Божество реки - Смит Уилбур (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗
Смущение на лице царя сменилось ужасом. Он невольно содрогнулся и подошел ко мне поближе, как бы ища защиты, а я продолжал:
— Прежде чем меня забрали в мир иной, госпожа моя понесла в чреве своем сокровище дома Мамоса. Вот тогда бог тьмы и вмешался. Из-за своей болезни она потеряла сына, которого носила в своем чреве.
Фараон выглядел крайне расстроенным.
— Так вот почему у нее случился выкидыш… — начал он и замолчал.
Я тут же подхватил его мысль.
— Не бойся, величие Египта, меня прислали назад силы более могущественные, чем темные силы, навредившие тебе, и я спасу ее, чтобы свершилась судьба, открывшаяся мне в лабиринтах Амона-Ра. У тебя будет другой сын взамен потерянного. Династия будет сохранена!
— Ты должен находиться рядом с госпожой Лострой, пока она не выздоровеет. — Голос фараона задрожал от волнения. — Если ты спасешь ее и она принесет мне другого сына, ты можешь просить всего, чего ни пожелаешь. Но если она умрет… — он задумался, чем можно испугать человека, который только что вернулся из загробного мира, и в конце концов решил многозначительно промолчать.
— С вашего разрешения, ваше величество, я немедленно отправляюсь к ней.
— Немедленно, — согласился он. — Иди же, иди!
ГОСПОЖА моя стала выздоравливать так быстро, что я начал подозревать, не пробудил ли я невольно силы, превосходящие мое понимание, и сам содрогнулся от благоговейного страха перед собственным могуществом.
Плоть нарастала на костях, тело крепло на глазах. Жалкие пустые мешочки кожи набухли, и снова появились круглые пухлые груди, настолько сладостные, что даже каменное изваяние богини Хапи, стоявшее у дверей ее комнаты, сгорало от зависти. Свежая молодая кровь смыла меловую белизну кожи, и лицо опять засияло, а смех зазвенел как струйки фонтана в саду.
Очень скоро ее уже невозможно было удержать в постели. Через несколько недель после моего возвращения на Элефантину Лостра уже играла со служанками в саду, подпрыгивая и подбрасывая надутый кожаный пузырь с горошинами внутри, пока я не испугался, что она утомится, и не отобрал пузырь, приказав отправляться в постель. Госпожа подчинилась после того, как мы заключили еще одну сделку. Я согласился спеть ей и научить самым хитрым комбинациям игры в бао, которые позволили бы впервые в жизни выиграть у Атона, страстного поклонника этой игры.
Почти каждый день он приходил справиться о здоровье моей госпожи от имени царя и после этого оставался поиграть с нами. Судя по всему, Атон решил, что я не опасный призрак, а человек, и дружба наша пережила мою кончину, хотя обращался он ко мне по-новому, уважительно.
Каждое утро госпожа Лостра заставляла меня повторять данные ей обещания. Потом доставала зеркало и без малейшего следа тщеславия изучала свое отражение, словно взвешивая каждую черточку прекрасного лица, чтобы определить, готова ли к встрече с вельможей Таном.
— Волосы у меня, как солома, и на подбородке еще один прыщик выскочил, — жалобно бормотала она. — Сделай меня снова красивой, Таита. Ради Тана, сделай меня красивой!
— Ты серьезно повредила себе, а теперь взываешь к Таите и просишь все исправить, — ворчал я.
Лостра смеялась и бросалась ко мне на шею.
— А для чего же ты здесь, старый ворчун? Ты должен заботиться обо мне!
Каждый вечер я готовил ей укрепляющий настой и приносил в дымящейся чашке, а она пила его перед сном. Потом снова заставляла меня повторить обещание.
— Поклянись, что приведешь Тана ко мне, как только я буду готова к встрече с ним.
Я старался не вспоминать о трудностях и опасностях, которые ожидали нас, если захочу выполнить свое обещание.
— Клянусь тебе, — послушно повторял я, и она ложилась, укладывая голову на подголовник слоновой кости, и засыпала с улыбкой на лице. Мне не хотелось думать об опасностях раньше времени.
АТОН подробно сообщал фараону о ходе выздоровления Лостры, и вскоре царь сам пришел навестить ее. Он принес в подарок золотое ожерелье с фигуркой из лазурита в форме орла и сидел с нами весь вечер, играя в слова и загадывая загадки. Уже собираясь уходить, подозвал меня и попросил проводить до своих покоев. — Она необычайно изменилась. Это чудо, Таита! Когда я смогу снова разделить с ней постель? Как мне кажется, она опять здорова и может понести от меня сына и наследника.
— Еще не совсем, величие Египта, — горячо заверил я его. — Малейшее утомление может вызвать у моей госпожи новую вспышку болезни.
Он больше не сомневался в моих словах, потому что теперь я мог говорить со всей категоричностью человека, испытавшего смерть. Правда, скоро благоговейный страх, с которым царь относился ко мне, стал слабеть от постоянного общения.
Рабыни тоже привыкли к тому, что я воскрес из мертвых, и могли смотреть мне в глаза, не делая знаков, защищающих от сглаза. Мое возвращение из мира иного перестало волновать придворных. У всех появилась другая тема для разговоров.
Это было появление Ак Гора, вошедшего в жизнь и сознание каждого человека, жившего в стране великой реки.
В первый раз, когда я услышал имя Ак Гора в коридорах дворца, не сразу понял, о ком идет речь. Сад Тиамата на берегу Красного моря казался таким далеким от маленького мира Элефантины, и я успел забыть имя, которое Гуи дал Тану. Когда же я услышал рассказы о необычайных подвигах, приписываемых этому полубогу, то понял, о ком все говорят.
В лихорадочном возбуждении я побежал в гарем и нашел свою госпожу в саду в окружении дюжины посетителей — жены вельмож и царя пришли навестить ее. Она выздоровела и снова могла играть роль всеобщей любимицы во дворце.
Я был так взволнован, что забыл о своем положении раба и довольно грубо выгнал царственных дам. Они выпорхнули из нашего сада, квохча, как стайка сердитых курочек, и госпожа моя тут же обрушила на меня свой гнев.
— Это совсем на тебя не похоже! Что на тебя нашло, Таита?
— Тан! — произнес я, как заклинание, и она тут же забыла о своем возмущении и схватила меня за руку.
— У тебя вести от Тана? Говори! Скорее, иначе я умру от нетерпения!
— Вести? Да, у меня есть вести о нем. И какие вести! Какие необычайные вести! Какие невероятные вести!
Лостра отпустила мои руки и взяла свой огромный веер с серебряной ручкой.
— Прекрати немедленно, — пригрозила она. — Я не потерплю издевательств. Говори или, клянусь, у тебя на голове будет больше шишек, чем у нубийца блох.
— Ладно! Пойдем куда-нибудь, где никто не сможет нас подслушать. — Я повел ее к пристани и помог спуститься в маленькую лодочку. На середине реки, где не было стен, в которых повсюду прятались уши, мы могли говорить спокойно.
— По всей стране дует свежий ветер, — сказал я. — Люди зовут этот ветер Ак Гор.
— Брат Гора, — выдохнула она с благоговением. — Так теперь называют Тана?
— Никто не знает, что это Тан. Все думают, что это бог.
— Он и есть бог. Для меня он — бог.
— Они тоже видят его таким. Если бы он не был богом, как мог узнать, где прячутся сорокопуты, как мог безошибочно находить их укрепленные убежища, как мог догадаться, где они сидят в засаде, ожидая караваны, и застигать врасплох в их же собственных логовах?
— Неужели он совершил все эти подвиги? — в изумлении спросила она.
— Эти подвиги и сотни других, если только верить странным слухам, носящимся по дворцу. Говорят, что каждый вор и разбойник в стране дрожит за свою жизнь, а кланы сорокопутов гибнут один за другим. Говорят, у Ак Гора выросли крылья, как у орла, он взлетел на неприступные скалы Гебель-Ум-Дахари и чудесным образом появился посреди клана Басти Жестокого. Своими собственными руками сбросил со скалы пятьсот разбойников…
— Расскажи мне о нем! — Лостра захлопала в ладоши, чуть не перевернув лодку от восторга.
— Говорят, что на каждом перекрестке и у каждого караванного пути он построил высокие монументы, отметив те места, где побывал.
