Пещера Лейхтвейса. Том второй - Редер В. (читать полностью книгу без регистрации .txt) 📗

— Только не дай этому успеху вскружить твоей головы, дитя мое, — сказал однажды Зонненкамп, смеясь и поглаживая золотистые кудри дочери, как в былое время, когда она еще жила в Кровавом замке. — Лучше быть хорошей хозяйкой, чем Орлеанской девой: женщине более подобает стоять у очага, чем подвизаться на поле сражения.

— Это и мое мнение, — сказала Гунда, — женское ли дело покрывать железом свое тело и с мечом в руке нести смерть и разрушение? Она должна победить одно только сердце — сердце своего мужа.

При этом она нежно взглянула на Курта и ласково протянула ему руку.

Зонненкамп решил не оставаться больше на поле сражения; ему хотелось как можно скорее соединить эти два любящих сердца. Он находил, что раз люди встретились и нашли себя подходящими друг другу, то лучше всего скорее соединить их. Однако он не мог преодолеть какого-то страха предчувствия, что главная опасность в жизни Гунды еще не миновала. Он сознавал, что должен охранить Гунду от ее собственной матери, от преследования Аделины Барберини. Поэтому-то ему и хотелось как можно скорее довести ее до тихой пристани и поручить защите Курта фон Редвица, который уж позаботится, чтобы с его молодою женой не случилось ничего дурного.

После свадьбы Курт и Гунда собирались провести год в имении «удалого юнкера», который, впрочем, уж не был больше ни удалым, ни юнкером, и Зонненкамп надеялся, что дочь его будет там в безопасности. Оставалось только отпраздновать свадьбу, и Курт хлопотал, чтобы как можно скорее получить отпуск. Венчание решено было совершить в каком-нибудь тихом местечке, далеко от шума военных действий. После разговора с Куртом, которому Зонненкамп поведал свои опасения, он сообщил также свое намерение королю, который одобрил его и нашел вполне естественным. Он дал Курту просимый отпуск, хотя и сожалел, что теряет в нем храбрейшего и способнейшего офицера. Курт и слышать не хотел о том, чтобы навсегда покинуть военную службу, он просил только годового отпуска, чтобы провести его около молодой жены в счастье и покое.

Свидетельство об отпуске он получил накануне отъезда, причем оно было написано уж не на имя лейтенанта, а на имя майора Курта фон Редвица. Так награждал великий король храбрость и отвагу, с которыми молодой офицер сражался в битве под Прагой. Но Фридрих Великий не ограничился этим. Он предоставил Зонненкампу, его дочери и будущему зятю из своего собственного обоза удобную дорожную коляску, которая должна была довезти их до границы Богемии.

Глубоко тронутые такой добротой, Зонненкамп и молодые люди простились с королем и в одно прекрасное июньское утро, уже садясь в королевскую коляску, запряженную двумя горячими конями, увидели генерала Цитена, который шел к ним, держа в руках длинный, обтянутый черным бархатом предмет.

— Я пришел по поручению Его Величества, — сказал он, — чтобы передать подарок невесте. Он откинул бархатный чехол, и из-под него показалась золотая, осыпанная драгоценными камнями сабля. Генерал Цитен протянул ее покрасневшей Гунде.

— Эту почетную саблю король посылает милой девушке, которая обнажила меч за пруссаков. Пусть она хранится в семье Зонненкампов и Редвиц как воспоминание об этом тяжелом времени. Пусть дети, внуки и дальнейшее потомство этих знаменитых родов с чувством радостного удовлетворения смотрят на королевский подарок; слова, выгравированные на клинке, должны преисполнить гордостью сердца всех носителей имени Зонненкамп и Редвиц.

Он поднял клинок, и в лучах утреннего солнца Гунда прочла:

В безмолвном восхищении прижала Гунда саблю к своей груди.

— Да, — воскликнула она, — эту шпагу я буду беречь, как святыню, и если когда-нибудь потомок благородного рода баронов фон Редвиц должен будет поднять оружие за прусский королевский трон, то пусть перед войной он поклянется на этом клинке, что победит или умрет за своего короля и отечество.

— Дай Бог! — крикнул генерал Цитен.

Затем, еще раз горячо пожав руки обоим молодым и Зонненкампу, он пожелал им счастливого пути; отъезжающие сели в коляску, лошади быстро помчались, и вскоре окрестности Праги, которые Гунда оросила своей кровью, остались далеко позади.

Глава 75

ПОДОЗРИТЕЛЬНЫЙ СТРАНСТВУЮЩИЙ ТОРГОВЕЦ

На границе Австрии, где Эльба протекает по Саксонии, раскинулся живописный, приветливый, щедро наделенный природой, хорошенький городок Тешень. Окруженный кольцом гор, он лежит в котловине со своими веселыми лугами, чистенькими, большею частью белыми домиками, церквами, огородами и садиками, отражаясь в Эльбе, которая серебряной лентой бежит между песчано-каменистыми скалами в Саксонскую Швейцарию, в ее красивейшую и живописнейшую часть. Ныне Тешень — значительный пограничный город, имеющий свою историю. В Семилетнюю войну, так же как и в настоящее время, он играл выдающуюся роль, пережив нашествие пруссаков, которые, победив саксонцев, расположились в нем.

Тяжелые времена настали для Тешеня. Войска приходили и уходили, постою и военному шуму не было конца. С жителей драли шкуру и друзья и недруги, торговля и промышленность замерли. Победитель наложил на город огромную контрибуцию, которую жители выплачивали с большим трудом. К счастью жителей Тешеня, летом 1757 года театр военных действий был перенесен глубже в Богемию, и в это время городок пользовался сравнительным спокойствием. Жизнь горожан приняла свое обычное течение, если бы не транспорты раненых и пленных, направлявшихся по Эльбе в Саксонию, да приносимые время от времени известия с театра войны, волновавшие и тревожившие их.

На окраине города, близ моста, соединяющего ныне дружественные государства Германию и Австрию, там, где черно-желтое пограничное знамя теперь мирно развевается рядом с бело-зеленым, стоял в то время приветливый домик. Над его большой входной дверью красовалась вывеска с надписью «Дух Эльбы». Рукой искусного живописца с одной стороны надписи был нарисован бокал, наполненный пенистым вином, с другой — детская головка, украшенная зеленым венком, так что путешественнику не приходилось особенно ломать голову, чтобы понять, что он стоит перед домом, в котором может найти хороший обед, доброе вино и удобную постель. Тем не менее гостиница «Дух Эльбы» не пользовалась хорошей репутацией.

По секрету толковали о разных темных делишках, которые будто бы обделывались по ночам в этой гостинице, а быстро возрастающее богатство ее хозяина, Матиаса Винклера, давало повод более догадливым утверждать, что контрабандисты, постоянно шнырявшие на границе Австрии и Саксонии, находили в этом трактире надежный приют. Матиас Винклер, высокий, широкоплечий мужчина с гладко выбритым, окаймленным седыми кудрями лицом и мрачным взглядом не заботился о том, что о нем говорили. Если он и имел сношение с контрабандистами, то, во всяком случае, был слишком умен, чтобы дать себя накрыть. Полиции никогда не удавалось отыскать хотя бы малейшего признака чего-нибудь подозрительного в его трактире, несмотря на то, что она всеми силами старалась узнать, благодаря чему Винклер так быстро разбогател. Матиас приобрел «Дух Эльбы», когда дом был в долгу до самой крыши, но не прошло и трех лет, как новый владелец уплатил все до последнего крейцера и всем стало известно, что его шкафы и комоды полны всякого добра; рассказывали даже, что он имел в Дрездене несколько домов, приносивших ему порядочный доход.

Приличное общество Тешеня избегало этой гостиницы, но известные элементы почти каждый вечер собирались в ней, и веселье царило в «Духе Эльбы» до поздней ночи. Так было и сегодня. В большом, хорошо убранном главном зале трактира, окна которого, выходившие на Эльбу, были открыты, за тесно сдвинутыми столами сидели посетители. Бутылки весело переходили из рук в руки. Матиас Винклер и его красивая дочь, белокурая Ольга, выбивались из сил, угождая гостям.