Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада - Хаггард Генри Райдер (электронные книги без регистрации txt) 📗
Вспомнив это, Ви отодвинул лист с его содержимым, но, увидев обиженное выражение лица мальчика, придвинул снова к себе и посолил мясо.
Наевшись досыта, Ви знаком разрешил Ааке и Фо съесть оставшееся мясо, на которое они жадно набросились, так как ничего не ели с самого вечера. Дело в том, что закон не позволял, чтобы члены семьи ели прежде, чем насытится ее глава. В качестве сладкого Ви взял ломоть провяленной на солнце трески, такой твердой, что ни один современный человек не мог бы даже укусить ее. На закуску пошла пригоршня диких слив, которые Фо нашел где-то в холмах, а Аака испекла в золе.
По окончании еды Ви приказал Фо снести остатки Пагу и оставаться в пристройке, покуда его не позовут. Затем он выпил ключевой воды, которую Аака собирала в большие раковины и в камень (самое ценное ее имущество), который ледником был выдолблен в форме горшка и обтесан от трения о другие камни. Он напился воды, потому что пить нечего было, хотя осенью Аака делала что-то вроде чая: она варила какую-то известную ей траву в раковине, и настойку этой травы все пили и хвалили за бодрящее действие. Но трава эта цвела только осенью, и до сих пор никому в голову не приходило собирать ее и сушить. Таким образом, потребление первого известного людям яда было поневоле ограничено, что было только полезно.
Напившись воды, Ви задернул шкуры, висевшие у входа, и скрепил их, протянув шнурок в специально для этого проделанные петли. Затем он уселся снова на свой обрубок.
— Что сказали боги? — торопливо спросила Аака. — Они ответили на твою молитву?
— Да, женщина, ответили. На восходе солнца с гребня ледника упала скала и раздавила мое жертвоприношение.
— Какое приношение?
— Голову волка, которого я убил по пути к леднику.
Аака подумала некоторое время и сказала:
— Сердце подсказывает мне, что примета эта добрая. Волк этот — Хенга, и ты убьешь Хенгу подобно тому, так ты убил волка. Я слыхала, что шкура волка предназначена на плащ для Фо. Это добрая примета, ибо она обозначает, что в некий день власть и звание вождя, которыми сейчас облечен Хенга, перейдут к Фо. И, наконец, если ты убьешь Хенгу, Фо останется в живых. Если же в живых будет Хенга, то Фо умрет, как умерла Фоя.
Ви слушал, и лицо его становилось все радостней.
— Твои слова дают мне силу. А теперь я пойду, созову племя и объявлю ему, что вызываю Хенгу на смертный бой.
— Ступай! — ответила она, — но выслушай меня, мой муж. Сражайся без страха, ибо, если мое толкование примет неверно и Хенга убьет тебя — что из этого? Скоро мы все умрем. Часть умрет медленно от голода, холода, старости и болезней, но смерть от руки Хенги скорая и легкая. Но если ты будешь убит, то и мы умрем: умрем скоро, очень скоро.
Ви встал и вышел из хижины. Аака смотрела ему вслед и бормотала про себя:
— Быть может, все мои мысли о приметах вздор. Значит, я обезумела. Я безумна от горя по Фое и страха за Фо. Но я должна дожить до того дня, до того часа, когда Ви выбьет ударом секиры мозги из толстого черепа Хенги. А если Ви будет убит, то я вместе с Пагом отравлю Хенгу. Говорят, что Паг — волк. Я ненавижу Пага, и Ви слишком много думает о нем. Но что до того, — волк ли Паг или какое иное чудище? Он любит Ви и любит моих детей и поможет мне отомстить Хенге.
И тут она услыхала, как трубит рог дикого буйвола, служивший сигналом племени. Значит, Вини-Вини, прозванный Трясучка, потому что дрожал, как медуза, даже когда его ничто не пугало (а это бывало очень редко), созывает племя для общего обсуждения новостей, которые сейчас расскажут. Аака, зная, какие новости сообщат племени, поднялась, накинула плащ и пошла на звук рога к Месту Сборища.
Здесь, на ровном месте, на некотором расстоянии от хижин, шагах в двухстах от скалистого отрога горы, собиралось все племя, все мужчины, все женщины и все дети, кроме тех, которые лежали в колыбели или были слишком больны или слишком стары, чтобы прийти. Собираясь, люди возбужденно болтали друг с другом, радуясь тому, что случилось что-то, что нарушает ужасающее однообразие жизни. Время от времени идущие указывали на вход в большую пещеру, видневшуюся в скалах, расположенного у Места Сборищ горного отрога. В этой пещере жил Хенга, ибо с незапамятных времен здесь находилось жилище вождя племени, куда никто не смел вступать без разрешения: жилище это было священно и неприступно, подобно нынешним дворцам.
Аака шла, чувствуя, что за ней внимательно следят ее одноплеменники. И она знала, почему так внимательно следят за нею, но делала вид, что не замечает пристальных взглядов. Дело было в том, что она жила с Ви, а пронесся слух, что Ви-Могучий, Ви-Великий Охотник, Ви, чью дочь на днях убили, собирается сделать что-то необычайное; впрочем, что именно — того никто не знал наверняка.
Все хотели спросить Ааку, но в выражении ее лица было что-то, отчего никто не решался обратиться к ней; глаза ее были холодны и неподвижны, и все чуточку побаивались ее. И так она шла одна, окруженная почтительным отдалением, и искала глазами Фо. Вскоре она заметила его в обществе Пага. На плечах карлика по-прежнему висела пахучая шкура, хвост которой — так как Паг был ростом мал — волочился по земле. Аака заметила, что народ расступился, пропуская Пага. Но она знала, что это делают не потому, что любят его или уважают, а только потому, что боятся его.
— Погляди, — сказала неподалеку от Ааки какая-то женщина другой, — вон идет наш ненавистник, Злоязычный Паг.
— Да, — ответила та, — и он так торопится, что даже позабыл снять с себя волчье обличье, в котором охотился прошлую ночь. Слыхала ты, что у жены Бука пропал трехлетний ребенок? Говорят, что его унесли медведи, но мне сдается, что Человек-Волк знает, что случилось с ребенком лучше, чем кто бы то ни было.
— Однако Фо не боится его. Смотри, Фо идет с ним рядом, держит его за руку и смеется.
— Ну, это-то понятно, что Фо его не боится, ведь..
Тут женщина заметила Ааку и сразу же замолчала.
«Хотела бы я знать, — размышляла Аака, — потому ли мы, женщины, ненавидим Пага, что он уродлив и ненавидит нас, или потому, что он умнее, чем мы, и всегда побеждает в словесных поединках? И хотела бы знать, почему это все считают, что он наполовину волк или волчий оборотень. Должно быть, потому, что он охотится вместе с Ви. Но как это может человек быть человеком и волком одновременно? Впрочем, одно в этих россказнях чистая правда: то, что у него какие-то дела не дела, а что-то с волками есть. А может, он сам об этом нарочно рассказывает для того, чтобы все мы боялись его».
Наконец, она пришла на Место Сборища и стала рядом с Фо и Пагом. Народ расположился, стоя или сидя, кольцом вокруг ровно утрамбованной площадки, на которой иногда племя плясало, когда пищи бывало достаточно и погода стояла теплая. Эта же площадка служила и местом советов. На этой площадке юноши сражались за право завладеть девушкой, к которой стремились.
В определенном месте кольца (в сущности, это был скорее овал, нежели круг) рядом с Вини-Вини-Трясучкой, который время от времени трубил в свой рог, стояли некоторые старейшины племени. Это были: старый Тури-скряга, хранитель пищи, который всегда бывал толстым, как ни тощало племя; Нито-Кити-Несчастливец, которому всегда не везло, у которого рыба всегда сгнивала, которого покидали жены, чьи дети умирали, чьи сети всегда рвались, так что его кормили другие, боясь, как бы он не умер и не передал своего невезения тем, кто не заботился о нем; Уока-Злой Вещун, бледнолицый и остроскулый мужчина, который каркал и грозился грядущими бедствиями; Хоу-Непостоянный, клонящийся то на одну, то на другую сторону, колеблющийся, точно лист под ветром, всегда опровергающий то, что говорил накануне; Рахи-Богач, торговавший каменными топорами и крючками для ужения и, благодаря этому, живший хорошо без всякого труда; Хотоа-Толстопузый, который всегда говорил медленно, но предпочитал молчать, покуда вопрос не будет разрешен, а когда вопрос бывал разрешен он громко выкрикивал решение и делал при этом мудрое лицо; Тарэн, которая жила с Нгаем, жрецом Ледяных богов, волшебником, гадавшим на раковинах, предсказывавшим будущее и выползавшим из своей норы, только когда близка была какая-нибудь беда.
