Падь Золотая - Лавринайтис Виктор Брониславович (читаемые книги читать TXT) 📗
Странный был сегодня дедушка. Он отвечал невпопад, почти не говорил и только беспрерывно курил.
К завтраку ребята едва притронулись. На этот раз Боря не ворчал и без сожаления выбросил еду.
— На север! Через Белую гору! К пади Золотой! — звонко и торжественно подал последнюю команду Паша.
Ребята почти бежали. Дедушка с Савраской отстали. Вот уже гора. Она усеяна мелкими белыми камешками, отчего издали и казалась белой.
Вдруг ровный протяжный звук донесся из-за горы. Ребята остановились.
— Волки? — неуверенно проговорила Наташа.
— Не похоже на волков, — возразил Федя.
— Похоже на гудок, — сказал Женя, — как у нас в депо…
— Похоже… Но откуда здесь гудок?
Звук прекратился.
— Может, самолет пожарный
— Совсем другой звук у самолета.
— Женя, по-моему, это какая-то тайна природы, — сказал Паша. — Может, извержение вулкана начинается? Вот здорово было бы!
Уже близка вершина горы. Фигурка Феди мелькает впереди. Вот Федя остановился, развел руки и медленно сел на камень.
— Федька уже видит падь Золотую!
— А почему он картуз на глаза надвинул?
Синеют горы на той стороне пади Золотой. Наконец показалась и сама падь.
— Дедушка, скорее, скорее! Падь Золотая!
— На вот тебе падь Золотую!.. — буркнул Федя.
Ребята остановились, растерянные и пораженные.
Посреди широкой пади широко раскинулся… город.
Настоящий город!..
С горы были видны залитые солнцем широкие, прямые улицы, разноцветные крыши домов, утопающие в темной листве тополей. Выделялись красивые двух— и трехэтажные здания. На краю города дымили высокие трубы. Белое облако пара взвивалось над большой крышей, и ребята услышали ровный протяжный гудок. У самого подножия горы, почти под ногами ребят, деловито сновал паровозик.
— Дедушка, мы заблудились! Мы к городу пришли! — с отчаянием подбежал к нему Паша.
— Не заблудились, герои. Вот она — падь Золотая!
— А город? Откуда город?
Дедушка не отвечал. Он… улыбался! Он смотрел на город, и глубокое волнение и радость отражались на его загорелом морщинистом лице.
— Вот оно как! Фу ты! Город ведь, герои, а? — приговаривал дедушка, точно верил и не верил своим глазам.
— А радоваться нечего! — буркнул Федя.
— Как же, скажи пожалуйста, не радоваться? Да ведь это наш город! Мой город! Ах ты…
— Дедушка, что вы говорите? Почему ваш? — взмолились ребята.
Дедушка как-то сразу обмяк и виновато посмотрел на своих юных спутников.
— Пойдемте, ребята, туда. Сегодня я вам все расскажу, — проговорил он.
…Город был по-праздничному оживлен. Несмотря на ранний час, по улицам шли нарядно одетые люди, весело разговаривали и смеялись.
С песней, все в белом, с алыми галстуками, со знаменем впереди, строем прошли пионеры. Промчалась разукрашенная флажками автомашина с крикливой и поющей вразнобой детворой. Где-то играл оркестр.
Скоро ребятам стала понятна причина торжества. На одном из транспарантов, протянутом через улицу, они прочли: «Нашему городу сегодня 10 лет!»
Загорелые, обветренные, в залатанной походной одежде, в побуревших, порядком потрепанных броднях ребята чувствовали себя неудобно среди нарядных людей. Из-за Савраски они вынуждены были идти посередине шумной улицы, вызывая всеобщее внимание и удивление. Как водится, больше всего любопытствовали мальчишки. Нашлись среди них и задиралы. Особенно досаждал ехидными шутками один конопатый. Шествует рядом, бесцеремонно рассматривает и зубоскалит.
Федя вопросительно взглянул на Женю. Женя — на него.
— Только по одному разу! И чтобы никто не заметил… — шепнул Женя.
Произошло какое-то движение, но такое быстрое, что никто не понял, что случилось. Но конопатый вдруг стал хромать, отставая все дальше, потом остановился у столба, уткнувшись в какое-то объявление, и все щупал под глазами. Ошибиться невозможно: под каждым глазом всплывало по фонарю.
Экспедиция торопилась, стремясь быстрее пройти главную улицу.
И вдруг ребята остановились. Впереди виднелась трибуна. Не донося трубки до рта, остановился и дедушка, Остановились и замолчали неугомонные мальчишки. Останавливались один за другим горожане.
С протянутой через всю улицу проволоки, из рамок, увитых цветами, на ребят смотрели портреты двух человек»
Чьи портреты? Кто эти люди?
Один — не кто иной, как монгонский почтальон дедушка Вася. А второй? Второй — догадываешься ли ты, мой читатель? — второй был дедушка!
Да, дедушка. Тот самый, который сейчас растерянно и даже испуганно переводит взгляд со своего изображения то на ребят, то на окружающих его празднично одетых незнакомых людей.
Сходство было полное. То же простое морщинистое Лицо, зоркие серые глаза, колючие седые усы, неизменная трубка во рту.
Между тем людей вокруг становилось все больше. Они запрудили всю улицу.
— Сергей Егорыч!.. Маврин!.. Сергей Егорыч!.. — все чаще и громче раздавались голоса.
— Привет Сергею Егорычу! — крикнул кто-то. — Привет герою! Слава!
Люди улыбались, возбужденно кричали.
А дедушка?
— Постой, постой, — оправившись от смущения и недовольно пощипывая седой ус, сказал он. — Ишь ты какой: «Привет герою! Слава!» Наговорил семь верст до небес. Вперед, чем сказать, подумать, брат, надо. То-то!
Но его голос потонул в приветственных криках. Не кричали одни наши ребята. Они еще не пришла в себя. Под портретами было написано: «Слава красным партизанам Сергею Егоровичу Маврину и Василию Федоровичу Куклину, открывшим падь Золотую! Добро пожаловать в город Партизанский!»
Дядя Сережа и дядя Вася!.. Так вот кто они!
— Слава!.. Ура-а!.. — подхватили ребята через минуту.
До сознания ребят наконец дошло, что дедушка, их простой дедушка, и есть великий герой дядя Сережа, А в Монгоне с почтовой сумкой через плечо бегает узкоплечий и узкогрудый старичок. У него острый кадык на шее, реденькая, похожая на мочало, бородка. Второй великий герой!
Глава XIX.
В КОТОРОЙ ВСЕ РАЗЪЯСНЯЕТСЯ
Стоял поздний вечер, но в городе продолжалось празднование. Вспыхивали и гасли разноцветные огни иллюминаций. В открытую форточку врывались то бодрые звуки духового оркестра, то аплодисменты, то голос диктора.
— …Вот так и получилось, — закончил дедушка свой рассказ. — С письмом вам, ребята, мы с другом Басей маленько перемудрили. Сознаться — Вася придумал. Начитался он Жюля Верна. Без таинственного письма, говорит, настоящего путешествия не бывает. Конечно, вину на Васю не слагаю: оба думали и хотели, чтобы интереснее было вам идти. А получился все-таки обман. Тут вину свою признаем. За эту затею нам и от Володи была проборка, но упросили мы не открывать. В остальном же ошибки моей вроде нет. Про дорогу не говорил — думал, что больше пользы будет, если не я вас, а вы меня в падь Золотую приведете. Пассажирами сзади плестись — ни пользы, ни интересу. Секача нарочно подвел на табор. Заряды вам послабее дал, чтобы сразу не убили. Рассчитал, где помост сделать, откуда ветерок — все рассчитал, чтобы он на табор прибежал. Хотел я, чтобы вы настоящих трудностей хлебнули, ко всему привыкли. С секачом я, правда, в последнюю минуту засомневался. Я и запел, чтобы зверя от табора к себе приманить, да Наташа его своим выстрелом обратно на табор вернула. Первоклассный стрелок из тебя будет, Наташа!.. Конверт, который мы так долго искали, тоже я спрятал. Штампа-то на нем, понятно, не было. И боялся я, чтобы вы раньше времени не открыли мою затею.
Дедушка походил по комнате, посмотрел в окно и продолжал.
— «Кислый» не нашли. Тут, герои, я не виноват. Тайга изменилась так, что я и сам едва узнал. Высох этот Кислый ключ. А хотелось показать его, хотелось, чтобы убедились вы, что на правильном пути. Да поделать ничего не мог. А Базыр, Паша, загадку-то твою отгадал. Сказал он «кислая вода», а ведь это одно и то же… Да… А сейчас судите меня, герои. Все я вам рассказал.
