Цена сокровищ: Опасные тайны Китеж-града - Езерская Елена (читаем книги онлайн бесплатно TXT) 📗
– И что мы будем делать?
– Ходить, смотреть, иногда говорить. – Олег как-то странно несколько раз оглянулся в разные стороны. – Ты не любишь братьев наших меньших?
– Вообще-то у меня аллергия на собачью шерсть, кошачий мускус и птичий помет.
– А дома в шкафу с одеждой ты, случайно, не держишь скафандр? – Олег поймал мой взгляд и упреждающе поднял руки. – Все, все, больше никаких словесных перепалок. Извини, я вчера невероятно устал, долго не мог заснуть, короче, не выспался и поэтому сегодня немного брюзжу.
– Встретились бы в понедельник, – пожал я плечами, – день-другой дела не изменят.
– А ты когда-нибудь сидел в тюрьме? – Олег вдруг остановился, и в его голосе послышались нотки раздражения. – По-настоящему. В камере без удобств, без нормальной пищи, когда на допрос под конвоем и руки за спину? Если ты, конечно, понимаешь, о чем я говорю…
Я отвернулся – несмотря на довольно раннее время, в парке уже было людно, много детей – бегают под присмотром родителей от вольеры к вольере, смеются. Все правильно – теплый солнечный день и выходной.
– Знаешь, я приехал сюда только ради Стеллы…
Олег вздохнул:
– Пойдем прогуляемся немного.
И мы пошли влево вокруг большого пруда, где вдоль береговой линии парами, с достоинством проплывали ослепительно белые черноклювые лебеди, мелкими стайками скользили по воде типичные московские кряквы и рыжие огари, экзотические гуси с оперением, расцвеченным всеми оттенками коричневого. Все как у людей – степенные царь-птицы и говорливые придворные, прикормленные следить за каждым жестом в их сторону и в ожидании случайной подачки суетливо снующие по галечной насыпи между прибрежной кромкой пруда и зелеными газонами пригорков. Их демократичности противостоял избранный круг вольеры с фламинго – то ли гарем, то ли светский раут: несколько десятков изящных длинноногих красавцев и красавиц с неповторимым великолепием пурпурного и нежно-розового окраса. Пейзаж, располагающий к созерцательности и благоговению перед божественным промыслом великой матери-природы.
– Как поездка? – спросил Олег.
Я усмехнулся:
– Если и есть в жизни что-то постоянное, так это научные конференции. Встретились, поговорили, поели, выпили и разошлись по интересам в номера.
– А зачем тогда ездить?
Я сделал вид, что отвлекся рассмотреть возникший в вольере справа от нас почти античный барельеф семейства гепардов.
– Почему ты выбрал для нашей встречи зоопарк?
– Возможно, ты прав и у меня действительно паранойя, – не в пример мне с готовностью ответил Олег, – но в этом деле столько непонятного и, иногда мне кажется, опасного, что я решил подстраховаться.
– Понимаю…
Олег уловил иронию в моем тоне и не дал договорить:
– Слышу, слышу, сейчас ты скажешь, что это профессиональный синдром, вызванный постоянным общением с криминалом. Что мне мерещатся заговоры и я сделался мнительным без меры.
– Очень близко к оригиналу, – не стал я оспаривать его слова, – тем более что ты сам дал мне повод думать именно так. Людное место в людное время, при входе ты совершенно неоправданно с подозрением оглядывался по сторонам, как будто чего-то боялся. Все это весьма напоминает киношный детектив с банальным сюжетом. Быть может, ты заигрался в эти свои адвокатские игры с плохими парнями?
– Посидим? – Он указал на свободную лавочку за вольерой хищных птиц, и мы направились к ней.
– Понимаешь, – Олег достал сигарету и принялся мять ее пальцами, пока не разломил и, словно очнувшись, быстро сунул ее остатки в карман дорогого пиджака, – когда мне позвонил отец Стеллы и предложил защищать ее, я бросился в это дело, как на амбразуру. Ты только представь, наша Стелка – убийца! Немыслимо! Для меня ее невиновность была совершенно очевидной, и мне казалось, что все обвинения против нее рассыплются при ближайшем рассмотрении и уже в самом первом приближении. Но чем больше я изучал свидетельства, документы и факты, тем меньше становилась моя уверенность в собственной объективности по отношению к делу и к Стелле. К тому же она мне практически не помогает – закрылась в себе, ничего не хочет, не борется, но самое страшное – без конца твердит: это я его убила. И ведь убийство-то типично женское – зарезала мужа, когда он спал, на ноже ее отпечатки, удары наносились явно женской рукой, экспертиза подтвердила – рост и вес нападавшей совпадают с описанием Стеллы!
Олег внезапно оборвал себя и замер – наверное, ему показалось, что он слишком громко говорит, если честно, так показалось и мне, и я даже подумал – зачем пугать детей страшилками в песочнице?
– Не могу сидеть. – Олег грузно поднялся и почти жалобно взглянул на меня. – Я что-то разволновался, пойдем еще походим, мне, когда хожу, легче, я так быстрее успокаиваюсь. Только не смотри на меня с таким удивлением, вижу твой немой вопрос: а как он вообще при таком психозе ведет дела, да еще их выигрывает?
– Слушай, ты часом не заделался экстрасенсом? – Я попытался незатейливой шуткой разрядить атмосферу. – Еще и подумать не успел, а ты уже дословно меня цитируешь.
– Будешь тут экстрасенсом, – обреченно махнул рукой Олег, – я тоже поднаторел в мотивациях, и потом, все предсказуемо – люди, поступки. Ты думаешь – есть особенные свойства, исключительные обстоятельства, а копнешь поглубже – все тривиально, все как у всех и как всегда.
– А в чем банальность поступка Стеллы? – Мы остановились у павильонов Южного полушария, здесь Олег снова принялся оглядываться и кивнул – давай по пешеходному мосту, я пожал плечами – почему бы и нет? И мы пошли.
– По виду типичная бытовая ссора с летальным исходом, – после минутной паузы продолжил Олег. – Следствие сразу схватилось за эту идею. Ну, ты знаешь, наверное, критические периоды в жизни семейных пар – семь, четырнадцать лет и двадцать один год. Если, разумеется, мы говорим об адекватных семьях, законопослушных гражданах, не бомжах и алкоголиках, а в нашем случае ребята как раз полгода назад отметили двадцатилетие супружеской жизни.
– Любовница Чернова – действительно юная и красивая фотомодель? – Мой голос предательски дрогнул.
– Молодец, подготовился, – горестно улыбнулся Олег и проводил печальным взглядом мирную утиную парочку, из тех, что туда и сюда сновали по новому пруду. – Любовница действительно есть, то есть была, и не одна, и Стелла о них знала. Судя по брачному контракту, который они составили через десять лет совместной жизни, между супругами существовали вполне внятная договоренность и четкое понимание основных целей и задач их брака. Насколько я могу понять подтекст их соглашения, Чернову были нужны партийные связи Стелкиного отца, а он в ответ обеспечивал жене ту жизнь, к которой она привыкла в советское время. Чувств, как я понимаю, между ними не было давно, если они вообще существовали изначально, по крайней мере Стелла молчит и об этом. Их сын учится в Англии и возвращаться не собирается, равно как и заниматься бизнесом отца. Если ты проштудировал Интернет, значит, знаешь, что Чернов от сына отрекся ввиду своей одержимости здоровым мужским образом жизни. Он же вышел из провинции, получил дома правильное военное воспитание…
– Я читал, – подтвердил я, – и про мальчика, и про его взгляды, и о том, что Чернов назначил ему пожизненное содержание, но отказал в полном наследовании, и все как будто должно было достаться Стелле.
– Милиция отрабатывала и эту версию, – кивнул Олег, – даме бальзаковского возраста надоело терпеть мужа-ходока, захотелось свободной жизни и мести за бесконечные измены. Только на этом они и встали – если так, то зачем самой убивать, да еще с таким грохотом? Есть другие способы, при их-то деньгах! Следователи перекопали все мотивы, связанные с бизнесом Чернова, и ничего не нашли. Оставалась только бытовуха. Сдали нервы, перебрала выпивки, поссорились, слово за слово, а потом он ее ударил, она в ответ – за нож. Правда, и здесь не все так хорошо, в смысле – с чего возник нож, а у Стеллы нет следов побоев или насилия. Только алкоголь. Доза, вполне достаточная для того, чтобы спровоцировать, к примеру, приступ щитовидки, которой она страдает.
