Кладоискатель и доспехи нацистов - Гаврюченков Юрий Фёдорович (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
– Я тоже так думаю, – неохотно признался Пухлый, помолчав. – Но мне этого очень не хочется. Он хотя и аморальный типус, но все-таки друг.
– Твой друг тебя же и грохнет, – проворчал я.
– Я попробую с ним договориться.
– Рискуй.
Тут я окончательно понял, кто был снайпером, застрелившим Анатолия Георгиевича, полагая, что убивает меня, – Вова Богунов! Это был его стиль – пуля в сердце. Так учат снайперов в армии. Так же он застрелил Акима и трех охотников. Остальных он зарезал. Но не из жестокости, а по необходимости. Вова был действительно холодной машиной. Военная служба сделала его профессионалом отвратительного труда. Лесника я в расчет не беру – так с ним поступил бы всякий трофейщик: синявинский шериф честно заслужил поганую смерть.
Я отвез Пухлого домой и поехал на свою квартиру. Не везти же, в самом деле, противотанковые ружья скорбящей родне! Да и без необходимости созерцать их кислые лица желания маловато, равно как обитать в душной атмосфере тещиного жилья.
Я позвонил в Борину дверь. Открыла его мама.
– Бори нет, – сказала она. – Он уехал.
– Давно? – спросил я.
– Дней пять назад.
– Не сказал куда?
– На какое-то озеро в Новгородскую область.
– Как жаль, – сказал я.
Боря выполнил обещание и слинял. Недурно было бы слинять и мне, но я не мог. Теперь, когда вместо безликого «Светлого братства» возникли вполне конкретные люди, желающие моей смерти, я должен был действовать. Глупо было идти на попятный, соглашаться продавать Доспехи и заключать мирный договор. Истинные арийцы имели характер нордический, твердый и прощать врагу великие прегрешения не собирались. Они в полной мере продемонстрировали свое вероломство, заставив Рыжего отрабатывать заплаченное грязное жалованье. Богунов, конечно, доведет дело до конца, он это умеет. Я не должен сидеть и гадать, что пронзит мое сердце: пуля или нож.
Рыжий оказался мастером устраивать засады – не зря воевал в Боснии на стороне мусульман. Сарацины известные головорезы. Чему он научился у них, я уже знал по Синяве: ничему хорошему.
Отмывшись под горячим душем от лесной грязи, я достал из серванта початую бутылку «Реми Мартина» и с ходу принял полтишок. Повторно наполнив бокал, уселся в кресло и погрузился в размышления. Думы были невеселыми – все больше о сарацинах и резне. Кресло я задвинул глубоко в угол, чтобы не светиться напротив окна. Снайпер на соседней крыше уже стал моим ночным кошмаром.
Впервые мне приходилось планировать покушение на убийство. Тщательно продумывать каждую деталь: выбор позиции, маршрут отхода, незаметный способ доставки оружия. Первым я решил ликвидировать Стаценко. Остап Прохорович был единственным звеном, связывающим со мной «Светлое братство». Без осведомителя воевать им станет сложнее, а мне – приятнее. Пан Стаценко прочно ассоциировался у меня с гибелью тестя, за которого я чувствовал вину перед Валерией Львовной, не говоря уж о Маринке. Я приговорил подлого стукача. За него на том свете мне семь тяжких грехов спишется.
Хмурое петербургское утро теплом не радовало. Из чердачного окошка доносилось сытое воркование голубей. Я подул на озябшие пальцы и засунул их под мышки. Тоже мне, лето! От ветра, постоянно дующего на этой высоте, тонкие кожаные перчатки не спасали. Начинался третий день наблюдения, от гибели тестя – четырнадцатый.
Я выпасал машину Стаценко, заняв позицию на крыше девятиэтажки. Отсюда хорошо просматривались ворота его особняка, находившегося метрах в четырехстах от моего поста. Чтобы разглядеть «мерседес», бинокля не требовалось. Я также был уверен, что с такого расстояния попаду куда нужно. Силки были расставлены должным образом, и оставалось дернуть за веревочку, чтобы добыча забилась в предсмертных судорогах.
Офис ЗАО «Ресурсы» находился в Купчино, на улице Влада Тепеша, – от Озерков не ближний свет. Чтобы добраться туда, нужен час. Остап Прохорович прибывал на службу к половине десятого. Соответственно, выезжал из дома в восемь тридцать или чуть раньше. За минувшие дни я получил некоторое представление о деловом распорядке функционера «Светлого братства» и выяснять дальнейшие подробности его жизни не собирался. Для реализации моего замысла мне было достаточно знать, во сколько он покидает усадьбу.
Противотанковое ружье Дегтярева, собранное и с патроном в казеннике, лежало рядом со мной. Остальные патроны разместились в карманах куртки. За пазухой, при каждом движении скользя рукояткой по Доспехам, елозил «стечкин». За спиною под курткой был пристегнут арийский меч. Выходя в засаду, я предпочел быть во всеоружии, чтобы какой-нибудь идиот не сорвал своим появлением на крыше тщательно подготовленную акцию. Любой незваный гость будет зарублен или, в крайнем случае, застрелен. Став засадным снайпером, я начал хорошо понимать Рыжего.
С крыши двор Стаценко был как на ладони. Остап Прохорович появился в зоне видимости, когда часы показывали четверть девятого. Он сошел с крыльца и сел на заднее сиденье «мерседеса», который ждал его с работающим мотором. Охранник поспешил к воротам, а я отомкнул сошки ПТРД, угнездил их на обитом жестью парапете крыши и вдавил в плечо дугу приклада. Оттянул крючок ударника, повернул, снимая курок с предохранительного взвода, и осторожно отпустил. Теперь противотанковое ружье было готово к бою. Я приник к прицелу, старательно дыша. От первого выстрела зависело очень многое. Ворота раскрылись. Я замер.
Когда «мерседес» выполз со двора и затормозил перед дорогой, я выстрелил. Мир содрогнулся. Сохи слетели с парапета, я едва удержался на коленях и судорожно зашарил в кармане, выцепляя следующий патрон, спеша перезарядить, пока машина не уехала. Когда я наконец захлопнул проклятый затвор и смог обозреть результат работы, то понял, что волновался напрасно. Транспорт был надежно выведен из строя. Бронебойно-зажигательная пуля попала в мотор. Из-под капота повалил черный дым.
– Лопнул подсвечник у пятой свечи! – злобно прошептал я и пальнул по салону, стараясь зацепить разместившегося на заднем сиденье пассажира. – Нету бензина, хоть хуем стучи!
Из «мерсюка» выскочил шофер и опрометью кинулся обратно к даче. Сам Стаценко почему-то не показывался. Мысль о том, что я его свалил, привела меня в бурный восторг, и я, уже не торопясь, влепил в черную крышу четыре бронебойные пули.
Вот и исполнилась детская мечта – расстрелять из ПТРД автомобиль представительского класса. Жаль, Крейзи нет рядом, он бы оценил.
Последний чачеловский БЗ-41 я использовал по задней части кузова, надеясь поджечь бензобак. Ничего почему-то не загорелось, но и того, что сделано, было вполне достаточно. Не знаю, кто бы смог уцелеть в насквозь пробитом пулями салоне. Дырок я отсюда, конечно, не видел, но целился в разные части крыши, чтобы Стаценко, даже если он упал между сиденьями, не оказался в зоне недосягаемости.
«Мерседес» понес изрядный урон. Передок был объят пламенем – горели бензин и масло. Я глянул на часы и понял, что времени на отступление у меня осталось в обрез. Восемнадцать минут девятого – минуло три минуты, немного, но хватит, чтобы вызвать милицию. Я ринулся к чердачной двери и покинул дом через самое дальнее парадное. На улице было тихо, однако следовало поспешать, пока кварталы не начал шерстить ОМОН. Я дошел до метро и, никем не замеченный, влился в поток пассажиров. Домой я вернулся в девять тридцать. У Остапа Прохоровича как раз должен был начаться рабочий день.
Теща завесила все зеркала черным крепом. От этого квартира приобрела некую величавость и стала напоминать задрапированные покои в готическом стиле. Кухня, где был убит тесть, зеркал не имела. Я сидел за столом и пил кофе в гордом одиночестве. На полу был линолеум. Пятно крови было замыто начисто, и поэтому ничто не портило мне аппетит.
Разделавшись со Стаценко, я почему-то не чувствовал страха. Просто стало легко на душе. Древний обычай мести, присущий всем народам Земли, это был варварский пережиток прошлого. Дух злодейски убитого родича действительно требовал возмездия. Он его получил и теперь отошел от меня. Я даже не задумывался о том, как отреагирует на эту акцию «Светлое братство». Мне было безразлично. «Они хотели войны – они получили войну». Все заверения в дружбе и сотрудничестве на поверку оказались ложью. Гумозный пидор мне наврал. Он был следующим в моем списке.
