Собрание сочинений в 14 томах. Том 2 - Лондон Джек (е книги .TXT) 📗
– Ну, ну! Я не торгуюсь. Любовь – служение, так мне кажется.
Она долго смотрела на него. И в то время как на лице ее отражалось удивление, она почувствовала в глубине души какое-то неясное смущение. Она сама не понимала, чем это было вызвано. События сегодняшнего дня и всех дней с тех пор, как она познакомилась с ним, промелькнули перед ней.
– Вы верите в чистую дружбу? – спросила она наконец. – Я надеюсь, что такие узы будут всегда связывать нас. Светлая, чистая дружба добрых товарищей? – И, говоря так, она сознавала, что эта фраза не совсем точно передает ее чувства и желания. И когда он покачал головой, она почувствовала какой-то легкий, радостный и необъяснимый трепет.
– Добрый товарищ? – спросил он. – Вы ведь знаете, что я вас люблю.
– Да, – тихо сказала она.
– Боюсь, что вы недостаточно хорошо знаете мужчин. Поверьте мне, мы сделаны из другого теста. Добрые товарищи? Приходить с холода к вам на огонек? Отлично. Но приходить, когда у этого очага будет сидеть другой мужчина? Нет. Дружба требует, чтобы я радовался вашей радости, а можете ли вы представить на минуту, что я был бы в силах видеть вас с ребенком другого человека на руках, с ребенком, который мог бы быть моим, а теперь смотрит на меня глазами того, другого, и улыбается мне его улыбкой? Как вы думаете, мог бы я радоваться вашей радости? Нет, нет! Любовь не уживается с чистой дружбой.
Фрона положила ему руку на плечо.
– Вы считаете, что я не прав? – спросил он, пораженный странным выражением ее лица.
Она тихо плакала.
– Вы измучены и переутомлены. Спокойной ночи. Ложитесь спать.
– Нет, не уходите еще, – остановила она его. – Нет, нет, я говорю глупости. Ведь вы же знаете, что я устала. Но послушайте, Вэнс! Впереди много дел. Мы должны составить план на завтра. Зайдите к нам. Папа и барон Курбертен сейчас вместе, и, если случится самое худшее, мы должны вчетвером совершить великое дело.
– Захватывающе, – заметил Джекоб Уэлз, когда Фрона коротко набросала план действий и распределила между ними роли. – Но во внезапности – залог успеха!
– Государственный переворот! – провозгласил барон. – Великолепно! О! Меня в жар бросает при этой мысли! Руки вверх! – ору я диким голосом.
– А что, если они не поднимут рук? – спросил он вдруг Джекоба Уэлза.
– Тогда стреляйте. Никогда не давайте себя запугивать, если у вас в руках ружье, Курбертен. Авторитетные люди утверждают, что это не ведет к добру.
– А вы должны сторожить «Бижу», Вэнс, – сказала Фрона. – Папа думает, что завтра на реке будет мало льда, если ночью не случится затор. Ваша обязанность ждать с лодкой у берега, как раз перед дверью. Вы, конечно, не будете знать, что происходит, пока не увидите бегущего Сент-Винсента. Тогда скорей с ним в лодку и прямо в Доусон! Поэтому я попрощаюсь с вами теперь, ведь завтра утром у нас, вероятно, не будет времени.
– Держитесь левого пролива, пока не минуете поворот, – посоветовал Джекоб Уэлз, – а потом сверните направо и плывите по течению. Так, а теперь уходите и живо в постель. До Доусона семьдесят миль, а вы должны туда слетать одним махом.
Глава XXVIII
Собрание старателей внимательно выслушало Джекоба Уэлза. Это заседание незаконно, заявил он, оно не облечено судебной властью. Те времена, когда в стране не существовало закона и подобные собрания считались в порядке вещей, давно миновали. Теперь установлены законы, и притом справедливые. Правительство королевы доказало, что оно на высоте положения и узурпирование его власти является шагом назад, во тьму прошлого. Такой образ действий следует признать не больше, не меньше, как «преступным». В случае же серьезных последствий он твердо и решительно пообещал, что примет активное участие в привлечении каждого из них к ответственности. Закончил он свою речь тем, что предложил отложить дело и передать арестованного территориальному суду. Все это было единогласно отклонено.
– Разве вы не видите? – сказал Сент-Винсент Фроне. – Надежды нет.
– Есть. Послушайте! – И она в общих чертах посвятила его в план, разработанный прошлой ночью.
Он слушал ее неохотно, слишком подавленный, чтобы разделять её энтузиазм.
– Это безумная попытка, – возразил он, когда, она кончила.
Отказаться от нее – значит предпочесть виселицу, – ответила она с легким раздражением. – Вы, я думаю, хотите бороться до конца?
– Конечно, – ответил он глухим голосом.
Первыми свидетелями были два шведа, которые припомнили случай с корытом, когда Борг разразился страшным гневом. Несмотря на свою ничтожность, случай этот в свете последующих событий сразу же приобрел серьезное значение. Он давал простор воображению. Главную роль играло, конечно, не то, что было сказано, а то, что осталось недосказанным. Люди, рожденные женщиной, самые грубые из них, достаточно хорошо знали жизнь, чтобы разобраться в этом обыденном, пошлом происшествии, для которого существовало только одно объяснение. Во время показаний зрители понимающе качали головами, и по рядам шепотом передавались различные комментарии.
Челочек шесть свидетелей быстро сменили друг друга. Все они тщательно обследовали место происшествия и внимательно осмотрели остров; все они подтвердили, что нигде не нашли ни малейших следов тех двух людей, о которых упоминал подсудимый в своем предварительном показании.
К удивлению Фроны, Дэл Бишоп занял свидетельское место. Она знала, что он не любит Сент-Винсента, но не могла себе представить, что он знает об этом деле.
Когда он присягнул и был установлен его возраст и национальность, Билл Браун спросил, какова его профессия.
– Старатель-одиночка, – вызывающе ответил он, бросив мрачный взгляд на собрание.
Дело в том, что среди золотоискателей очень мало одиночек, и большинство их совершенно не, признает этого способа добывания золота.
– Одиночка! – хихикнул какой-то человек почтенного вида, одетый в красную рубашку. Свой первый лоток с песком он промыл в Калифорнии еще в начале пятидесятых годов.
– Вот именно, – подтвердил Дэл.
– Скажите, молодой человек, – продолжал собеседник, – вы хотите нас уверить, что вы всегда были одиночкой?
– Вот именно.
– Не верю. – Старик презрительно пожал плечами.
Дэл поперхнулся и порывисто вскинул голову.
– Господин председатель, я хочу сделать заявление. Я не сомневаюсь в законности суда, я только заявляю коротко и ясно, что после конца заседания набью морду всякому, кто позволит себе смеяться надо мной. Поняли?
– Вы нарушаете порядок, – ответил председатель, постучав по столу своим молотком.
– И вам тоже! – вдруг закричал ему Дэл. – Хороший порядок вы поддерживаете! Одиночка я или нет, это не имеет никакого отношения к делу. Почему вы разрешаете задавать дурацкие вопросы? Уж я с вами разделаюсь, дубина вы эдакая!
– Это мы увидим! – Председатель покраснел, ударил молотком по столу и вскочил с места.
Дэл сделал шаг ему навстречу, но Билл Браун кинулся разнимать их.
– К порядку, джентльмены, к порядку! – взмолился он. – Теперь не время для таких недостойных выходок. Вспомните, что здесь присутствуют дамы.
Оба противника, ворча, повиновались, и Билл Браун приступил к допросу.
– Мистер Бишоп, нам известно, что вы хорошо знакомы с подсудимым. Мы просим вас сообщить суду, что вы знаете о его характере.
Лицо Дэла расплылось в широкую улыбку.
– Во-первых, он очень вздорный человек…
– Постойте! Я не могу этого допустить! – Подсудимый вскочил, дрожа от гнева. – Вы не должны подобным образом ставить на карту мою жизнь! Позволять какому-то сумасшедшему, которого я видел всего раз в жизни, свидетельствовать о моем характере…
Старатель повернулся к нему.
– Значит, вы не знаете меня, Грегори Сент-Винсент?
– Нет, – холодно ответил Сент-Винсент. – Я не знаю вас, любезный.
– Не смейте называть меня любезным! – яростно крикнул Дэл.
Но Сент-Винсент, игнорируя его, обратился к толпе:
