Мир приключений 1959 г. № 4 - Пермяков Е. (лучшие книги .txt) 📗
Сегодня же измерили, более или менее точно, плотность первого листика нейтрида. Это было сложно, потому что толщина его оказалась неизмеримо малой, за пределами измерений обычного микроскопа. С трудом определили толщину на электронном микроскопе: она оказалась равной примерно 3 А° — трем ангестремам. Толщина атома! Стало быть, объем пленки № 1 — около шести стамиллионных кубического сантиметра, а плотность около ста тонн в кубическом сантиметре. Весомое „ничто!“
20 июля. Сегодня в лаборатории сопротивления материалов произошел конфуз. Пробовали определить механическую прочность пленки нейтрида на разрыв: 450-тонный гидравлический пресс развил предельное усилие… и лопнула штанга разрывного устройства! Пленка нейтрида — в десятки тысяч раз более тонкая, чем папиросная бумага! — выдержала усилие в 450 тонн, то, чего не выдерживают стальные рельсы! Стало быть, нейтрид в полтора миллиарда раз (а может, и больше!) прочнее стали.
Когда обсуждали проект нейтрида, скептики говорили: „Ну хорошо, вы получите материал в миллионы раз прочнее всех обычных, но ведь он будет во столько же раз и тяжелее?“ Давайте прикинем, граждане скептики: нейтрид тяжелее стали в 150 миллионов раз, а прочнее ее не менее, чем в полтора миллиарда раз. Десятикратный выигрыш в весе! То есть выходит, что нейтрид как материал не самый тяжелый, а самый легкий из всех.
Тогда нам нечего было возразить — мы не могли теоретически вычислить это. А пока многое еще неизвестно — скептики уверены, они всегда в состоянии доказать: чего нет, того и не может быть… Но покажите мне хоть одного скептика, который бы получил новое, добился нового! Не стоит и искать… Потому что правда скептиков — это правда трусости!
А Яшка? Сегодня в обеденный перерыв столкнулись во дворе. Он сделал маневр, чтобы обойти меня незамеченным, но я его окликнул. Он без обычных выкрутасов подошел, протянул руку:
— Поздравляю тебя! Здорово вы дали!..
— Да и тебя тоже следует поздравить, — не очень искренне ответил я. — Ведь ты тоже работал…
— Ну, незачем мне приклеиваться к чужой славе! — резко ответил он. — Обойдусь! — и пошел.
Неловкий вышел разговор. Да… Были мы с ним какие ни есть, а приятели: вместе учились, вместе приехали сюда, вместе работали. А теперь… Поздновато сработало твое самолюбие, Яшка!
28 июля. В химическом отношении нейтрид мертв, совершенно бесчувствен: он не реагирует ни с какими веществами. Этого и следовало ожидать — ведь в нем просто нет атомов, нет электронов, чтобы вступать в химическую реакцию.
И еще: эти пленки нейтрида не пропускают радиацию частиц: протонов, нейтронов, быстрых электронов, альфа-частиц и так далее. И только в ничтожном количестве пропускают гамма-лучи: пленка нейтрида толщиной в несколько ангстерм ослабляет гамма-излучение примерно так же, как стена из свинца толщиной в метр! То есть и здесь то же самое: радиоактивная прочность в миллионы раз больше, чем у обычных материалов.
Вот он — идеальный материал для атомной промышленности! Найденная прирученная человечеством колоссальная ядерная энергия получила наконец равный ей по силе материал. Два богатыря!
31 июля. Все уменьшается или увеличивается в миллионы раз. Теплопроводность нейтрида в несколько миллионов раз меньше теплопроводности, скажем, кирпича; мы нагревали пленку с одной стороны в пламени вольтовой дуги несколько часов — и так и не смогли измерить сколько-нибудь значительное повышение температуры на другой стороне…
Теплоемкость нейтрида в сотни миллионов раз больше теплоемкости воды; потом эту же пленку мы в течение двух дней охлаждали „сухим льдом“, жидким азотом и чуть ли не целой рекой холодной воды: она запасла миллионы больших калорий тепла и не отдавала их.
Наш так называемый здравый смысл, воспитанный на обычных представлениях, на обычных соотношениях между свойствами, протестует против таких цифр и масштабов. Мне было физически мучительно держать на ладони наш второй образец — кружок пленки нейтрида, неизмеримо тонкий, — и чувствовать, как его десятикилограммовая тяжесть невидимой гирей напрягает мускулы! Мало знать, что это вещество состоит из ядерных частиц, которые в тысячи раз меньше атомов, и что внутри его взаимодействуют ядерные силы, в миллиарды раз сильнее обычного междуатомного взаимодействия, — нужно прочувствовать это. К нейтриду, к его масштабам просто следует привыкнуть…
Голуб все объясняет просто: нейтрид — нулевой элемент таблицы Менделеева. А известно, что нуль — необычное число, умножение числа на нуль — нуль; деление конечного числа на нуль дает бесконечность, и так далее. Вот то же самое и нуль-вещество: у него все свойства либо нуль, либо бесконечность.
…Кстати, я настолько увлекся описанием ежедневно открываемых теперь свойств нейтрида, что совсем перестал отмечать, что делается у нас в лаборатории.
Мезонатор сейчас загружен круглые сутки; мы делаем нейтрид в три смены. Тоненькие пленочки — чуть ли не прямо из рук — выхватывают и относят в другие лаборатории: весь институт сейчас изучает свойства нейтрида. Алексей Осипович целыми днями колдует у мезонатора — боится, как бы от такой нагрузки он не вышел из строя. Ему дали двух инженеров в помощь, но он старается не подпускать их к камере. Похудел, притворно ругается:
— Вот морока! Лучше б не открывали этот нейтрид!
Голуб изощряется в выдумывании новых опытов для определения свойств нейтрида, бегает по другим лабораториям, спорит. Я… впрочем, трудно связно описать, что приходится делать мне: работы невпроворот, вся разная и вся чертовски интересная. Мы находимся в состоянии „золотой лихорадки“: каждый опыт приносит нам новый самородок — открытие.
10 августа. Сердюк говорит:
— Вы что думаете: если американцы откроют нейтрид, то так сразу и начнут звонить о нем на весь мир? Это же не атомная бомба — ее нельзя было скрыть уже после первых испытаний, а нейтрид ведет себя тихо… Они так и сделали: опубликовали результаты неудачных опытов, а об удачных промолчали. Может быть, тот же Вэбстер уже получил нейтрид, или как там он у них называется, я не знаю… О-о, это же бизнесмены, пройдохи! — И он смотрит на нас с Иваном Гавриловичем так, будто видит всех этих вэбстеров насквозь.
Может, он и прав? Трудно предположить, что Вэбстер и его коллеги остановились на опытах с калием, медью, серой и не проверили все остальные элементы…
И еще: после того как мы установили, что осаждается в нейтрид не вся ртуть, а лишь ее изотоп 198, который составляет только 10 процентов в природной ртути (поэтому-то у нас оседала не вся ртуть), я занялся экономикой. Пересмотрел кипы отчетов о мировой добыче ртути, об экспорте, импорте и так далее. И вот что выходит: главные месторождения киновари в мире — Амальден в Испании, Монте-Амьята в Италии, Нью-Амальден в Калифорнии (частью в США, частью в Мексике), Идрия в Югославии и Фергана у нас. Если в 1948 году добыча ртути на зарубежных рудниках достигала 4000 тонн, то в последнее время внезапно она необъяснимо увеличилась почти втрое.
А нейтрид требует громадных количеств ртути. Конечно, это еще догадки, но если они оправдаются, то, судя по утроившейся добыче ртути, дело там дошло уже до промышленного применения нейтрида… Ай-ай, мистер Г. Дж. Вэбстер! Не знаю, к сожалению, как расшифровываются ваши „Г“ и „Дж.“! Такую шулерскую игру — и тащите в науку… Нехорошо!
20 августа. Получали — веселились, подсчитали — прослезились… Словом, нейтрид невероятно дорог: килограмм его стоит примерно столько же, сколько и килограмм очищенного полностью урана-235. Но килограмм урана-235 — это год работы атомной электростанции, а килограмм нейтрида — микроскопический кубик со стороной в 0,1 миллиметра. Но что из него можно сделать?
Значит, пока мы не найдем дешевого способа применения нейтрида (удешевить производство мы еще не можем), все наши образцы годятся только для музеев. Вероятнее всего, что наиболее выгодно применять нейтрид в виде пленки толщиной много меньше ангстрема. Это будут тончайшие нейтрид-покрытия, защищающие обычный материал от температуры, радиации, разрыва и всего, что угодно.
