Гвен Винн. Роман реки Уай - Рид Томас Майн (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗
Она знает, что это значит: ей следует пойти за ним и найти его. Знает также, как избавиться от докучливого посетителя. Будь это на скамейке Булонского сада или в беседке Жардена, она быстро отделалась бы от него. Но бывшая кокотка сейчас хозяйка аристократического поместья и должна вести себя соответственно. Поэтому она некоторое время выжидает, слушая речь своего поклонника – некоторые его комплименты настолько грубы, что прозвучали бы оскорблением для более чувствительного слуха.
Наконец она избавляется от него под предлогом головной боли. Говорит, что ей нужно подняться наверх и принять лекарство. Она вскоре спустится; и вот, извинившись, оставляет разочарованного джентльмена.
Выйдя из комнаты, она направляется не к лестнице на второй этаж, а идет по коридору, потом в прихожую и к парадному входу. Ни на минуту не задерживается на ступеньках или на площадке для карет, а идет дальше, к летнему домику, где ожидает увидеть священника. Они уже не раз встречались здесь, разговаривая о своих делах и планах.
Но дойдя до павильона, она испытывает разочарование – и некоторое удивление. Роже нет, и она не видит его нигде поблизости.
Но хотя она этого не знает, сей достойный джентльмен поблизости, он лежит ничком в папоротниках всего в нескольких шагах от нее. Однако он настолько погружен в мысли, что не слышит ни ее шагов, ни своего негромко произнесенного имени. А она говорит негромко, потому что опасается, как бы кто не услышал. К тому же она не считает необходимым звать настойчиво. Он все равно придет, даже если она его не дозовется.
Она заходит в павильон и стоит в ожидании. Но священник не приходит, и она его не видит – видит только лодку внизу на реке, которая на веслах идет вверх по течению; однако она и не думает, что эта лодка имеет какое-то отношение к ней и ее делам.
К этому времени священник поднимается и идет вдоль берега, продолжая наблюдать за движущейся лодкой.
– Куда мог пойти Грегори? – спашивает себя женщина все более и более нетерпеливо.
Несколько раз задает она этот вопрос, не получая ответа, и уже собирается вернуться в дом, когда ее останавливает звук, доносящийся со стороны причала.
– Может, это он?
Продолжая прислушиваться, она слышит звук весел. Это не может быть та лодка, которую она видела: та должна быть уже далеко. А эта совсем близко, внизу в протоке. Может, священник в ней?
Да, это он, как она устанавливает, выйдя из павильона, встав на то место, где он недавно лежал, и заглянув вниз: она видит его лицо, освещенное люциферовой спичкой (Первое время после изобретения спички, которые зажигаются трением, назывались спичками Люцифера. – Прим. перев.)– он сам при этом подходит на Люцифера.
Но что он может там делать? Осматривает то, что хорошо знает, как и она.
Она хочет окликнуть его и расспросить, но передумывает. Как часто бывает, он, наверно, занят каким-то тайным делом. Поблизости может быть кто-нибудь, помимо нее, и ее голос может привлечь к нему внимание. Она подождет, пока он не поднимется. И она ждет на верху лестницы и здесь встречает священника, который возвращается из недолгой, но по-прежнему необъяснимой экскурсии.
– В чем дело? – спрашивает она, как только он поднимается к ней. – Quelque chose a tort? (Что-то не так? Фр. – Прим. перев.).
– Больше того! Серьезная опасность!
– Comment? (Какая именно? Фр. – Прим. перв.) Объяснитесь!
– Пес идет по следу! И у него отличное чутье!
– Кто?
– Le Capitaine de hussards (Капитан гусар, фр. – Прим. перев.)!
Дальнейший диалог Олимпии Рено и Грегори Роже не связан с Льюином Мердоком и опасениями, что он проиграет свое состояние; напротив, речь идет об опасениях потерять это состояние совсем иным путем; и у этих двоих на весь остаток ночи есть о чем подумать и чем заняться.
Глава пятьдесят седьмая
Недобровольная послушница
– Это я? Все это мне снится? Или я в сумасшедшем доме?
Эти странные вопросы задает молодая девушка, прекрасная девушка, с женской фигурой, высокая, со светлым лицом и роскошными золотыми волосами.
Но что ей красота со всеми ее принадлежностями? Как на цветок, обреченный увянуть невидимым, глаза мужчины могут никогда не упасть на нее, хотя ее цветок завянет не в сухости пустынного воздуха, а в стенах монастырской кельи.
Англичанка, хотя находится во французском монастыре, в Булони; том самом, где живет в пансионе и учится сестра майора Магона. Но это не она, потому что Кэйт Магон, тоже прекрасная девушка, не блондинка, совсем наоборот. К тому же девушка с замечательной фигурой не учится в школе: она уже выросла из школьного возраста. Не позволено ей и выходить на улицу; она постоянно содержится в келье за стенами монастыря, и в эту его часть пансионерки не допускаются, кроме одной-двух любимиц настоятельницы.
Молодая девушка занимает маленькое помещение – одновременно спальню и гостиную; короче, это монашеская келья, обставленная в аскетическом ситле: у одной стены кровать с матрацем, у другой простой туалетный столик, раковина умывальника с кувшином и лоханью – размером в чайный котелок и чайную чашку – и пара обычных мягких стульев – вот и все.
Стены побелены, но большая их часть скрыта под изображениями святых, мужчин и женщин; а богородице предоставлена особая ниша в углу.
На столе четыре-пять книг, включая библию и молитвенник; о содержании книг свидетельствует вытисненный на переплете ортодоксальный крест. Эта литература не по вкусу нынешней обитательнице кельи, потому что за несколько дней она не перелистнула ни страницы и даже не брала в руки тома, чтобы взглянуть на них.
О том, что она здесь не по своей воле, а вопреки ей, можно судить по ее словам, по их тону и по манере, с какой они произносятся. Вначале она сидит на кровати, потом вскакивает и начинает расхаживать, размахивая руками. В таком виде ее легко принять за безумную. Это предположение подтверждается неестественным блеском глаз, лихорадочной краской на щеках, не похожей на здоровый цвет. Но скорее она страдает не от физической болезни,, а умственной. К такому выводу пришел бы человек, увидевший ее на короткое мгновение – именно в этот момент. Но ее последующие слова свидетельствуют, что она полностью владеет собой, и ее возбужденное состояние связано с какой-то серьезной бедой.
– Должно быть, я в монастыре! Но как я сюда попала? К тому же во Францию – потому что я во Франции! Женщина, которая приносит мне еду, француженка. Другая тоже, хотя сестра Милосердие – так она себя называет – говорит со мной по-английски. Мебель: кровать, стол, стулья, раковина умывальника – все французского производства. Во всей Англии не найти такого кувшина и лохани!
Разглядывая туалетные принадлежности, такие миниатюрные, что их можно назвать «принадлежащими Гулливеру у лилипутов», если она когда-нибудь читала эту книгу, девушка на мгновение забывает о своих несчастьях при виде такого нелепого и смехотворного зрелища. Однако тут же вспоминает снова, когда ее взгляд останавливается на маленькой статуэтке – не мраморной, а дешевой гипсовой парижской работы. Девушка читает надпись внизу – «La Mere de Dieu» (Богоматерь, фр. – Прим. перев.). Надпись подтверждает, что она в монастыре во Франции.
– О да! – восклицает она. – Это несомненно так! Я больше не на родине, меня отвезли за море!
Это знание или вера не успокаивают ее и не объясняют загадочную ситуацию. Напротив, увеличивают удивление, и девушка снова восклицает:
– Я в себе? Или это сон? Или чувства обманывают меня?
Она прижимает руки ко лбу, дергает белыми пальцами пряди нерасчесанных волос. Прижимает их к вискам, как будто хочет убедиться, что мозг ее невредим.
Но он в порядке, иначе она не могла бы рассуждать.
– Все вокруг свидетельствует, что я во Франции. Но как я здесь оказалась? Кто привез меня? Чем оскорбила я Бога или человека, что меня увезли из дома, с родины и заперли здесь? Я в тюрьме! Дверь постоянно закрыта! Окно так высоко, что я ничего не вижу! Оно пропускает тусклый свет, который не предназначен для веселья. О! Вместо того, чтобы веселить, он меня мучит, пытает!
