Посланники Великого Альмы (СИ) - Нестеров Михаил Петрович (электронные книги без регистрации TXT) 📗
Литуан не нашел в его глазах и тени самодовольства, в них сквозила какая-то грусть, с которой преклоняются перед старым человеком. Он ответил на приветствие, приложив к груди руку.
Интерес Джулии вырос до невероятных размеров, когда ко всему прочему добавилась эта немая сцена. Антоньо не решался снова опуститься на траву.
— Вы знакомы? — спросила она.
Антоньо повернул к ней голову.
— Да, мы виделись один раз.
«Интересно, при каких обстоятельствах? Реакция Оллы на появление испанского солдата была естественной, а вот Литуан… Непонятно».
— Садитесь, — сказала она, видя замешательство на лице Руиса. Расскажите мне, как произошла ваша встреча.
— Я думаю, что это касается нас двоих. — Антоньо слегка улыбнулся.
— Как хотите. — Она отвела взгляд в сторону на возвращающихся девушек.
Лори подошла к ним, а Олла, стараясь не глядеть на сидевшего в двух шагах от себя испанца, принялась настойчиво провожать Литуана в шатер. Джулия, будто только что увидела у Антоньо шпагу, сердито нахмурилась.
— Почему пленный при оружии?
— Он выбросил шпагу, а я вернула её. У парня, видимо, проблемы. Хотя он довольно спокойно покинул город. Потом стал косить траву. Ты сбежал, что ли, Тони?
Тот неопределенно пожал плечами.
— Ну вот что, — Джулия хлопнула себя по коленям, — так дальше дело не пойдет. Я ничего не пойму. Давай-ка, Антоньо, все с самого начала, с вашей встречи со священником.
На чело молодого дворянина упала тень растерянности.
— Я не знаю, как это объяснить. Вернее, рассказать. Если вы спросите об этом у священника, он ответит вам, что я спас ему жизнь. Хотя я так не считаю, ведь мы пришли в город забрать жизни.
И он открыто посмотрел на Джулию.
— А что случилось сегодня? — спросила она.
— Боюсь показаться вам… несвойственным.
— Чего, чего? Кем?
— Ну, хорошо… Сегодня я высказал недовольство по поводу обращения с пленными детьми.
Джулия кивнула головой:
— Понятно. Тебе либо действительно несвойственны подобные поступки, либо, наоборот, ты обладаешь этими качествами, но стараешься не афишировать их.
— Я не люблю говорить об этом.
— Скажи, Антоньо, твои слова о том, что ты не вернешься к своим, они прозвучали необдуманно, были следствием твоего гнева или подавленного настроения? Погоди отвечать, выслушай меня до конца.
Джулия пыталась выжать все из этого испанца, разобраться в его характере, почувствовать его настроение, настрой, понять кто он — друг, сочувствующий, а может, просто человек, импульсивно поддающийся своим эмоциям. Если последнее, то нужно выяснить, каков же он на самом деле. Вот сейчас, когда прошло довольно много времени с момента его пленения, он производил впечатление человека умного, уравновешенного. Во всяком случае, на его лице не читалось, что он склонен к депрессии, об этом говорило и его поведение без каких-либо признаков нервозности.
«Действительно, — подумала Джулия, — он несвойственен. Но как точно он это определил. Он весь в этом слове на фоне жестокого века с его обычаями и нравами, с его дикостью и беспощадностью крестовых походов. Его помощь была бы нам кстати, если не сказать больше».
— Тони, ты искренен со мной или это игра?
— Не знаю, — честно признался он. — В своей жизни я больше грезил действительно ценными поступками, нежели совершал их. Но и дурного за собой не замечал. Я мог бы оправдаться на ваш ещё не заданный вопрос, ответив, что я — солдат, выполняю приказы командира, что оказался здесь волею случая, но делать этого не буду. Я ещё молод, но уже устал от жизни и втайне надеялся, что кто-то оборвет её. Но я и не малодушен. Просто я не разобрался в себе, у меня не было на то времени. Вы вправе судить меня, ибо я убивал, и я безропотно приму смерть.
— А искупить, Тони? Помочь нам ты не хочешь? Что толку в твоей смерти, которую на фоне страдания детей никто и не заметит. Нам твоя смерть не принесет облегчения.
И снова Антоньо Руис оказался слегка растерянным.
— Чем же я ещё могу помочь? На ваши вопросы я ответил.
— Мы должны знать все, что происходит в городе, — твердо произнесла Джулия.
— Вы… Вы хотите сказать, что отпускаете меня? — Испанец недоверчиво смотрел то на Джулию, то на Лори.
— А зачем ты нам здесь нужен? — сказала Лори. — Кормить только тебя.
Командир «Нью-Эй» уже приняла решение.
— Под вечер ты уйдешь, — сказала она. — Лори проводит тебя, покажет место, куда ты будешь приходить. Наша цель — освободить детей. Ведь ты не хочешь им зла?
— Нет.
— Вот и отлично. Не надо, наверное, и говорить тебе, что они такие же гордые и сильные, как их погибшие родители, и меня беспокоит вот что. Они не ели целую неделю по той причине, что их просто не кормили. А теперь, когда их начали водить на работу и, естественно, будут давать пищу, они могут отказаться принимать еду. Они сильные маленькие люди и предпочтут тихо угаснуть, чем стать рабами. Вот это меня больше всего беспокоит, и мы не должны этого допустить. Само освобождение пленников тоже дело серьезное и требует строго обдуманного подхода и решительных действий. Здесь нужна тщательная подготовка, и в один-два дня мы не сумеем управиться.
— Можно освободить их на приисках, там охраны-то будет — тьфу и обчелся, — предложила Лори.
— Можно, но не нужно. Мы не сумеем увести их на безопасное расстояние. Не забывай, что они очень слабы и не могут передвигаться достаточно быстро и тем более долго. Допустим, мы утром освободим их, но к вечеру будет организована погоня, собаки возьмут след и нас быстро нагонят. Будь мы трижды диверсантами, и то ничего не сможем сделать против сорока-пятидесяти вооруженных солдат.
Лори сильно удивилась.
— Почему же не сможем? Запустим на них Паолу, и дело с концом. Ты как, подружка?
— Ничего не получится, кулаки не те. — Паола с сожалением рассматривала сильные, но «не набитые» руки, методично трамбуя ими землю. С таким количеством не справимся.
— Тут нужно брать не силой, а умом, — сказала Джулия.
— Ты придумала что-то конкретное?
— Есть идея, но сумеем ли мы её воплотить, выяснится завтра. Может, у их командира… Как его зовут, Тони?
— Хуан де Иларио.
— Остановимся немного на нем. Можешь охарактеризовать его коротко?
Антоньо, определяясь, чуть сощурил глаза.
— Пожалуй. Он очень умен, коварен и жесток.
— Мне он тоже таким представляется, — сказала Джулия. — Это я сужу по рассказам Тепосо о захвате города. План был идеальным, в частности привлечение союзников к операции. Я бы добавила к определениям Тони ещё и «дальновидный», что свойственно людям только умным, кому не чужд трезвый анализ. Вот такой противник достался нам. Уверена, он внесет кое-какие коррективы относительно детей, и поможет нам в этом Тони. Поможешь нам?
— Заодно и себе, — вставила Лори.
— Помогу.
— Амиго!
Вечер был не жарким, но лесистые холмы на горизонте с нетерпением ждали ночной прохлады. Огромный красный диск солнца судорожно цеплялся слабеющими лучами за кроны деревьев, где к ночному концерту приготовились тысячи охрипших цикад.
Лори проводила Антоньо до кромки леса и, когда он уже отошел на несколько шагов, окликнула его.
— Я забыла пожелать тебе удачи. И рассказать одну историю. Там, где я живу, только правосудие может определить — виновен человек или нет и какова степень тяжести его вины. Но у нас каждый имеет право на собственное мнение. Один подонок — это мое личное мнение — додумался, имея корыстные цели, заминировать шахту, удерживая там десяток заложников. Я взяла его, Тони, хотя мне пришлось спуститься за ним под землю на 400 метров. У меня было собственное мнение и оправданием мне служили одобрительные взгляды заложников, когда я его… Ну, не в этом суть. Я вообще не останавливаюсь на достигнутом, стараюсь совершенствоваться. Поэтому 400 метров для меня не предел. Ты понял меня, Тони? — Она дружески сунула ему кулаком в грудь. До завтра.
