бахари, и только клочок папируса, прикрепленный к груди, поведал археологам, кто перед ними.
Должно быть, в этом заключается некая мораль, решила Ройан. Однако, стоя перед печальными останками великого фараона, она снова задумалась: правду ли поведал Таита-летописец, правда ли, что далеко, в диких горах Африки, спит еще один фараон, с нетронутыми сокровищами вокруг его саркофага? При одной мысли об этом ее охватывало радостное возбуждение, а по спине бежали мурашки.
— Я обещала тебе, муж мой, — прошептала Ройан по-арабски. — Я сделаю это ради тебя и твоей памяти, ибо ты повел нас по этому пути.
Она бросила взгляд на часы и направилась к главной лестнице. Оставалось пятнадцать минут до встречи с министром, и Ройан знала, как провести это время. Она собиралась наведаться в куда менее посещаемый зал. Экскурсоводы редко водили сюда своих подопечных, разве что по пути к статуе Аменхотепа.
Ройан остановилась перед стеклянной витриной от пола до потолка узкой комнаты. Там были собраны маленькие вещички, орудия труда, оружие, амулеты, сосуды и прочая утварь. Самые поздние из них относились к двадцатой династии Нового царства, 1100-е годы до нашей эры, а самые ранние сохранились со времен Древнего царства, существовавшего почти пять тысяч лет назад. Описание было неполным. Многие предметы не приводились в списке.
В дальнем конце, на нижней полке, располагались кольца и печати. Рядом с каждой лежали восковые оттиски.
Ройан опустилась на колени, чтобы внимательно осмотреть один из предметов. В самом центре находилась маленькая синяя печать из ляпис-лазури. Дорогой материал для древних египтян, поскольку не встречался в их стране. На восковом оттиске был виден ястреб со сломанным крылом. Подпись внизу, которую Ройан легко могла прочитать, гласила: «Таита, летописец великой царицы».
Археолог прекрасно знала, что этот же человек написал свитки — и там он оставлял оттиски бескрылого ястреба. Она только не знала, кто и где нашел печать. Наверное, какой-нибудь крестьянин украл ее из могилы старого раба и писца…
— Ты меня дразнишь, Таита? Или все это изощренная мистификация? Может, ты и сейчас смеешься надо мной из могилы, где бы она ни была? — Ройан склонилась еще ниже, коснувшись холодного стекла лбом. — Кто ты, Таита, друг или главный враг? — Она поднялась и отряхнула юбку. — Я сыграю в твою игру, и посмотрим, кто кого перехитрит.
Ройан пришлось прождать всего несколько минут, прежде чем секретарь провел ее в кабинет министра. На Аталане Абу Сине был темный, блестящий шелковый костюм. Министр сидел за столом, хотя она знала, что он предпочитает удобный халат и подушки на ковре. Он заметил ее взгляд и улыбнулся:
— Сегодня я встречаюсь с американцами.
Он ей нравился. Министр всегда был добр к Ройан, и работу в музее она получила благодаря ему. Большинство людей на его месте отказали бы Дурайду, попросившему себе женщину-помощника, да еще и жену!
Министр справился о ее здоровье, и Ройан показала забинтованную руку:
— Швы снимут через десять дней.
Некоторое время они поддерживали разговор ни о чем. Только западным людям хватило бы бестактности сразу перейти к делу. И все же, чтобы не ставить министра в неловкое положение, Ройан при первой возможности заявила:
— Я чувствую, что мне понадобится время прийти в себя. Надо оправиться от потери и решить, что делать теперь, когда я овдовела. Я буду благодарна, если вы рассмотрите просьбу о шестимесячном отпуске за свой счет. Хочу поехать к матери в Англию.
Аталан всем своим видом выразил сочувствие и принялся уговаривать ее:
— Только не оставляйте нас надолго. Ваша работа поистине бесценна. Нам нужна ваша помощь. Вам придется продолжить труд Дурайда.
И все же министру не удалось скрыть облегчение, испытанное при таком известии. Он явно ждал, что Ройан подаст заявление на пост директора. Должно быть, обсуждал это со своим племянником. Аталан был добрым человеком, и ему не хотелось объяснять Ройан, что она никогда не получит эту должность. Жизнь в Египте постепенно менялась, и женщины переставали играть свою традиционную роль, но не настолько быстро. Оба понимали, что директором станет Нахут Гуддаби.
Аталан проводил ее до двери кабинета и пожал на прощание руку. Спускаясь в лифте, Ройан испытала чувство небывалой свободы.
Она оставила машину на стоянке министерства на солнцепеке. В результате в салоне вполне можно было печь хлеб. Ройан открыла окна и даже помахала дверцей, чтобы нагнать внутрь свежий воздух, но тщетно: сиденье накалилось и обжигало бедра и спину.
