Текучая Вода - Эмар Густав (серия книг txt) 📗
Приблизившись, наконец, к индейскому часовому, он быстро вскочил и вонзил ему нож в шею в то место, где позвоночный столб соединяется с головой. Краснокожий упал, не успев крикнуть, не испустив даже вздоха.
Молодой человек раздел тогда индейца и покрыл себя его одеждами, потом оттащил труп его на несколько шагов дальше, чтобы его не нашли скоро, и закрыл кучей сухих листьев.
После этого, приняв спокойную и важную поступь индейских воинов, он решительно вышел на открытое место и медленно направился к Теокали. Ружье висело небрежно на его плече, но на деле рука его готова была спустить курок.
Многочисленные сторожевые огни горели вокруг Теокали, Индейцы, завернувшись в бизоньи шкуры, одеяла или сарапе, т. е. плащи, мирно спали, надеясь на бдительность часовых.
Дон Мельхиор беспрепятственно прошел через весь лагерь. Иногда при его шагах какой-нибудь индеец повертывался к нему, полуоткрыв глаза, потом опять падал на землю, бормоча несвязные слова.
Сердце молодого человека страшно билось. Волнение его было настолько сильным, что, достигнув Теокали, он вынужден был остановиться.
Однако, страшным усилием воли он преодолел овладевшее им волнение и продолжал путь. Ничто ему не препятствовало. Индейцы охраняют себя плохо. В настоящем случае они не могли предположить, что один человек отважится войти в их лагерь и обмануть часовых. Это благоприятствовало отважному юноше, и, достигнув Теокали, он мог считать себя почти в безопасности.
Кто-то сказал, что безумные предприятия удаются всего легче по своей необычности. Это мнение вернее, чем можно думать. План дона Мельхиора проникнуть к пленницам без ведома их стражи, безумно дерзкий план, удался именно вследствие его невозможности.
Когда он достиг вершины Теокали, то остановился: нужно было отыскать место заключения пленниц. Он бросил вокруг себя испытующий взор. Луна светила и позволяла ясно различать самые мелкие предметы.
Несколько индейцев лежало у потухающего огня. Глаза дона Мельхиора не остановились на них. Он глядел на самые темные углы строений, возвышавшихся на платформе. Наконец, взгляд его упал на человека, растянувшегося на пороге двери, сделанной наподобие ивового плетения. Молодой человек затрепетал: за этой дверью находились пленницы.
Решительно перешагнув через спящих, он подошел к двери, но когда приблизился к индейцу, тот встал и приложил к его груди отравленное острие своего копья.
— Что нужно моему брату? — спросил он гортанным голосом.
Дон Мельхиор не смутился. Несмотря на внутреннее волнение, его лицо осталось спокойным и бесстрастным.
— Хорошо! — отвечал он на языке команчей, которым владел в совершенстве, — мой брат спал. Так-то он охраняет пленниц?
— Опоссум не спит, — гордо сказал индеец, — он знает важность доверенного ему дела!
— А если он не спал, — возразил молодой человек, — то как он не знает, что пришел час, когда я должен сменить его?
— Разве так поздно? Я не слышал крика совы!
— Вот уже он раздается второй раз! Мой брат хочет спать, пусть же он выспится, а я займу его место!
Индеец не имел никакого основания сомневаться в том, что сказал дон Мельхиор. К тому же он действительно дремал и не прочь был поспать несколько часов. Поэтому он не стал возражать и мирно уступил свое место. Пять минут спустя он уже крепко спал рядом со своими товарищами.
Эта последняя тревога была жестокой, хотя дон Мельхиор храбро вынес ее. Однако, его волнение было настолько сильным, что он с четверть часа оставался без движения, прежде чем решился войти к пленницам.
Кроме того, когда наступает минута выполнения плана, считавшегося наперед неосуществимым, чувство страстного блаженства охватывает человека и заставляет его продлевать это положение. Дон Мельхиор испытывал влияние этого неумолимого чувства.
Наконец, он вошел.
Донна Эмилия, сидевшая в глубине стены, держала на коленях голову дочери.
— Кто там? — сказала она, внезапно выпрямляясь.
— Друг! — отвечал молодой человек сдержанным тоном.
Донна Диана сделала порывистое движение.
— Дон Мельхиор! — вскричала она.
— Тише! — сказал он, — тише, ради неба!
— О! Я хорошо знала, что он придет! — продолжала молодая девушка, поднимаясь и подходя к нему.
— Благодарю, Мельхиор, — сказала донна Эмилия, протягивая ему руку, — благодарю за то, что вы пришли, как бы ужасно ни было наше положение, ваше присутствие для меня — огромное утешение!
— Вы пришли освободить нас, Мельхиор, не правда ли? — спросила молодая девушка.
— Да, — отвечал он просто, — такова моя цель, и, поверьте мне, сеньорита, все, что может сделать человек, я сделаю!
— Как, — спросила донна Эмилия, — вы один?
— Увы, да. Но что до этого?
Донна Диана упала на подстилку.
— Бегство невозможно! — произнесла она с отчаянием.
— Почему же, — с жаром возразил молодой человек, — разве я не пробрался сюда?
Она печально показала головой.
— Да, — сказала она, — но вы один!
Дон Мельхиор вздохнул: он прекрасно понимал основательность этих слов.
— Зачем впадать в отчаянье! — вскричала донна Эмилия, стремительно поднимаясь. — Нас трое, и если принять во внимание трепет, какой чувствуют при виде меня индейцы, бегство может удастся нам.
— Мама! Мама! — сказала молодая девушка с мольбой, — отгоните эту мысль. Увы! Бегство невозможно, вы знаете это хорошо. Мельхиор сам это сознает так же, как мы!
Молодой человек опустил голову.
— Если я не могу спасти вас, сеньорита, — отвечал он, — то могу зато умереть с вами!
— Умереть с нами! — вскричала она пылко. — О! Нет, этого не будет, я не хочу!
— Такова была моя надежда! — сказал он.
— Хорошо, Мельхиор, — заметила донна Эмилия, — но не бойтесь за нас. Индейцы не осмелятся осуществить их ужасные угрозы.
— Мама, вы ошибаетесь, наша смерть решена, она близка: условия, предъявленные нашим похитителем, принуждают нас умереть.
— Правда, — с унынием пробормотала донна Эмилия, — что делать, боже?!
— Бежать! — вскричал решительно дон Мельхиор.
— Нет, — возразила молодая девушка, — этот проект неосуществим. Если вы чудом пробрались к нам, то нам не удастся пройти через индейский лагерь, избежав встречи с часовыми. Эта попытка только ускорила бы нашу смерть.
— Но, сеньорита, — сказал дон Мельхиор, прислонясь к стене, — так как вы отказываетесь бежать, я возвращусь к своему первому решению.
— И это решение?
— Умереть с вами!
Молодая девушка сделала шаг вперед и, обернувшись к донне Эмилии, вскричала с тоской:
— Слышите, мама? Слышите, что говорит дон Мельхиор? Я не хочу, чтобы он умер, я не хочу этого! Прикажите ему уйти.
— Зачем мне приказывать ему? — холодно отвечала донна Эмилия, — дон Мельхиор был всегда нам предан. Он хочет умереть с нами. Ни ты, ни я не имеем права препятствовать ему!
— Я этого требую, говорю вам, требую!
— А почему, дочь моя?
— Почему, — вскричала она, обезумев от горя, — почему, мама? Потому, что я люблю его, и не хочу, чтобы он умер!
Донна Эмилия оцепенела на мгновенье, узнав об этой любви, которую она боялась подозревать. В ней произошел буквально переворот. Свет озарил ее мозг, и, положа руку на плечо молодого человека, она сказала тихим, глухим от слез голосом:
— Уезжайте, дон Мельхиор, моя дочь любит вас: вы не должны умирать!
— Благодарю! Благодарю, мама! — вскричала молодая девушка, падая в ее объятия и пряча голову на ее груди.
— О, дайте, дайте мне умереть с вами! — сказал молодой человек, с мольбой складывая руки.
— Нет, — возразила донна Эмилия, — уезжайте, так надо!
— Ночь проходит, я вас умоляю, Мельхиор, — вскричала молодая девушка, — уезжайте!
Но молодой человек продолжал колебаться: страшная борьба происходила в его сердце.
— Вы этого хотите? — произнес он нерешительно.
— Во имя нашей любви, я приказываю вам это!
— Да будет ваша воля. Благословите тогда меня, так как я возвращусь и сделаю для вашего спасения невозможное!
