Паразит - Дойл Артур Игнатиус Конан (читаем книги .txt) 📗
Я ничего не сказал мисс Пенелосе: постараюсь держаться от неё подальше.
Она поймёт и без моих объяснений.
7-го апреля. Я не выходил из дома, как и решил.
Конечно, жалко оставить столь интересное исследование, но не губить же ради него свою жизнь, а я знаю, что эта женщина подчинит меня своей воле.
11 часов вечера. Помоги мне Бог! Что происходит?
Неужели схожу с ума?
Спокойно, спокойно, немного поразмыслим.
И, прежде всего, постараюсь в точности описать, что же произошло.
Когда я писал эти строки, было около восьми часов.
Я испытывал странное беспокойство, и вышел, чтобы провести вечер с Агатой и её матерью.
Обе они заметили, что я растерян и бледен.
Часам к девяти пришёл профессор Пратт-Голдейн, и мы сели играть в вист.
Я делал отчаянные усилия, чтобы сосредоточить внимание на картах, но лихорадочное возбуждение лишь усилилось, и стало ясно, что мне с ним не справиться.
Я уже не владел собой.
В конце концов, во время раздачи карт, я бросил свои карты на стол. Пробормотав несвязные извинения по поводу какого-то свидания, я бросился вон из комнаты.
Смутно, как во сне припоминаю, что пробежал через холл, сорвал шляпу с вешалки и громко хлопнул дверью.
Вновь вижу, словно во сне, газовые фонари на улице: мои забрызганные грязью ботинки как бы говорят, что я, должно быть, бежал, не разбирая дороги.
Всё было словно в какой-то дымке, странное, нереальное.
Так я влетел в дом Вильсона.
Я видел миссис Вильсон и мисс Пенелосу.
Я почти не помню, о чём мы говорили, но вспоминаю, что мисс Пенелоса шутя пригрозила мне рукояткой трости, обвинила в опоздании и в том, что я больше не проявляю былого интереса к опытам.
Гипнотизации не было, но я пробыл некоторое время там, и вот только что вернулся.
Сознание вновь обрело ясность, и я могу размышлять о том, что произошло.
Нелепо приписывать всё случившееся слабости и силе привычки.
Прошлым вечером я пытался объяснить происходящее именно так, но теперь вижу, что дело гораздо серьёзнее и вместе с тем гораздо ужаснее.
Когда я сидел за карточным столом у миссис Марден, казалось, на меня накинули петлю и тянут к этой женщине.
Я больше не могу скрывать это от самого себя.
Это чудовище держит меня в своей власти; но мне нужно сохранять хладнокровие и употребить весь свой ум на то, чтобы найти средство освободиться от её чар.
Но каким слепым глупцом я был, однако!
В пылу исследовательского азарта я устремился прямо в пропасть, разверстую передо мной.
И разве мисс Пенелоса меня не предупреждала? Разве не сказала она — и это записано у меня в дневнике — что, когда она приобретает власть над своим субъектом, то может заставить его делать всё, что угодно?
Именно такую власть она и обрела надо мной.
И вот я полностью в подчинении хромоножки. Жалкая игрушка её капризов, я должен делать то, что ей хочется.
И что хуже всего: я должен испытывать те чувства, которые ей нравятся.
Я испытываю к ней омерзение, я боюсь её, и всё же когда я оказываюсь под магическим влиянием, несомненно, она может заставить меня любить себя.
Одно утешает: отвратительные побуждения, которыми я корил себя, идут не от меня, а от неё, хотя поначалу я об этом не догадывался.
Эта мысль утешительна: стало быть, дело не в моих дурных помыслах.
8-го апреля. Да, теперь, при свете дня, когда я совершенно спокоен и есть время собраться с мыслями, я вынужден подтвердить всё, что записал здесь вчера.
Я в ужасном положении, но что бы ни случилось, нельзя терять голову: её власти я должен противопоставить свой ум.
В конце концов, я не безмозглая марионетка, которую заставляют танцевать, дёргая за ниточку.
У меня есть энергия, ум и смелость.
Я могу ещё справиться с мисс Пенелосой, невзирая на все её дьявольские штуки.
Не только могу, но и должен… иначе, что станет со мной?…
Попытаюсь найти логичный выход.
Эта женщина, по её же признанию, может господствовать над моей нервной организацией. Она может проецировать себя в моё тело и управлять им.
У неё душа паразита, да, душа паразита, чудовищного паразита.
Она вторгается в мой остов, как рак-отшельник в раковину моллюска.
Я пассивен и бездеятелен.
Да и что я могу сделать? Я имею дело с силами, о которых мне ровным счётом ничего неизвестно.
И я никому не могу рассказать о своих мучениях.
Ещё подумают, что я сошёл с ума! И, конечно же, если это станет известно в университете, мне объявят, что не нуждаются в услугах профессора, одержимого демоном.
А Агата?!
Нет и нет, нужно, чтобы я встретился с опасностью один на один.
Я перечитал мои заметки в том месте, где эта женщина говорит о своей силе.
Там есть одна фраза, которая меня совершенно обескураживает.
Мисс Пенелоса утверждает, что когда влияние слабо, субъект знает, что он делает, но всё равно не может управлять собой; если же воля осуществляется энергично, то он оказывается совершенно бессознательным.
Так вот, я всегда сознавал, что я делаю, но прошлым вечером это сознание заметно ослабло.
А это, по видимости, означает, что мисс Пенелоса ещё не проявила всю силу своего внушения.
Был ли когда человек, оказавшийся в таком отчаянном положении, как я?
Да, вероятно, был один, и он даже находился совсем рядом со мной.
Чарльз Сэдлер должен что-нибудь знать об этом.
Его неопределённые советы, чтобы я держался начеку, сегодня вполне прояснились.
О, если бы я тогда послушался его! А я сам выковал себе цепи, продолжая эти сеансы.
Сегодня же встречусь с Сэдлером.
Извинюсь за то, что так легкомысленно отнёсся к его предупреждениям.
И посмотрю, может ли он дать мне какой-нибудь совет.
4 часа дня. Нет, Сэдлер мне не советчик.
Едва я намекнул на свой ужасный секрет, он выказал такое удивление, что я не пошёл далее.
Насколько могу судить (согласно смутным указаниям и скорее выводам, нежели определённым утверждениям), то, что испытал он, сводится к словам и взглядам, подобным тем, что были обращены и ко мне.
Сэдлер смог удалиться от мисс Пенелосы, и сам этот факт доказывает, что в действительности он никогда и не был её пленником.
О, знал бы он, чего ему удалось избежать!
Сэдлер, должно быть, обязан этим своему флегматичному англосакскому темпераменту. Я же брюнет и кельт, и потому яды этой колдуньи глубоко проникают мне в кровь.
Удастся ли освободиться от неё?
Стану ли я когда-нибудь снова тем, кем был ещё пятнадцать дней назад?
Так что же мне предпринять?
Оставить университет во время учебного года, — об этом и речи быть не может.
Будь я свободен, я бы тотчас составил план действий.
Отправился бы путешествовать, например, в Персию. Но позволила бы мне уехать мисс Пенелоса? Быть может, даже и в Персии я не избавился бы от её влияния и поспешил бы обратно к её костылю?
Лишь на собственном горьком опыте я могу узнать пределы, до которых простирается её дьявольская власть надо мной.
Я буду сражаться с ней, покуда есть силы.
Что ещё остаётся делать?
Я слишком хорошо знаю, что к восьми часам вечера необоримая потребность в её обществе, знакомое лихорадочное возбуждение вновь овладеют мною,
Как преодолеть их; что я должен для этого сделать?
Хорошо бы вообще не выходить из комнаты.
Закрою дверь на ключ и выброшу его в окно! Да, но что прикажете делать утром?
Не надо думать о завтрашнем утре: я должен любой ценой разорвать эти путы.
9-го апреля. Победа. Я поступил совершенно правильно.
Вчера, в семь часов вечера, после лёгкого ужина я заперся в своей комнате и выбросил ключ в сад.
Я взял один забавный роман и три часа кряду пытался читать в постели. Но в действительности мне было не до веселья, это были ужасные часы; каждую минуту я ожидал, что окажусь под влиянием мисс Пенелосы. Но ничего подобного не произошло; утром я встал с постели с таким чувством, словно освободился от кошмара.
