Пещера Лейхтвейса. Том первый - Редер В. (читаем книги бесплатно txt) 📗

— Нет, они побыли еще с полчаса в беседке, — ответил Рорбек, — и Елизавета в конце концов обещала этому негодяю не покидать его дома, хотя должна была бежать от него куда глаза глядят. Правда, она дала ему обещание со слезами на глазах, но все-таки дала его. А теперь, друзья мои, дайте мне совет, как мне быть? Могу ли я, как отец, предоставить события своему течению? Могу ли оставить Елизавету без защиты и не обязан ли я снова выйти из мрака забвения, чтобы спасти мою дочь от гибели? Скажите мне, что мне надлежит делать, и я последую вашему совету.

Воцарилось молчание. Лейхтвейс сидел, нахмурив брови. Трубка его давно уже погасла. Он казался сильно расстроенным рассказом своего товарища. У Лоры выступили слезы на глазах.

— Надо спасти бедную девушку! — воскликнула она. — И кроме того, надо защитить несчастную жену Баумана, которая и не подозревает об угрожающей ей опасности, не подозревает, что муж готов ее убить. Негодяй способен на все. Страсть Баумана к Елизавете легко может дойти до того, что потом будет уж поздно принимать меры.

— Да, надо что-нибудь предпринять, — произнес Рорбек, — но что именно, я не знаю. Вот над этим я и думаю днем и ночью и не могу найти никакого выхода.

Лейхтвейс встал.

— Я успокою тебя, старина, — решительно заявил он. — Будь спокоен, друг мой, твоя дочь останется чиста, Бауман своего гнусного замысла не исполнит, и жена его от яда не погибнет. Хочешь доверить мне судьбу твоей дочери?

— Конечно, хочу! — воскликнул Рорбек, пожимая руку Лейхтвейса. — Я хорошо знаю, если ты берешься за дело, то приведешь все к благополучному концу.

— Так вот, друзья мои, — проговорил Лейхтвейс, — я расстанусь с вами на несколько дней. Тебе скучно будет без меня, Лора, но утешайся тем, что я иду на доброе дело. Ты ведь отпускаешь меня, Лора, не правда ли? Я собираюсь спасти честь девушки и жизнь женщины.

— Иди с Богом, Гейнц, — ответила Лора. — Да сохранит тебя Господь. А я буду молиться, чтобы задуманное тобою дело окончилось благополучно.

— Ненаглядная моя Лора! — восторженно воскликнул Лейхтвейс. — Хорошо было бы, если бы было больше таких женщин, как ты, тогда было бы меньше несчастий и горя на земле. А теперь достань мне ножницы, я остригу себе бороду, чтобы меня не узнали там, куда я направляюсь.

Стояла лютая зима. Давно уж в прирейнских провинциях не было столько снега и льда, как в эту зиму. Богатый дом, возвышавшийся среди огромной усадьбы, был окутан снежным покровом. У подъезда стояли сани. Веселый звон бубенцов был слышен уже издалека. Когда же сани подъехали к крыльцу, открылась дверь и на пороге появился сам владелец усадьбы.

— Здравствуйте, доктор, — немедленно произнес Бауман, — неужели вы сегодня опять сочли нужным почтить меня вашим визитом?

Доктор Зигрист — это был он — в изумлении взглянул на Баумана.

— Вы, по-видимому, не имеете представления о серьезности болезни вашей супруги, — сказал он, — иначе вы не удивились бы, что я снова приехал, невзирая на дальность расстояния и такой мороз.

Он вошел в переднюю, сбросил шубу и поднялся на верхний этаж. Бауман злобно посмотрел ему вслед.

— Этакий нахал, — пробормотал он, — погоди, мы с тобой еще сочтемся. Как только она умрет, я его выставлю отсюда и запрещу ему раз и навсегда бывать здесь. Я ведь отлично понимаю, что не из-за Юлии он приходит, а из-за Елизаветы, которую он все еще любит.

Кучер, возившийся с лошадьми у саней, обратился к Бауману с просьбой позволить отвести их в теплую конюшню.

— Эй, Гейнц! — крикнул Бауман.

Из двери сарая вышел высокого роста рабочий. В руке он держал топор, которым только что колол дрова. Несмотря на мороз, рабочий был без пиджака, холод, по-видимому, был ему не страшен. Он был красив собою, хорошо сложен, и лицо его можно было назвать интеллигентным.

— Гейнц, — обратился к нему Бауман, — отведи лошадей в конюшню и накорми их.

— Слушаю. Что еще прикажете?

— После ты поедешь в город и доставишь по назначению вот это письмо.

Бауман вынул из бокового кармана запечатанное письмо и продолжал:

— Ты, Гейнц, служишь у меня всего несколько дней, но я доверяю тебе, так как ты смышленый малый. Вот это письмо храни бережно и не показывай никому. Никому не говори, куда я тебя посылаю. Но во избежание недоразумения я тебе скажу, что письмо это адресовано акушерке Наталии Высоцкой в Висбадене. Она женщина и знает больше всех докторов, вместе взятых. А этот Зигрист, который сюда приезжает, ничего не понимает, и я ему не доверяю. Поэтому я заказал лекарства у Высоцкой. Она передаст тебе бутылочку, которую ты бережно спрячешь и незаметно передашь мне. Понял?

— Понял, — подобострастно ответил рабочий, — я постараюсь угодить вам.

Бауман вошел в дом, а рабочий отвел лошадей в конюшню и приготовился в путь. Он ушел для этого в свою маленькую каморку. Войдя к себе, он сразу переменился: стан его выпрямился и лицо сделалось мрачным и задумчивым.

— Кажется, этот негодяй дал мне в руки улику, — пробормотал он, — это письмо имеет существенное значение, и, прежде чем доставить его по адресу, я загляну в него. Горе тебе, Бауман, если мои предположения оправдаются. Тогда ты погиб, и Лейхтвейс будет твоим судьей, а вместе с тем и палачом.

Дело в том, что Лейхтвейс нанялся рабочим к Бауману, чтобы находиться вблизи несчастной Юлии и дочери Рорбека. Он внимательно рассмотрел письмо, вынул из кармана ножичек и осторожно снял печати, не повредив сургуча и бумаги. Затем он подержал письмо над паром, поднимавшимся из маленького горшочка с кипятком. Конверт легко открылся, и Лейхтвейс вынул письмо Баумана.

Прочитав его, он, видимо, пришел в сильное негодование.

— Подлец, — злобно прошептал он. — Я проучу тебя за то, что ты собираешься травить людей. Кроме того, в этом деле замешана Наталия Высоцкая, и я заодно посмотрю, на самом ли деле она принимает участие в убийстве ни в чем не повинной женщины.

Он снова заклеил конверт, привел его в прежний вид и собрался в путь. Лейхтвейс взял из конюшни лучшего коня и рысью направился к Висбадену. Ему нечего было опасаться, что его узнают в городе. Сбрив бороду, он стал совершенно неузнаваем, а кроме того, никто и не обращал внимания на простого рабочего, приехавшего в город по поручению своего хозяина.

Перед домом Высоцкой он привязал лошадь к фонарному столбу, подошел к двери квартиры и постучал. Прошло довольно много времени, пока наконец явилась Высоцкая. Открыв дверь, она приняла письмо и спросила:

— Вы от помещика Баумана? Войдите в комнату и погрейтесь возле печи, пока я достану лекарство, которое ваш хозяин заказал у меня для своей жены.

Лейхтвейс кивнул головой и вошел в комнату, где топилась большая кафельная печь.

— Вероятно, с женой Баумана стало опять хуже, — говорила Высоцкая, доставая из какой-то огромной корзины маленькую бутылочку. — Что же делать, ей уж недолго осталось жить. Я недавно видела ее.

— Если так, — спросил Лейхтвейс, — то для чего же вы все-таки даете лекарство?

— Оно одно только может еще помочь ей, — ответила Высоцкая, лицемерно закатывая глаза, — мне так жаль ее. Да, кроме того, и заработать хочется. Раз люди верят в целебное действие моих лекарств, то отчего же мне их не продавать. Погоди немного, я скоро вернусь.

Она взяла пустую бутылочку и ушла в другую комнату. Лейхтвейс воспользовался этим, подкрался к корзине и вынул оттуда другую бутылочку, точно такую же, как та, которую взяла Высоцкая. Он положил эту бутылочку в карман и снова сел у печи как ни в чем не бывало.

Спустя несколько минут Высоцкая вернулась. Она налила в предназначенную для больной жены Баумана бутылочку какую-то темно-зеленую жидкость и закрыла ее пробкой.

— Вот это отвезите вашему хозяину, — сказала она, обращаясь к Лейхтвейсу, — и скажите ему, чтобы он дал своей жене не более одной столовой ложки сразу. Если этого будет мало, чего я, однако, не предполагаю, то пусть через час даст еще другую ложку. А вы по дороге не вздумайте отпить из этой бутылочки. Вы, пожалуй, думаете, что лекарство имеет сладкий вкус, но имейте в виду, что если вы выпьете, то захвораете. Эти капли обладают тем свойством, что от них здоровые заболевают, а больные выздоравливают.