Безумные затеи Ферапонта Ивановича - Югов Алексей (читать полные книги онлайн бесплатно txt) 📗
— На том благодарим, господин капитан... — щелкнув голенищами, денщик повернулся и вышел.
С этого разговора он вовсе перестал тосковать. Аннета прибегала чуть не каждый день. Силантий к ее приходу всегда тщательно готовился, — волосы напомаживал, а бороду расчесывал, так что в ней не оставалось ни одной крошки махорки.
Зная, когда она придет, он старался подстраивать так, чтобы она заставала его за каким-нибудь наиболее благородным занятием.
Однажды, когда Аннета пришла, он только что приготовился к разборке и чистке нагана. Утром капитан сказал ему, что сегодня он выйдет из своего заключения и пойдет в город. Поэтому на спинках двух стульев, стоявших рядом с Силантием, развешаны были тщательно выглаженные и вычищенные брюки и френч капитана. На скамейке стояли сапоги, от которых так же, как от висевшей на гвоздике широкой английской портупеи с кобурою револьвера, шло сияние.
На столе, поверх клеенки, разостлано было полотенце и лежала маленькая белая тряпка. На салфетке — наган и отвертка. Под рукой у Силантия стояло блюдечко с бензином и пули в холщовом мешочке.
Казалось, все было готово, но Силантий не начинал работы, он прислушивался. Наконец, он услышал скрип снега: кто-то взбежал на крылечко и нетерпеливо топтался. Это была она. Он условился с Аннетой, что она никогда не будет звонить, чтобы не беспокоить капитана. Силантий быстро взял в левую руку наган, а правой выдвинул шомпол из оси барабана. Затем он, не торопясь пошел открывать дверь.
— Ах ты, борода несчастная! — весело и сердито вскричала девушка, входя в кухню. — Ты что ж это не открывал?! А ну, помоги раздеться. Тоже кавалер называется!
Она была укутана в оренбургский платок поверх зеленой шубы. Силантий неуклюже заходил вокруг Аннеты, не зная, откуда начать развязывать платок.
— А ну, пустите — я сама. — Она быстро разделась и подошла к столу.
— Это что ты делаешь? — спросила она, указывая на револьвер.
— Что? — револьвер разбираю, почистить хочу.
— Разве его чистят, разбирают? А я думала, что он весь цельный! — удивилась Аннета.
— Цельный!.. Ох ты, девичий умок! Да хошь я тебе на пятьдесят частей его раскладу!
— И стрелять будет?
— И стрелять будет, — расхохотался Силантий, — ежели собрать, как полагается.
С этими словами он сел за стол и принялся за разборку, объясняя Анне те каждое свое действие.
— Ну, вот, видишь: шонпол вынул, теперь трубку шонпольную повернул, а теперь ось выну. Теперь чо нам мешат? — дверца, — давай ее — к спусковой скобе. А теперь нате вам — и барабан на ладошке!
Девушка, не отрываясь, смотрела, как он работал. Изредка Силантий брался за отвертку. Дело шло быстро. Когда он забывал назвать какую-нибудь вновь открывшуюся часть, девушка спрашивала:
— А это?
— А это — шпилька, вроде как у вас. А это — собачка... А это — ползун: вишь — ползает, а это уж — сосок спускового кручка называется, а это... шептало! — сказал он, понижая голос и вытаращив глаза, — вишь шепчет!.. Шептало! — повторил он со вкусом это слово, от которого, очевидно, от него веяло чем-то живым, человеческим в этой машине.
Перетерев все части нагана тряпкой, он приступил к сборке. Аннета несколько раз пробовала помочь, он охотно давал ей наган и потом хохотал во все горло.
— Эх, вы... волос долог! не при вас, видно, сделано!..
— Дай хоть барабан вложу, — рассердилась Аннета.
— На! — сказал он покорно.
Аннета долго пыхтела над барабаном и, наконец, бросила револьвер на стол.
Силантий беззвучно смеялся.
— Эх, ты! — сказал он, вытирая выступившие от смеха слезы, — да я ведь дверцу-то закрыл. Ну-ка, давай сюда, — он взял у девушки револьвер и, быстро закончив сборку, несколько раз нажал на хвост «спускового крючка», пробуя револьвер.
— Хорош! Ну, теперь — воробушки по гнездам, — сказал он, беря со стола пулю.
— Дай хоть я пульки вложу! — взмолилась Аннета.
— Вклади! — сказал Силантий, довольный, что она утешится хоть этим, и отошел к умывальнику.
— Ну, что? — сказал он, подходя с полотенцем к столу.
— Готово! — весело тряхнув головой, ответила Аннета.
— Ну, вот... капитану скажу, и тебе благодарность будет. Ну, пойти сказать ему: четыре часа уж скоро. Он там в потемках-то ни дня, ни ночи не знат.
Аннета ушла.
Пока капитан обедал и собирался, прошло еще часа два. Он вышел в прихожую, Силантий бросился было за спичками.
— Не надо, — остановил его капитан.
Денщик подал ему шубу, оправил портупею.
— Ну, благословляй, Силантий, — сказал Яхонтов, — первый выход.
— Счастливого пути, господин капитан, — ответил денщик, закрывая за ним дверь.
У Яхонтова закружилась голова, когда он глубоко вдохнул морозный воздух. Он постоял немного на крылечке, затем натянул перчатки и сошел на тротуар.
Осторожно падали редкие снежинки.
— Однако, — подумал капитан, — шесть часов, а как светло! — и вдруг радостно рассмеялся.
— Чертовщина все-таки! — сказал он и зашагал в сторону рощи. Яхонтов жил возле Казачьего базара.
Ему было очень приятно дышать свежим воздухом, и он шел медленно, как-то особенно отчетливо чувствуя стройность и крепость своего тела. Это чувство, впрочем, всегда сопровождало его, когда он был в своей английской шубе и в английской с широким ремнем, а не русской портупее.
Он прошел квартала два, все время с удовольствием убеждаясь, что он не зря потерял этот месяц.
Пересекая Варламовскую, он услышал, как рвется сзади и взвизгивает снег под легкими каблучками быстро идущей женщины. Она прошла мимо него, обдав запахом хороших духов, таким неожиданным и отрадным на морозе, и прошла прямо. И Яхонтова вдруг потянуло туда — на Атамановскую, в рестораны, в общество женщин.
Он остановился, обдумывая, уже не пойти ли в самом деле туда, и в то же время, не сознавая этого ясно, глядел вслед удалявшейся фигуре и думал о том, какая, должно быть, это изящная и стройная женщина. Шуба плотно охватывала ее высокие бедра и, подобно платью, не скрывала очертаний.
Яхонтов быстро перешел улицу и стал догонять незнакомку, стараясь, однако, все время сохранять некоторое расстояние. Она, по-видимому, скоро поняла, что ее преследуют, потому что оглянулась несколько раз, но ничуть не ускорила шагов. Яхонтову это показалось довольно хорошим признаком, и он боялся теперь только одного, что незнакомка живет где-нибудь близко и скоро исчезнет. Он прибавил немного шагу, и вдруг в это время его, привыкшие к темноте, глаза различили впереди, дома за три от незнакомки, две подозрительных фигуры, спрятавшиеся в тени ворот и явно подкарауливавшие кого-то. Яхонтов почувствовал, как все в нем подтянулось, и вместе с тем ощутил радость: «Судьба! Эти двое не пропустят ее так, пристанут, и тогда — какая прекрасная роль для знакомства: спаситель!». Он расстегнул кобуру и быстрыми шагами почти догнал незнакомку...
— Стой! Руки вверх — сопротивленье бесполезно! — услышал он отчаянный и чрезмерно громкий голос, в котором ясно чувствовалось, что сопротивления его боятся.
На него направлено было два дула.
Яхонтов отпрянул и выхватил наган. Они подбегали к нему. Капитан спокойно прицелился в ближайшего. Дважды чакнул курок. Капитан бросил револьвер и кинулся за угол.
Два. выстрела. Он упал. В последний миг он увидел над собой склоненное, такое знакомое-знакомое лицо женщины... Двое подошли к телу:
— Ну, что? — спросил высокий, сгорбленный, в борчатке и ушастой шапке.
— С ним, — сказала женщина, разгибаясь и протягивая ему тетрадь.
— Ну... — сказал он, пряча тетрадку в карман и торопливо протягивая женщине руку. — Вы тово... бегите...
Товарищ ждал его посредине улицы.
Они бегом пересекли ее наискось к углу квартала, завернули и, пройдя шагом еще полквартала, подошли к низенькой двери, над которой нависала, как козырек, огромная вывеска.
— Кто? — послышался голос из-за двери, и чья-то рука легла с той стороны на крючок.
