Шесть серых гусей - Кулонж Анри (список книг .TXT) 📗

Впервые Макинтайр не знал, что ответить. «Ну так приказывайте» — таким образом можно было истолковать кивок, адресованный Полу. После чего он уставился на дверь, словно важнее всего для него было увидеть своего адъютанта. Пол подошел к Петтигрю.

— Сержант, вы исполните приказ генерала и вернетесь в Презенцано на попутной машине. Вы, Картер, — сказал Пол, обращаясь к рядовому, — отвезете тело лейтенанта и доложите командиру полка и командиру батальона о том, как вы пытались его спасти.

— Они погибли, — ответил Картер.

Пол вдруг как наяву услышал уставший и безнадежный голос майора Карлсена: «Меня убьют раньше, чем вы напишете свой рапорт».

— Погибли оба? — спросил Пол дрогнувшим голосом.

Картер кивнул:

— Лейтенант был последним офицером, который у нас оставался, мы его очень любили. Он не орал на нас, разговаривал с нами, объяснял положение, показывал, куда идти, но, к несчастью, там, куда он нас вел, были только изрезанные оврагами обледенелые склоны, и нам никак не удавалось окопаться, а над ними — непроходимые минные поля и пулеметные гнезда… Лезть туда в этот ветер и мороз было совершенно невозможно… Только я да еще несколько человек в дивизии не были техасцами. Я из Миннесоты, и мне казалось, я знаю, что такое холод… Может быть, если бы у нас было несколько сотен мулов, таких, как тот, что стоит во дворе, мы бы выбрались оттуда… Нам нужна была переносная печка… Ее очень не хватало, мы несколько недель не видели ничего горячего… А вместо этого нам прислали танки, которые даже не смогли переправиться через реку… Но хуже всего… хуже всего этот чертов монастырь…

Макинтайр согласно кивал.

— Нам обрыдли его нависавшие над нами бесконечные фасады с тысячами окон, из которых следили за нами… — отрывисто продолжал солдат. — Казалось, в каждом окне притаился немец и корректирует огонь их минометов… С третьего раза попадали наверняка. Я не буду плакать, когда это сооружение разнесут к чертовой матери. Я буду аплодировать, и все, кто выжил, тоже.

— Замолчите, Картер, — прервал его Пол, не повышая голоса. — Я понимаю ваше состояние, ваши гнев и отчаяние, но вы должны знать: мы уверены, что в монастыре нет ни одного немецкого солдата. Слышите? Ни одного. Наблюдатели и снайперы, о которых вы говорите, сидят вдоль укреплений на «линии Густава», а не в аббатстве. Меня же заботит именно судьба аббатства.

— Откуда вы это знаете? — спросил Макинтайр резко.

— Монахи-бенедиктинцы выехали из аббатства в ноябре, когда началось строительство немецких батарей. Они прибыли в Сан-Лоренцо и поставили в известность Ватикан.

— А вы не думаете, что после того, как союзники перешли в наступление, немцы сменили тактику?!

— Нам известно, что там, наверху, осталось человек двадцать насельников во главе с аббатом и что они поддерживают связь с Римом. Кроме того, в монастыре, спасаясь от бомбежек, укрылась большая часть населения городка. Не будете же вы стрелять по мирным жителям!

— Не ваше дело! — прорычал Макинтайр. — Где шляется Брэдшоу, черт возьми?

Он резко встал и вышел на улицу, словно его ничто больше не заботило. Полковник Харрис смотрел ему вслед, и Полу показалось, что он не одобрял поведения своего начальника. Этот полковник был, казалось, полной противоположностью своему начальнику: невысокого роста, тонкий и любезный.

— Мирные жители, господин полковник, — не унимался Пол. — Вы же не станете бомбить мирных жителей и монахов?

— Разве об этом кто-нибудь говорит? Мы их предупредим в свое время.

— Что вы имеете в виду, говоря «в свое время»?

— За несколько часов до начала операции над монастырем пролетит самолет и сбросит листовки.

Макинтайр вернулся. Полу показалось, что тот не одобряет откровенности своего подчиненного, и он решил воспользоваться своим временным преимуществом.

— Какое благородство! А если подует ветер? Если самолет будет сбит? Неужели вы думаете, что части фон Зингера пропустят беженцев? Там старики, дети… Сотни людей… Как, скажите на милость, будут они пробираться по заснеженным и непроходимым горным тропам?

— Решение принято, — отрезал Макинтайр, не повышая голоса, что сильно встревожило Пола — настолько твердо и сухо прозвучали эти слова. — Сейчас мои люди уже воюют, потому что срочно пришлось сменить янки на передовой. А я не позволю им пережить то, что пережил этот мальчик и его товарищи! Я получил согласие генерала Александера и генерала Кларка!

— Полагаю, что генерал Александер дал «добро», потому что он проигрывает сражение, — ответил Пол. — Но мы с вами знаем, что генерала Кларка принудили, что он не возражал против этого, с позволения сказать, стратегического решения только потому, что на него было оказано сильное давление со стороны англичан.

— Всегда одно и то же! — ответил генерал. — Вы, американцы, ненавидите британцев! Вы считаете себя какими-то сверхчеловеками, и если не можете захватить позицию, то ни за что не допустите, чтобы ее захватили другие!

Пол пожал плечами:

— На этом участке была возможность обойтись без штурма и обойти препятствие. Французы все время показывали нам, как надо действовать, и довольно успешно, по-моему… А если бы им еще дали подкрепление, которого они простили, чтобы удержаться на позициях, занятых ими по ту сторону «линии Густава»!

Макинтайр с насмешкой смотрел на Пола.

— Теперь вы изображаете из себя начальника штаба? Надо было сразу меня предупредить, я бы выставил почетный караул!

Пол старался сохранять спокойствие.

— Не надо быть Клаузевицем 104, чтобы понять, что, если вы не начнете атаку в первые же несколько минут после того, как прекратится бомбардировка аббатства, — он вздрогнул, произнося эти слова, — развалины займут немецкие танки и десант. Там их будет достать значительно труднее, чем на открытом месте! Их просто невозможно будет выкурить оттуда.

Макинтайр тряхнул головой и ничего не ответил.

— Это если не считать той пропаганды, которую развернет Кессельринг! — настаивал Пол. — Вспомните, как они отреагировали на бомбардировки Рима в июле и на разрушение Сан-Лоренцо! Поверьте, они объявят всему миру, что мы бомбим безо всякого на то основания величайший исторический памятник, что мы ведем себя как варвары на древней земле.

Речь Пола, кажется, задела генерала за живое.

— Варвары! С меня довольно! Они — святые, защищающие монахов, а мы — безжалостные и свирепые дикари! Все, с меня довольно! Хуже всего то, что я не уверен, что вы не будете петь с ними в унисон! Это уж слишком, капитан. Вы выходите за рамки ваших полномочий.

Разговор шел на повышенных тонах.

— Я не выхожу ни за какие рамки, — ответил Пол. — Я выполняю директиву союзного командования, подписанную высшими должностными лицами антигитлеровской коалиции, цель которой — сохранение исторических памятников в зоне военных действий, когда не существует объективной необходимости в их разрушении. А сейчас как раз тот самый случай, как мне кажется.

— Плевать я хотел на этот ваш циркуляр! — заорал Макинтайр, потеряв над собой всякий контроль. — Наступление провалилось или нет? Вы что, не слышали, что говорил несчастный парнишка? Повторяю, что не поведу своих людей в атаку без мощной поддержки с воздуха, которая послужит мне тараном, пока я буду пытаться взломать эту преграду! От этого несчастного сооружения не останется ничего, а пока его спасает только плохая погода! Если я этого не сделаю, зашатается весь фронт, поймите вы это! Я связался с генералом Сэвиллом, возглавляющим тактическое командование ВВС, — он готов к операции. А вы, вы и знать не должны были, где находится мой КП, а не то что являться сюда и надоедать мне! Это все янки, которые нас ненавидят, — добавил он, поворачиваясь к Харрису.

В комнату ворвался капитан в сбившейся набок каске, с нашивками новозеландских войск связи на униформе. Следом за ним шел солдат-гурка и разматывал провод. Увидев генерала, он стал по стойке «смирно».