Карафуто - Донченко Олесь (читать книги онлайн регистрации .TXT) 📗
В конце дня случилось событие, ошеломившее всех пассажиров «Сибиряка». В машинном отделении внезапно умерли сменный машинист, механик и его помощник. Прошел всего час, как они, веселые и здоровые, заступили на вахту. Еще пять минут тому назад капитан звонил машинным телеграфом, передавая распоряжения машинисту, и получил от него в ответ сигнал, что приказ выполнен.
Кочегар, случайно зашедший после этого в машинное отделение, застал там уже только три трупа. Все указывало, что смерть была моментальной. На лице у механика еще оставалась улыбка — он рассказывал что-то веселое, и тут внезапно прекратилась жизнь; машинист зажимал в руке полплитки шоколада; лицо молодого помощника механика сохраняло следы чрезвычайного удивления, будто парень был ужасно удивлен, что так внезапно пришла к нему смерть.
В кармане пиджака механика нашли зеленый мяч. Володя вспомнил, что видел, как тот покупал этот мяч у горбатого корейца на пристани. Все знали, что у механика на Сахалине живое семья, и он, вероятно, вез подарок своей дочурке.
Матрос случайно уронил мяч из рук, он покатился по деревянному настилу и упал в море.
Загадочная смерть трех мужчин из экипажа «Сибиряка», наверное, больше всего ошеломила капитана. Он даже не старался скрыть свою тревогу и приказал врачу не преминуть вскрыть тела умерших. В каюте капитана собрались несколько членов экспедиции.
— Чрезвычайный случай, товарищи, — сказал врач. — Во всех трех случился разрыв сердца. Это и было причиной смерти.
— Разрешите, — сказал басом высокий геолог, — это, так сказать, непосредственная причина. А что ее вызвало?
Круглый, приземистый врач беспомощно развел руками.
— В том-то и дело, что я не в состоянии это установить. Это уже относится к компетенции следственных органов…
— Следственных? — отозвался Дорошук, который до сих пор молча сидел в уголке каюты, что-то сосредоточенно обдумывая. — Вы полагаете, что здесь есть указания на преступление?
— Я не сказал этого, Иван Иванович. Но загадочность этой смерти наводит на некоторые мысли.
— А нет ли признаков отравления? — спросил капитан.
— Никаких признаков, капитан. Я боюсь, что мы столкнулись с какой-то неизвестной молниеносной болезнью. Я уже приказал произвести дезинфекцию.
— А об отравляющем газе вы не подумали?
— Я обо всем думал, капитан. Но, если бы в машинном отделении в самом деле находился такой газ, то также погиб бы и кочегар, зашедший туда, погибли бы я, вы, капитан. Сейчас там работает новая вахта — люди чувствуют себя прекрасно.
Врач достал папиросу и нервно закурил. Вся его фигура выказывала полнейшую растерянность.
— Нельзя же думать, — снова загомонил он, — что во всех троих случился разрыв сердца от чрезвычайного ужаса. Никто из них в призраки, вероятно, не верил, да и призраку, наверное, пришлось бы трудно, если бы он встретился с моряками. Что же касается газа, то… нет, это ерунда. Никаких признаков отравления нет. Животные, правда, более чувствительны к отравленному воздуху. Я вбросил в машинное отделение кошку. Сначала она забеспокоилась и замяукала. Но это, возможно, было от новой обстановки. Вскоре она спокойно начала обнюхивать углы в поисках мышей. Нет, что ни говорите, это смерть загадочная.
Кто-то громко постучал.
— Войдите! — крикнул капитан. В каюту быстро вошел радист.
Он был очень взволнован. В его руке дрожал клочок бумаги.
— Я к вам, товарищ капитан. Радиограмма!
Он подал бумажку. Капитан прочитал, и его брови тотчас надвинулись на переносицу. Он схватил свою форменную фуражку и, на хода извинившись, поспешно вышел из каюты.
Что произошло — никто не знал. Но любому было ясно, что случилось какое-то новое бедствие.
ТАЙФУН
В скором времени все узнали, в чем дело. Радист принял радиограмму метеорологической станции о тайфуне, настигающем «Сибиряка».
Экипаж парохода прикладывал огромные усилия, чтобы выйти из полосы тайфуна. «Сибиряк» резко изменил курс. Он шел полным ходом. Без передышки работали кочегары, стараясь поддерживать высокое давление пара. Весь корпус парохода мелко дрожал от напряженной работы машин.
— Вчерашняя буря, — сказал Дорошуку капитан, — небольшой ветерок сравнительно с силой тайфуна, который настигает нас. Радиограмма говорит о десяти баллах. В такой шторм случалось, что тяжелые, полностью загруженные лесовозы переламывались пополам, как спички.
Капитан энергично переводил ручку машинного телеграфа. Володя подошел сзади к отцу. Именно в эту минуту послышались быстрые шаги, и перед капитаном возник Хотта.
Штурман был очень возбужден. Забыв о субординации, он довольно бесцеремонно схватил капитана за рукав.
— Капитан! Смотри, капитан! — сказал он, показывая на юг. — Видишь?
Все глянули в направления вытянутой руки Хотти. Там, далеко за кормой «Сибиряка», почти на горизонте, утопающем в зловещем лилово-сером мраке, плыло белое, совсем белое облако. Можно было подумать, что это с моря поднимается густой клубок белого пара, ежеминутно вырастая в размерах. «Оно гонится за нами, — мелькнуло в голове Володи. — Неужели это тайфун?..» Стало даже непонятно, почему так волнуется Хотта и почему, оставив машинный телеграф, что-то надрывно кричит капитан в переговорную трубку.
На палубе, на трапах суетились матросы. Они спешно крепили какие-то канаты, гремела цепь, топали ноги. Несколько матросов проверяли, как закреплены шлюпки на шлюпбалках.
Володя снова глянул на зловещее облако. Оно уже не было белым. На глазах у команды «Сибиряка» облако меняло свой цвет. Оно сделалась серым, потом, словно кто-то плеснул на него фиолетовых чернил, облако почернело, его уже нельзя было назвать маленьким: черные свитки клубились над морем, поднимаясь выше и выше.
Вдруг настала полная тишина. Ветерок, все время чувствовавшийся на палубе, враз затих. Бессильно повис флаг на кормовом флагштоке.
— Ну, теперь держитесь, ребята, — прозвучал в этой тишине голос капитана. — Хотта, приказываю стать за штурвал вам. Всем быть наготове. Товарищ Дорошук, забирайте сына и спускайтесь в каюту!
Капитана нельзя было узнать. Голос его сделался суровым и властным. Это был другой человек, совсем не похожий на того капитана, которого часто видел Володя в каюте или за столом в столовой. Матросы ловили каждое его движение. Это был настоящий руководитель и хозяин парохода, который перед лицом грозной опасности думает прежде всего об огромной ответственности за порученное ему судно и людей.
— Пойдем, Володя, — сказал Дорошук. — Сейчас в самом деле начнется что-то невероятное.
Он не досказал. Резкий и сильный порыв ветра прокатился по палубе. С Володи сорвало кепку, она закружилась над головой и исчезла за бортом. Вмиг потемнело. Хлынул дождь.
— В каюту! Вниз! — стараясь перекричать рев ветра, крикнул над ухом Володи отец. Он схватил сына, как маленького, за руку и повел за собой к трапу. Володя слышал, как вместе заскрипели мачты, засвистели провода, пароход подпрыгнул вверх и провалился куда-то вниз, в глубокую яму.
Над головой что-то глухо ухало, ревело, стонало. Скрежетало железо, где-то перекатывались из места на место тяжелые бочки. То ли плачь, то ли вскрик прозвучал совсем близко, но где — не разобрать: в соседней каюте, или на палубе, или, может, под ногами, в глубоком трюме. В каюту заскочил матрос проверить, хорошо ли задраен иллюминатор. Дорошук хотел что-то спросить у него, тронул матроса за руку, но тот не обратил на это внимания. Он был строг и сосредоточен, очень спешил, глаза тревожно смотрели куда-то вглубь, в самого себя.
«Сибиряка» тяжело бросало на волнах. В каюте было слышно, как на палубу с грохотом падали массы воды. «Что же там делается? — мелькнула у Володи мысль. — Наверное, наверху уже ничего не осталось — ни капитанского мостика, ни рубок».
И неожиданно Володю охватило непобедимое желание выйти хоть на минуту из душной каюты, ему показалось, что на судне уже не осталось ни одной живой души, что «Сибиряк» остался без управления и сам прыгает на разбушевавшихся волнах.
