В джунглях черной Африки (Охота за слоновой костью) - Смит Уилбур (библиотека книг бесплатно без регистрации .txt) 📗
Дэниел посмотрел в иллюминатор. На севере, в том самом месте, где из вод озера, бушуя, вытекал Нил, находился треугольник земли со странным названием Анклав Ладо.
Когда-то эта земля являлась частной собственностью короля Бельгии. Слоны, пасшиеся в этих краях, отличались от своих собратьев тем, что бивни у них вырастали очень быстро и имели необычайно изысканную форму, чего нигде на континенте больше не встретишь. Бельгийцы, естественно, охраняли и берегли стада этих слонов.
Со смертью бельгийского короля по нормам международного права Анклав Ладо перешел во владение Судана. В тот же самый момент бельгийские колониальные службы покинули Ладо, создав, что называется, вакуум власти. В Ладо немедленно появились европейские браконьеры, занимавшиеся торговлей слоновой костью. Слоновьи стада поголовно истребили, бивни увезли. В своей биографии Карамоджо Белл описывал, как он с рассвета до самых сумерек преследовал слоновье стадо, держась на расстоянии выстрела, и беспрерывно стрелял в слонов. За один день он убил двадцать три слона.
«С тех пор мало что изменилось, – с грустью подумал Дэниел. – Бойня и грабеж продолжаются, Африка истекает кровью. Африка криком кричит, обращаясь к цивилизованному миру за помощью, а какую помощь и кто ей в состоянии оказать, если валовой национальный продукт всех пятидесяти государств Организации Африканского Единства равняется валовому национальному продукту одной маленькой Бельгии?
Интересно, стал бы цивилизованный мир снова помогать Африке, разразись сейчас что-нибудь вроде первой мировой войны? Деньги в Африку лились рекой и уходили как в песок. В пески Сахары, как сострил один циник, заявив, что это была не помощь, а просто способ выкачивания денег из бедных белых, живущих в богатых странах Запада, богатыми черными, живущими в бедных странах Африки. Деньги благополучно переводились на счета в швейцарские банки, и богатые черные богатели еще больше. Печальная правда сегодняшнего дня заключалась в том, что Африка вообще перестала интересовать цивилизованное человечество, в особенности после того, как пала Берлинская стена и Восточная Европа начала подниматься из-под обломков коммунизма. Африка вдруг стала никому не нужной. Мир сочувствует ее бедам, но помогать Африке никто больше не рвется. Европа обратила свой взор на гораздо более многообещающие объекты, которые находятся куда ближе, чем Африка».
Вздохнув, Дэниел бросил взгляд на сидевшую рядом Бонни. Ему хотелось поболтать с ней, но Бонни, скинув босоножки и уперевшись коленями в спинку переднего сиденья, уткнулась в какую-то книжонку. С жевательной резинкой во рту она выглядела совершенно счастливой.
Дэниел снова глянул в иллюминатор. Самолет уже начал снижаться. Стремительно приближалась красно-коричневая, как спина газели, с разбросанными по ней зелеными пятнами акаций, саванна. По берегам озера сплошной чередой тянулись крошечные рыбацкие деревушки с орошаемыми из озера узкими полосками зеленых садов и shambas между ними. Деревенские ребятишки махали вслед пролетавшему над ними самолету. Во время последнего виража перед посадкой Дэниел разглядел вдали голубые вершины гор, покрытые темным лесом.
Стюардесса с довольным видом вынырнула наконец из туалета, поправляя свою зеленую юбку, и дважды – на английском языке и на суахили – велела всем пристегнуть ремни.
Некрашеные серебристые крыши домов блеснули под фюзеляжем самолета, и через мгновение шасси коснулись пыльной посадочной полосы. Мимо мелькнули стальные скелеты металлических конструкций и бетонные балки того, что должно было стать новым грандиозным аэропортом Эфраима Таффари, если бы средства, выделенные на его строительство, неожиданно не иссякли. Самолет остановился перед обшарпанным кирпичным сооружением, оставшимся в наследство от правления Виктора Омеру.
Едва открылся дверной люк, как на пассажиров пахнуло зноем. Стояла нестерпимая жара, и люди уже обливались потом, не успев войти в здание аэропорта.
Какой-то офицер в военной форме и бордовом берете – он был явно из племени гита, – издали заметив Дэниела, двинулся ему навстречу через летное поле.
– Доктор Армстронг? Я узнал вас по фотографии на суперобложке вашей книги.
Офицер протянул Дэниелу руку.
– Меня зовут капитан Кейджо. В течение всего вашего пребывания в Убомо я буду вашим гидом. Президент лично просил меня встретить и оказать вам всемерную помощь и поддержку. Сэр Питер Гаррисон его большой друг, и президент Таффари хотел бы лицезреть вас после отдыха. Надо думать, полет утомил вас. В общем, вы приглашены на коктейль, который президент устраивает сегодня вечером в вашу честь.
«Капитан Кейджо отлично говорит по-английски и выглядит просто сногсшибательно», – подумала вдруг Бонни. Молодой, стройный и высокий, как все гита, мужчина. Сантиметров на шесть выше Дэниела. Едва он увидел Бонни, как его черные, словно уголь, глаза прямо-таки загорелись.
– Мой оператор, мисс Ман, – познакомил их Дэниел. Бонни смотрела на капитана Кейджо с нескрываемым интересом. Забравшись в военный «лендровер», куда погрузили также их багаж и видеооборудование, Бонни, наклонившись к Дэниелу, спросила: – Я слышала, что африканцы… что у них… – она замялась, подыскивая подходящее слово, – большие по размеру. Это правда?
– Никогда специально не интересовался, – язвительно ответил Дэниел. – Но если хочешь, могу узнать.
– Не стоит, – хихикнула Бонни. – При необходимости я и сама это выясню.
С того самого момента как Дэниел узнал о ее тайном звонке Тагу Гаррисону, он разочаровывался в Бонни все больше и больше, ни в чем ей теперь не доверяя. И в постели он воспринимал ее уже совсем не так, как каких-нибудь пару дней назад.
Было новолуние, но казалось, что звезды светят ярче обычного, отражаясь пляшущими светлыми точками в темной глади озера. Келли Киннэр сидела в носовой части дау, небольшого парусного судна. Толстая мачта слегка поскрипывала, когда свежий ночной бриз надувал парус, и судно, подгоняемое ветерком, скользило по воде. Задрав голову, Келли, словно заклинания, шептала названия известных ей созвездий. Среди всего прочего в лесу ей не хватало и звезд, ибо они были навечно сокрыты от людей сплошной кроной деревьев-великанов. И сейчас Келли не могла на них налюбоваться, так как очень скоро она вновь лишится этой радости.
Рулевой напевал какую-то бесхитростную мелодию, без конца повторяя один и тот же рефрен, ублажавший духов, живущих в глубинах озера – джинов, – которые властвовали над переменчивыми ветрами, надувавшими парус лодки.
При мыслях о том, что ей предстоит, настроение Келли также постоянно менялось. Она приходила в восторг в предвкушении того, что снова войдет в лес и встретит своих маленьких друзей, горячо ею любимых. Однако долгое путешествие в одиночку страшило Келли, ибо на пути к спасительным деревьям-великанам ее поджидало множество опасностей. Ее сильно тревожило и то, что последствия военного переворота и приход к власти Таффари могли до неузнаваемости изменить Убомо. Келли с грустью оценивала тот непоправимый ущерб, который уже был нанесен лесам и всей окружающей среде страны всего за несколько лет, что пролетели с момента, когда она впервые попала в глубины тропического леса. Там, под непроницаемой кроной гигантских деревьев, ее порой посещало странное ощущение, что она находится под сводами высоченного сумрачного собора.
Вместе с тем ее необычайно радовали многочисленные обещания поддержки и тот неподдельный интерес людей, что ей удалось пробудить во время ее нынешней поездки в Англию и Европу, хотя поддержка эта была в основном морального плана, а вовсе не финансовая, а значит, малорезультативная. Однако, собрав всю свою волю и стараясь не падать духом, Келли заставляла себя думать, что все будет хорошо и в конце концов она выиграет эту битву. Она обязана была победить.
Потом вдруг, вопреки всем разумным доводам, она начинала думать о Дэниеле Армстронге, и настроение мгновенно портилось, она злилась, ощущая себя совсем несчастной. Его предательство выглядело до отвращения гнусным по той простой причине, что она слепо верила его фильмам, ни разу не встретившись с ним в реальной жизни.
