Охотники за ФАУ - Тушкан Георгий Павлович (онлайн книги бесплатно полные .txt) 📗
— Очередная десятка на электрораскопки! — крикнул тот, что стоял наверху.
Неизвестно, откуда население так быстро узнало о восстановительных работах на городской электростанции, но здесь успело собраться не меньше двухсот мужчин и до сотни женщин. А название какое придумали: электрораскопки!
Увидев, как очередной десяток людей с лопатами на плече отправился на работу, а десять других отошли отдохнуть, Баженов похвалил Щербакова за умение не только мобилизовать столько народу, но и четко организовать работу.
Щербаков был так занят, что не ответил. Да сейчас здесь, на дворе, был отнюдь не главный фронт работ. Основное наступление уже переместилось.
В глубине здания одни расчищали «зал», другие ручными лебедками и вагами устанавливали на станину первый котел, третьи возились вокруг турбины, где сверкал бенгальский огонь электросварки. Во дворе тарахтел армейский движок, У самого входа очищали от автола ротор динамомашины. Чумазые девчата очищали автол щепками, пальцами, спешили. Тут же отмывали детали керосином, протирали бензином. Несколько пожилых мужчин слева что-то монтировали. Озабоченные старушки очищали помещение от щебня и мусора. Справа в углу разместился верстак — там бригада налаживала двери, оконные рамы.
Ни тут Баженов увидел, что внутри работает не десять гражданских, а с добрый десяток бригад различных профессий. И работают здесь не с прохладцей и не ради выполнения наряда, а с охотой, напористо.
Специалистов нехватало, и не обходилось без курьезов. Новая дверь, сколоченная из подобранных поблизости досок, не влезала в коробку. Один взял фуганок, стругнул им по доске, но, видимо, не очень удачно: пришлось взять щепку и выковыривать из фуганка стружку. Тотчас же инструмент у него вырвал его напарник. И у того сразу набилась стружка…
В отроческие годы, да и много позже Баженов увлекался столярным и слесарным делом. И сейчас, когда так заразительно пахло стружкой, он не выдержал и попросил фуганок. Десятки глаз смотрели на него. Он повесил карабин за спину, взял в руки фуганок, вышиб прежде всего клин, затем установил как следует резак, заклинил и от-рихтовал его, и — начал стругать. Стружка побежала ровная, пахнущая смолой и мирным трудом, и он все стругал, стругал…
— Довольно!
— Хватит!
— Ты что? — услышал он удивленный голос Сысоева.
— Да вот, построгал малость! — ответил Баженов, испытывая какое-то удивительное блаженство. Как мучительно разрушать, и как радостно созидать!..
— У меня к тебе срочное дело. А вы много успели! Эй, друзья, надо получше очистить коллектор! — Сысоев подошел к пареньку, отобрал у него наждачное полотно и стал полировать до блеска позеленевшие от времени медные пластины, образующие рабочую поверхность коллектора на валу ротора, попутно объясняя окружающим принцип действия агрегата. А затем он помогал ставить меднографито-вые щетки, балансировать и отлаживать генератор. Баженов тоже помогал, и тоже с огромным удовольствием. Ему давно уж пора было возвращаться в комендатуру, да у
Сысоева было срочное дело, а они, как запойные алкоголики, не могли оторваться — помогали монтировать, перетаскивать, поднимать…
Сысоевым завладели те же чувства, что и Баженовым. Ведь и ему последние годы приходилось только разрушать — такова была логика войны. Он уничтожал, взрывал. поджигал. Города и деревни были для него опорными пунктами, реки — водными рубежами, леса — районами маскировки… А сейчас, впервые за всю войну, он работал не на разрушение, — он помогал создавать, он созидал! И это увлекало его, как увлекало Баженова, как увлекало всех этих истомившихся по работе людей.
Никто их не мобилизовал на эту работу, никто их не организовывал и не агитировал, они сами пришли сюда, и ссорились за право первыми приступить к работе, и не уходили вот уже пятые сутки. Это было похоже на субботники первых дней революции, это и была народная стройка — пусть небольшая, но зато первая в городе, отбитом у врага. И эта их работа должна была впервые, с тех пор как ушла Советская власть из города, а вместе с ней погасла лампочка Ильича, снова зажечь эту лампочку.
Еще в городе шли бои. Еще летали и взрывались мины и снаряды, а люди, истосковавшиеся по труду, труду на благо народа, уже взбирались на крыши и столбы, тянули провода.
Уже стемнело, а народ не расходился. Всем не терпелось испытать первую динамомашину, а паровая турбина была еще не готова, день-два еще требовалось на ее монтаж. Тогда Щербаков попросил у военных грузовик и вскоре откуда-то приволок древесный газогенератор.
Набросили приводной ремень… Когда газогенератор наконец разогрелся и запыхтел, и в темноте чуть покраснела нить контрольной электролампочки на щите, толпа затаила дыхание, а когда лампочка засветилась ясным белым светом — все закричали «ура».
Оставив саперов охранять электростанцию до прибытия наряда автоматчиков, Баженов и Сысоев усадили на свои «виллисы» Щербакова и особо отличившихся бригадиров и повезли их к себе ужинать.
Их руки и лица были грязны, от всех воняло керосином, но все были счастливы, вспоминали проделанное и перечисляли недостатки, нетерпеливо перебивая друг друга.
Богун ввел автоматчика. — Так шо, — громко начал Богун, а потом наклонился к уху Баженова, зашептал.
— Встать! — крикнул Баженов. Все поднялись. Радостно глядя на автоматчика, он торжественно объявил:
— От имени службы объявляю благодарность наблюдателю Голощекову за отличное выполнение поручения. Садитесь с нами закусить! — На вопросительный взгляд Сысоева он подмигнул и ответил:
— Две зеленых!
Уже ночь, а в служебном и рабочем кабинетах военного коменданта города «Ключевой», в приемной, в коридоре, возле дома — множество взволнованных людей. Здесь и электротехник Щербаков, и штурман Кучеренко, и командир партизанского отряда Льоха и многие другие.
В центре города, у «линии», идет ленивая, сонная перестрелка. Ни та ни другая сторона активности не проявляет. Зато за городом, со стороны «Западной речки», доносится низкий, густой рев. Стреляют десятки и сотни стволов. И военные, и жители смотрят в ту сторону, откуда слышится канонада. Будто тучи легли на землю. Казалось, бой идет совсем рядом с городом, постепенно приближаясь. К Баженову то и дело подходят горожане и спрашивают, нет ли угрозы, что гитлеровцы снова оккупируют город, — ведь канонада все отчетливее слышна.
Много раз отвечает Баженов, все уже наизусть знают его ответ:
— Непосредственной опасности нет. В направлении «Узла» идет бой. Ветер с запада, поэтому так отчетливо слышно.
Старик учитель ответил на это:
— В сорок первом тоже был такой же гул, и тоже мы волновались и спрашивали, как быть. А нам вот так же отвечали — опасности нет. А потом пришли гитлеровцы, и началось…
Льоха, Щербаков и другие поочередно отводили Баженова в сторону и по секрету спрашивали об «истинном положении», ведь им надо для дела. Партизаны перебазируются в лес, электростанцию снова превратят в «электросклад», катера спустят на дно…
Баженов получал сводки, часто звонил опердежурному на ВПУ. Когда они разговаривали на своем кодированном языке, в людной комнате воцарялась тишина, и тогда сильнее слышалась артиллерийская канонада.
Положение осложнялось. Противник перешел в наступление и после ожесточенных боев потеснил наши войска. Опердежурный называл квадраты, но у Баженова не было кодированной оперативной карты. Опердежурный нервничал, спешил, недоговаривал…
Толпа возле комендатуры все увеличивалась. Тогда Баженов написал краткое обращение к жителям, и Поль уже через час принес оттиски. Их немедленно расклеили по городу. Но ведь ночь, не прочесть их сейчас! И Баженов, как это делали в старину, приказал караульным ходить по улицам и объяснять жителям, что непосредственной угрозы нет.
Пришел Богун, отозвал Баженова в третью комнату и сказал:
— Так шо народ дуже густо повалил из города.
— Лучше бы совсем не приходили в город, чем создавать панику!
