Жангада. Кораблекрушение «Джонатана». - Верн Жюль Габриэль (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
Хальг еще раньше усвоил английский и французский, а теперь усердно посещал семью Черони под предлогом изучения итальянского языка.
Девушка быстро разгадала подлинную причину такого рвения к занятиям, но вначале чувство, внушенное ею молодому индейцу, скорее забавляло, чем льстило ей. Хальг, с его длинными прямыми волосами, слегка приплюснутым носом и темной кожей, казался Грациэлле существом другой породы. По ее своеобразной классификации обитатели нашей планеты делились на две совершенно различные категории — люди и дикари. Хальг считался дикарем, следовательно, к нему нельзя было относиться как к человеку. Всякий компромисс исключался. Ей даже и в голову не приходила мысль о возможности какой-либо связи между дикарем, едва прикрытым звериной шкурой, и ею, итальянкой, существом якобы высшего порядка.
Однако мало-помалу Грациэлла привыкла к чертам лица и к скромной одежде своего робкого поклонника и стала видеть в нем такого же юношу, как и все остальные. Правда, и Хальг прилагал огромные усилия, чтобы девушка смотрела на него иными глазами. В один прекрасный день он предстал перед Грациэллой подстриженный, с великолепной прической на пробор. Вскоре превращение пошло еще дальше — Хальг явился одетый по-европейски. Он приобрел все, что полагается: брюки, фуфайку, башмаки на толстой подошве — полный костюм! Конечно, одежда его была простая и грубая, но Хальг придерживался иного мнения и, с удовольствием рассматривая свое изображение в осколке зеркала, казался себе образцом элегантности.
А сколько уловок потребовалось юноше, чтобы отыскать человека, согласившегося взять на себя обязанности парикмахера, а также раздобыть этот «превосходный» костюм! Труднее всего было найти одежду, и поиски ее вряд ли увенчались бы успехом, если бы юному индейцу не удалось войти в сношения с Паттерсоном.
Ирландец торговал всем, чем угодно, и никогда не упускал возможности заработать на какой-нибудь сделке. Если даже у него и не имелось в данный момент того, что требовалось, он всегда умудрялся раздобыть нужную вещь, одной рукой давая и другой загребая, да еще попутно получая вполне законные, как он считал, комиссионные. Итак, Паттерсон нашел для Хальга костюм, на что ушли все сбережения юноши.
Но тот нимало не жалел об этом. Его жертва вполне окупилась. Отношение к нему Грациэллы резко изменилось: Хальг перестал быть дикарем и превратился в человека.
С этой минуты события стали разворачиваться с неимоверной быстротой. Любовь расцвела буйным цветом в сердцах обоих молодых людей. Гарри Родс сказал правду: Хальг, если не принимать во внимание типовые особенности его расы, был действительно красивым парнем. Высокий, сильный, привыкший к жизни на вольном воздухе, он обладал той благородной осанкой, для которой характерны мягкие и пластичные движения. Благодаря урокам Кау-джера Хальг обладал высокоразвитым интеллектом. Черты его лица выражали доброту и искренность. Всего этого вполне хватало, чтобы тронуть сердце несчастной девушки.
С того самого дня, когда Хальг и Грациэлла, даже не обменявшись ни единым словом, почувствовали себя сообщниками, время, казалось, летело мгновенно. Какое значение имели для них бури или морозы? Непогода придавала особую прелесть их близости, так что влюбленные не только не мечтали о весне, а, наоборот, страшились ее прихода, ибо она предвещала разлуку.
Но все же весна наступила. И остальные эмигранты (в противоположность этой паре) радовались каждому вестнику весны. Лагерь ожил, как по мановению волшебной палочки. Дома и палатки опустели. Мужчины, потягиваясь, расправляли скованное тело, онемевшее за время долгого заточения, а кумушки, спеша переменить собеседниц, шныряли от одной двери к другой, наведывались друг к другу и подыскивали очередных приятельниц. Следует заметить, что дружба между женщинами, прожившими бок о бок хотя бы две недели, — вещь невозможная!
Кароли вместе с плотниками, однажды уже помогавшими ему, использовал каждый погожий день для ремонта лодки. Но, поскольку погода часто портилась, «Уэл-Киедж» смогли спустить на воду только через три Месяца.
Кау-джер тем временем отправился на охоту с собакой Золом. Ему хотелось добыть свежего мяса для своих друзей и для больных эмигрантов. Хотя на архипелаг обрушились лютые морозы и снег покрыл равнины, а сверкающий лед увенчал вершины гор, животные, водившиеся на острове, уцелели.
Вернувшись, Кау-джер принес не только изрядное количество дичи, но и известия о четырех «отколовшихся» семьях — Ривьерах, Джимелли, Гордонах и Ивановых, обосновавшихся на расстоянии нескольких лье от лагеря.
Джимелли, Гордон и Иванов сопровождали когда-то Кау-джера и Гарри Родса во время их первого обследования острова, а Ривьер ездил в Пунта-Аренас делегатом от эмигрантов. После его возвращения четыре семьи решили поселиться вместе. Все эти славные, здоровые, уравновешенные и трудолюбивые люди, далекие и от скаредности Паттерсона и от расточительности Джона Рама, были земледельцами и жили примерно одинаковыми интересами. Труд являлся первой необходимостью для самих фермеров, их жен и детей. Они просто не умели проводить время в праздности.
Именно по этой причине они и решили уехать из бухты Скочуэлл. Еще во время разгрузки «Джонатана», когда рубили деревья для плотов, Ривьера поразили богатейшие девственные леса острова. Он снова вспомнил о них в Пунта-Аренасе, когда узнал, что придется полгода прожить на острове Осте. Ему тотчас же пришло на ум использовать это обстоятельство для организации лесных разработок. С этой целью Ривьер приобрел необходимое оборудование и погрузил его в шлюпку. Будущее его предприятие не могло не оказаться прибыльным — леса никому не принадлежали, следовательно, древесина ничего не стоила. Оставалась проблема транспортировки, но Ривьер полагал, что она разрешится сама собою и что тес так или иначе удастся сбыть не без выгоды.
Решив осуществить задуманный план, он поделился им с Джимелли, Гордоном и Ивановым, с которыми сдружился еще на «Джонатане». Оказалось, и они тоже вынашивали почти аналогичные замыслы. Во время похода по острову с Кау-джером эмигранты высоко оценили плодородную почву. Почему бы одному из них не попытаться заняться скотоводством, а двум остальным — земледелием? Если через полгода результаты окажутся благоприятными, ничто не заставит их уехать. Магальянес или Африка — не все ли равно, в какой стране жить, если это не родина! А в случае неудачи… ну что ж, будет затрачен только труд, это неисчерпаемое богатство людей, обладающих сильными руками и мужественным сердцем. Четверо друзей предпочитали поработать шесть месяцев впустую, лишь бы не болтаться без дела. Обрабатывая даже самую бесплодную почву, можно хотя бы сохранить здоровье…
Эти семьи, состоявшие из деловых мужчин, хозяйственных женщин, рослых и здоровых сыновей и дочерей, имели все данные, чтобы преуспеть там, где другие потерпели бы неудачу. Приняв окончательное решение и заручившись согласием и помощью Кау-джера и Хартлпула, они приступили к его выполнению.
Пока остальные переселенцы занимались переноской груза в бухту Скочуэлл, четыре семейства деятельно готовились к отъезду. Они соорудили повозку на деревянных осях со сплошными колесами, конечно, весьма примитивную, но зато вместительную и прочную. Туда погрузили провизию, семена злаков и овощей, сельскохозяйственные орудия, предметы домашнего обихода, оружие и порох — короче говоря, все, что могло потребоваться для устройства на новом месте. Захватили с собою и домашнюю птицу, а Гордоны, решившие заняться скотоводством, добавили еще кроликов, а также по нескольку пар рогатого скота, свиней и овец. Заложив, таким образом, основу будущих богатств, они отправились на север в поисках подходящего для поселения участка.
Такое место нашлось в двенадцати километрах от бухты Скочуэлл. Здесь простиралось обширное плоскогорье, отграниченное с запада густыми лесами, а с востока — долиной, где протекала быстрая река. Долина, поросшая густой травой, представляла собой великолепное пастбище. Плоскогорье же было покрыто толстым слоем чернозема, который после корчевки и вспашки сулил прекрасный урожай.
