Малыш - Верн Жюль Габриэль (мир книг .txt) 📗
Дело принимало серьезный оборот. К несчастью, около часу ночи малый стаксель и форт-стенги-стаксель были унесены в море. Через час рухнул и рангоут. «Дорис» разом легла на штирборт, и так как груз в это время перевалился на одну сторону, то она не могла более подняться, рискуя быть затопленной.
Малыш, ударившийся во время падения о стенку каюты, с трудом поднялся на ноги.
В эту минуту в момент затишья до него донеслись крики и шум на палубе. Неужели судно было разбито натиском бури?
Нет! Но Джон Клер, видя невозможность поднять «Дорис» и боясь, что она пойдет ко дну, делал приготовления к спасению. Шлюпка была уже спущена, и нельзя было терять ни одной минуты. Малыш понял это, когда услыхал, что его громко зовут.
Покинуть шхуну и весь груз, находившийся в трюме! Нет… этого он не в состоянии сделать! Он знал морской закон, по которому покинутое судно принадлежало тому, что первым взойдет на него… Английский закон тоже объявляет судно, найденное в море без экипажа, собственностью его спасителя…
Крики усиливались. Капитан продолжал звать Малыша, который услыхал его шаги на лестнице…
Но Малыша уже не было в каюте. Не отдавая себе отчета в своих поступках, но твердо решив не покидать судна, он пробрался в трюм через отверстие, образовавшееся от сильного удара свалившегося ящика.
— Где же он? — продолжал кричать испуганный капитан.
— Мы тонем, тонем!..
Крик этот был вызван новым налетевшим шквалом, от которого «Дорис» накренилась еще более, и можно было опасаться, что она совсем перевернется.
Медлить более не было возможности. Если Малыша нигде нельзя было найти, значит он, оставаясь на палубе, был сброшен в море.
Капитан и матросы поспешно сели в шлюпку, которая сейчас же отчалила от «Дорис». Как ни трудно было бороться с бушевавшим морем, все же это была единственная надежда на спасение…
«Дорис» осталась без капитана, без экипажа… но все же это не было покинутое судно, так как Малыш находился на нем.
Малыш был один, совсем один, рискуя ежеминутно погибнуть в волнах… Но он не терял надежды. Его поддерживало какое-то тайное предчувствие. Он поднялся снова на палубу, стараясь лишь укрыться от напора волн. Какие мысли осаждали его! Он, может быть, в последний раз думал обо всех, кого так любил в жизни. И Малыш вознес горячие молитвы об их общем спасении…
Шхуна более не погружалась в воду, и пока опасаться было нечего, так как не было ни одной пробоины и вода в трюме не показывалась. Если бы на нее набрело какое-нибудь судно, и спасители объявили бы себя ее собственниками, Малыш сумел бы отстоять груз, сохранившийся в полной исправности.
Ночь миновала, и буря начала стихать при первых лучах солнца; только море продолжало еще волноваться.
Малыш стал всматриваться в даль, но нигде не было видно ни малейших признаков земли. Очевидно, «Дорис», гонимая бурей, вышла из Северного канала и находилась теперь в открытом Ирландском море…
Ни где ни одного паруса, ни одной рыбачьей лодки! Впрочем, если где-нибудь невдалеке и проходил корабль, то с него и не заметили бы накренившееся судно, заливаемое волнами. Однако единственная надежда на спасение заключалась во встрече корабля. Если «Дорне» будет продолжать плыть к западу, она неизбежно разобьется о прибрежные скалы.
Неужели не было возможности направить ее в места, более посещаемые рыбаками? Напрасно Малыш старался натянуть кусок полотна на обломки мачты. Он не мог рассчитывать на свои силы и должен был отдаться всецело на волю Божью…
День прошел без особых приключений. Малыш не боялся больше, что «Дорис» затонет, и только ждал с нетерпением появления какого-нибудь судна. Он заставил себя поесть, чтобы не терять сил. Ни одной минуты Малыш не позволил отчаянию овладеть собой.
В три часа дня на западе показался дымок, а через полчаса был уже ясно виден пароход, направлявшийся к северу, в каких-нибудь шести милях от «Дорис».
Малыш усердно махал флагом, но никто не заметил его…
Какой удивительной энергией обладал этот ребенок, если и теперь не впал в отчаяние! Так как приближался вечер, то ожидать новой встречи не было надежды. Ничто не указывало и на близость берега. Ночь, безлунная, при нависших тучах будет, конечно, очень темная.
Становилось довольно холодно, и Малыш спустился в каюту. Страшно утомленный пережитыми волнениями, он постарался кое-как устроиться на ночь и вскоре заснул тяжелым сном. При наступлении утра он был разбужен громким спором, доносившимся до него снаружи. Он с удивлением привстал и стал прислушиваться… Неужели «Дорис» подошла к берегу?.. Или на пути встретила корабль?
— Он наш, мы первые! — кричали голоса.
— Нет, нет, мы не уступим! — кричали другие. Малыш скоро понял, что происходило. «Дорис» была, очевидно, замечена при наступлении утра, и теперь происходил спор между подъехавшими к ней судами. Вот уже слышны шаги на палубе… Вот начинается драка…
Малышу следовало только показаться, чтобы прекратить спор. Он остерегся, однако, это сделать. Люди не задумались бы, конечно, избавиться от него, чтобы завладеть «Дорис»; надо было, напротив, поскорее спрятаться. И он забился в трюм между товаром.
Через несколько минут ссора прекратилась, что доказывало, что спорящие пришли к соглашению. Решена было поделить между собою груз при доставлении в порт покинутого судна.
В действительности произошло следующее. Две рыбачьи лодки, вышедшие на заре из Дублина, заметили накренившуюся шхуну, плывшую по волне волн. Обе лодки напрягли тогда все силы, чтобы подъехать к ней первыми. Лодки подъехали одновременно, что и имело последствием ссору, крики и угрозы. Наконец, дело окончилось миром.
Не успел Малыш спрятаться в трюм, как рыбаки уже бежали по лестнице к каюте. Как доволен он был, что успел спрятаться, когда услышал их разговор:
— Хорошо, что не осталось ни одного человека на шхуне!..
— О, ему бы пришлось плохо!
Конечно, эти люди не остановились бы перед преступлением, чтобы овладеть судном.
Через полчаса «Дорис» была взята на буксир обеими лодками, которые, распустив паруса, поспешили к Дублину.
