Желтый дьявол (Том 2) - Мат Никэд (бесплатные версии книг .txt) 📗
— Алло! Кто говорит?
— Маска…
— Вам известно — эта женщина похищена по дороге из китайской тюрьмы в наш вагон с охраной.
— Ольга? — по губам маски проходит улыбка.
— Да, ее так зовут… — Таро закусывает губы. Зеленые огоньки в глазах.
4. По веревочке
— Снидай, сынок, снидай! — и старуха наклоняется и заглядывает через плечо Николаю в лицо, — в штаб идешь?..
— Угу… — прожевывая большой пшеничный ломоть, отвечает тот.
— Мои тоже сынки — уси там, в партизанах…
— Пора такая пришла, матка… — говорит важно Прохор, мужик с окладистой бородой. Он же и староста деревни Угодинзы, он же и начальник гарнизона… и муж ее старшей дочери — зять.
— Яка пора?.. Посивы сгинут — воевать будете…
Прохор улыбается:
— Колчаков прогоним, новое засеем… — спокойно отвечает: дескать, что с нее — стара, не понимает…
Старуха не унимается:
— А что, сынку, балакают у городу о нас — бунтують-де хрестьяне…
Прохор поясняет:
— У нас здесь все трошки думают — а как у вас там в городу, во Владивостоке. Говорят о нашем восстании — сила-дескать… Или так себе, думают… Что рабочие — будут помогать?.. Оружия у нас мало… Ну, и пулеметов нет… Помогут, а…
Николай им рассказывает, как рабочие готовятся к уходу в сопки — оба слушают. Старуха сокрушенно вздыхает…
Входит в избу старик. Перешагнул порог, остановился и широко крестится на передний угол с целым иконостасом древней живописи икон.
— Прохор Яковлевич! — Хлеб да соль… — подходит.
— Вот и ваш провожатый, — говорит Прохор.
По вязкой глинистой проселочной дороге, по весенней распутице идут двое: молодой — сразу видно горожанин, в сапогах; и старик в лаптях и свитке.
Старик говорит:
— Штаб приказал доставлять, бумага есть… Ну, только у нас все ушли в партизаны, остались старики да маленькие… Вот яки, как я… На связи…
— И не сердишься, старина? — Николай шагает рядом, смотрит на него… — крепкий еще старик, проворный на ходу.
— Я що? — мир порешил, стало надоть… Вся громада поднялась — война… Слыхал Гордиевку, что под Сучаном…
— Слыхал…
— Повисили семь стариков, а за що… Что сыны убигли, к Колчакам не пошли…
Опять шагают молча.
Поднялись на пригорок, а за ним в лощине деревня.
— Вот и Яблоновка! — Старик ускорил шаги. — Там тебе другого дадут… Потом помолчал, не вытерпел:
— Я сам бы в партизаны пошел, да стар малэнько — ружья не дают… Я старуха бает — ладно, и так обчеству служишь…
Пришли к хате, а на коньке красный лоскут болтается.
Прямо с улицы старик к окну:
— У штаб, здесь надоть… провожатого…
А потом, когда прощались, старик Николаю:
— Пойду в партизаны, вот отбегаю свой черед…
— А много бегаешь, дедушка?..
— Да, почитай, с пол сотни верст будет… Много штабов-то… От Свиягина — Угодинза наш первый…
Попрощались.
Опять идут двое. Только теперь высокий да маленький: Николая провожает лет восьми мальчик, — босой, шустрый…
Молчат…
Мальчик бежит, прыгая через лужи, и все посматривает на городского, а потом…
— Дяденька…. а как в Яковлевке, есть пушки?.. У нас бают — есть…
Опять молчание.
— Я што в городу — боятся партизан? — заглядывает с любопытством.
— Боятся!
Мальчонка доволен… Из-под копны белых волос синие глазенки сверкают удовольствием.
— Я тоже скоро в партизаны уйду.
— Я мамка пустит?
— Што мамка — убегу… Тятька в партизанах…
Потом помолчал…
— Я в Яковлевке у штаба начальник строгий… И отрядов там — громада!..
Пришли. Яковлевка гудит. Отряды один за другим прибывают. Организуются… На площади у церкви — идет ротное учение: слышатся слова команды, смех, говор… А в грязи, среди улицы — цепь… перебежки…
Вот и школа — большое одноэтажное здание. На крыше красный флаг, на коньке крыльца — доска:
ШТАБ Яковлевского Повстанческого Округа
Вошли — огромная комната. Группами на полу, на подоконниках — партизаны; прямо с ружьями спят… курят, разговаривают тихо…
Ночью была глубокая разведка…
В углу у окна большой стол. За ним сбоку черный, давно небритый, в ушанке и улах — Шамов.
Что-то пишет, углубился.
Начальник хозяйственной части Серков, охотник с «Ольги», тут же за столом делает разверстку продуктов по отрядам.
Ординарцы один за другим уходят и приходят…
Шагая через спящих, весело насвистывает Демирский. Он адъютант штаба.
— Вот, привел… — мальчик Демирскому…
Тот смотрит на Николая:
— А, товарищ… Из Владивостока?
— Да!
Мальчик подает бумагу — «подорожную», отправленную с ним с Угодинзы начальником гарнизона.
Демирский пишет: «принят», а потом к Николаю:
— Как фамилия, товарищ?
— Снегуровский!
Шамов отрывается от приказа, оборачивается, смотрит…
— А, товарищ, вы прибыли…
5. Тайга
— …Так меня и сделали Снегуровским…
Шамов смеется.
— Но я перед этим три ночи не спал, все работали с Валентином по отправке отрядов. Ну, и вот, перед уходом на вокзал мне сунули новый паспорт… О фамилии я не условливался, только сказал, чтобы попроще и удобнее запоминалось… Вот и все… А потом, как забрался на полку с холода, да с устали — сразу и заснул, и забыл посмотреть — какую мне фамилию там написали…
— И вышло — Снегуровский?
— Как видите… Чуть себя не проспал.
…«Сегодня в ночь отрядами выступаем к магистрали. Всего около двух тысяч. Мало патронов (по 60 ш. на стрелка) и совсем нет запасных винтовок и берданок. Резерв, оставленный в Яковлевке, — безоружен».
Под эстафетой две подписи:
«Шамов Снегуровский».
А на пакете:
Командующему всеми партизанскими отрядами Приморской области, тов. Штерну. Лично. Секретно.
6…Заговорила…
Из-под руки щитком смотрит — по долине в гору скачет всадник. Ближе, вот совсем близко — поднялся на стремена: высокий, черный…
— Скорее, дедушка, скорее!.. — не выдерживает женщина.
Но телега трясет себе, дед спокоен… Куда спешить…
Всадник совсем близко, вот он…
Нет — женщина не выдержала, соскакивает с телеги и бегом, обгоняя лошадь, к всаднику…
Поровнялись:
— Александр! — схватила, обняла, припала… смотрит в него.
— Ольга! — и крепкой в запахах, таежной смоляной рукой за голову, за затылок — ближе к себе…
Наклонился, смотрит…
А на телеге, с другой стороны что-то ерзает человек: он часто оборачивается туда и сюда, точно не может найти себе места, куда глядеть.
Ефим Кононов — худ и тощ, но сейчас лицо его от улыбки расплылось в блин. Он отворачивается снова, а глаза его что-то подозрительно быстро мигают…
Штерн прочел донесение из Яковлевки: «Вышли из тайги, — думает… — хорошо…». Значит…
Тайга снова заговорила…
Глава 5-ая
КОЛЧАК
1. Английский протеже, союзники обещают…
В центре степной Сибири, на берегу мутного Иртыша, широко и нескладно расселась столица Колчака — старо- купеческий Омск.
Недалеко от вокзала железнодорожной ветки, что город со станцией соединяет, высится многоэтажная серая громадина — ставка верховного главнокомандующего.
А напротив, на запасных путях… составы… составы… составы…
Это дипломатические миссии и представительства всех стран.
Блещут зеркальные окна салон-вагонов. Горят электрические лампочки. На крышах вагонов трепещут флаги всевозможных окрасок. Их много: французских, японских, американских, итальянских, но больше всего… английских.
